Путь истинной любви (ЛП)

раз я стону не скрываясь, и Диллон улыбается.
Все горячее и горячее, так жарко! Я могу представить, какой секс будет с ним. Он
сильный. Его движения грубы. Он будет управлять мной, любить меня ... брать меня.
Я не могу ждать еще один день.
Я вращаю бедрами напротив его ноги и шепчу:
–Диллон.
–Сейчас? – спрашивает он, поднимая голову.
Он надувает губы, желая того же.
Прежде чем захлопывается дверь серебристого Крайслера, эхо с подъездной дорожки
поднимается в мою комнату.
Диллон вскакивает и кидает лифчик мне в лицо. Мы не сидим на месте, мелькают руки,
ноги и футболки. Он натягивает на меня рубашку, пока я пытаюсь застегнуть лифчик.
Когда мы падаем на постель, дверь в спальню открывается, и подозревающий все и всех
футбольный тренер бросает на нас свой «парень» взгляд.
–Ничего! – Диллон кричит, несмотря на то, что его даже не спрашивали.
Однако подушка на его коленях все выдает.
Глава 16
 Диллон
Пенелопа и я, встречаем наш шестнадцатый день рождения дождливым сентябрьским
утром. Глубокие серые тучи, гул, бум и шум в голове.
– Не заставляй меня проводить свой день рождения дома,– говорит она по телефону. –
Спрячь меня.
– Хорошо,– отвечаю я и завершаю вызов.
Мои веки тяжелые, и отсутствие сна отдается болью в костях и мышцах. Я знаю, что если
пропущу день рождения, это разобьет сердце моей матери. Я никогда не забуду ужас на ее
лице, и как сильно она сжимала беспроводной телефон в руке, когда я и моя девушка
вышли из лесу в прошлом году.
– Как ты мог, Диллон?– кричала она на меня. – Ты знаешь, как я испугалась?
Я сбросил одеяло и сел, вытягивая руки над головой. Потом выбрался из кровати и
схватил одежду из ящиков комода. Как только оделся, я вытряхиваю из своего рюкзака
все на пол, и кладу в него фонарик и пару запасных толстовок для Пен.
Она забудет принести свою.
Прежде чем выйти на улицу, я беру на кухне несколько бутылок воды и немного еды из
холодильника, так, у нас будет еда в течение дня. По дороге, стаскиваю с дивана красный
плед.
Безнадега, ждет на тротуаре напротив моего дома, в желтых резиновых сапогах и в очках
с розовой оправой, держа большой черный зонт над головой.
Она передает мне зонтик, и мы идем бок о бок, без конечной цели. Вскоре, мы оказались
на пляже, где бесконечные небеса впитывают в себя целый мир. Океан сопротивляется, с
шумом ударяя о скалы Кастл-Рок. Именинница бежит передо мной, поднимая влажный
песок позади себя. Раскинув руки в стороны, она встречает лицом дождь.
– Счастливого чертового шестнадцатилетия! – кричит она в небо. – В этом году будет
лучше, верно? Все ведь уже просчитано.
Я бегу за ней, отбросив в сторону зонтик, который мешал мне.
–Тогда почему я чувствую, что умираю? – она опускается на колени и роняет свою голову
на руки.
Я оборачиваю вокруг своей девочки уже отсыревший плед и поднимаю ее на ноги. Ручьи
слез сбегают по лицу Пен, а с губ вырываются рыдания. Я поднимаю ее на руки, и несу
так быстро, как только могу, к утесу в конце пляжа. Небольшой пещеры у основания утеса
достаточно, чтобы защитить нас от бури и океана.
– Я знаю, что это твой день рождения, и ты, если хочешь, можешь плакать, но не надо, –
говорю я, снимая с нее промокший свитер, вместе с тонкой футболкой и бюстгальтером.
Она дрожит полуголая в тусклом свете, и продолжает плакать, потому что она права.
Шестнадцать, ничего не изменит. Вообще, с возрастом ей становится хуже, и если это
тенденция, значит, в этом году будет хуже, чем в прошлом, и я этого боюсь.
– Я могу плакать, если хочу, – сказала она, клацая зубами, до тех пор, пока я не вытащил
сухую толстовку из рюкзака и не натянул на ее крохотное тело.
– Это так, но думаю, что мы проведем время в этой пещере лучше, если ты не будешь
поднимать здесь влажность своими слезами.
Она улыбается.
– Неправильные слова.
 Я приподнимаю ее подбородок и провожу большим пальцем по уголку ее губ.
–Так-то лучше.
После того, как и я сменил толстовку, я дал Пенелопе съесть батончик и стаканчик
яблочного пюре. Слезы продолжали медленно катиться из ее глаз, но в этом нет ничего
нового. Все, что она делала в последнее время – плакала.
– Устала? – спрашиваю у нее, убирая пряди мокрых волос с лица.
Мое собственное истощение заменено беспокойством и душевной болью, которую я
испытываю всякий раз, когда я смотрю на эту девушку. Беспомощность, которую я
ощущаю рядом с ней, построила себе дом глубоко внутри меня, и я не могу расслабиться,
чувствуя себя ужасно виноватым.
Она доверяет мне достаточно, позволяя ее любить. Пенелопа приходит ко мне, когда она
нуждается в помощи.
Но я не могу спасти ее.
Я не могу заставить слезы остановиться.
Что бы я ни делал, больше не работает.
Я прислоняюсь к каменной стенке, Пен лежит рядом со мной на песке, положив голову на
мои колени. Дождь продолжает лить с неба, а океан разбиваться о берег. Проходит час,
прежде чем дыхание Пен выравнивается, и она расслабляется. Позже, я закрываю глаза и
наконец засыпаю, впервые за последние двадцать четыре часа.
Так, мы проспали до следующего утра.
На этот раз, моя мама позвонила копам.
Глава 17
 Диллон
– Что за дела у Пен с этим парнем из резервации? Я думал, ты попросил ее, не
разговаривать с ним, – спрашивает Герберт между укусами пиццы.
Я отрываюсь от своего обеда и смотрю на лучшего друга, сидящего напротив меня.
Матильда Тип сидит рядом с ним и проверяет макияж в небольшом зеркальце; ее голубые
глаза смотрят сверху на меня.
– А что?– спрашиваю у него, подозревая, что это как-то связано с тем, что моя девочка не
сидит сейчас рядом со мной, и ее нигде не видно.
– Я видел, как она гуляла с ним раньше, и собирался надрать ему задницу, но Рыжая не
позволила.
Матильда со щелчком закрывает зеркало и бросает его в сумку.
– Вы же понимаете, что Пенелопа живой человек, верно? Она может иметь друзей.
– Фраза «Джош Дарк» означает дилер, – говорит Кайл, ковыряя белой пластиковой
ложкой в чашке, с сомнительно выглядящими фруктами, которую выдают во всех школах.
Герб, Рыжая и я ждем его объяснений, но он продолжает жрать непонятные на вид
персики и груши.
– Какой именно дилер? Он раздает карты в покере? – спрашивает Матильда.
– Или связан с Изобразительным искусством? – добавляет Герб.
Кайл толкает свой поднос подальше и откидывается на спинку стула. Он переводит глаза
между мной и двумя другими занявшими стол.
– Мммм, ну нет, – говорит он тоном, говорящим, что мы идиоты, – он занимается
наркотиками.
В то время как Матильда задает вопросы Кайлу по той информации, которую он просто
сбросил на нас, все вокруг меня буквально останавливается. Удары собственного сердца
отдаются у меня в ушах, я потираю руками лицо и закрываю глаза, пока прилив ярости
бушующий в моей голове не прекращается, и я могу снова дышать.
– Вот она. Ди, не говори ей, что я сказал. Я не хочу, чтобы она злилась на меня, – Герб
жует свою пиццу, Матильда делает вид, что листает журнальчик, который она мгновенно
вытащила из сумки. Кайл скрещивает руки на груди и ждет шоу.
Пен и я никогда не ссорились, но я чувствую, что это произойдет сейчас.
Моя девушка прячет от меня лицо за занавесом из волос и за очками в зеленой оправе, но
мягко улыбается всем остальным. Прежде чем ей выдается шанс вытащить стул из-за
стола, я пинаю его ей. Она садится, не удосужившись поздороваться.