Предел желания
Неожиданно я почувствовал чье-то присутствие. Нет, в помещении, в котором я находился, по-прежнему никого не было, но там, за стеклом, появился некто. И этот самый кто-то, на энергетическом уровне, был очень силен. Я чувствовал Силу всем позвоночником, все мои косточки резонировали. Меня в упор, нагло сканировали взглядом, который пробирал до костей, а я весь — вот он, на ладони, и спрятаться негде. Оставалось только беспомощно ждать своей участи, так как незримый наблюдатель был недосягаем для меня.
Но столь же внезапно осмотр и закончился. Давление на мое сознание исчезло. Мутант, точно мутант! Неужели особисты стали путаться с выродками?! Ну ладно, они вынуждены прибегать к помощи нас, выкормышей, но — использовать мутантов?.. Не знаю, как там и что, но человека с настолько мощным биополем я раньше никогда не встречал. Хотя, может, это как раз тот редчайший случай, там уникальный человек? И с выродками мне работать все-таки не придется…
Дверь снова открылась, но уже для того, чтобы впустить конвой. С меня неожиданно сняли наручники и отвели в другое, более благоустроенное помещение, где мне пришлось подписать гору бумаг. Когда с бюрократией было покончено, на мои руки снова нацепили браслеты, после чего конвоиры отвели меня в еще одно помещение. И там вертухаи приготовили для моей драгоценной персоны специальную металлическую клетку, предназначенную для транспортировки особо опасных кадров. Все это время я вел себя сугубо дисциплинированно, как воспитанный в английской частной школе мальчик. Тюремщики наверняка потом будут удивленно обсуждать, каким паинькой я стал напоследок.
Генерал, похоже, действительно крупная шишка, и его слова не разошлись с делом. Уже через час я был в воздухе, на высоте тридцати тысяч футов, и многоцелевой военный самолет взял курс на юго-запад. Меня вытащили из клетки и засунули в кабину штурмана. Армейским действительно не терпелось, раз они для экстренной переброски моей персоны решили пренебречь установленными правилами перевозки заключенных. Истребитель-бомбардировщик летел в сторону южных регионов страны. Я чувствовал это направление, как и сам Ареал, к территории которого мы приближались с северо-востока. Так что приземлился самолет явно в обещанном Техасе, не долетев до границы с абнормальностью. Но мне никто ничего не пояснял, и после доставки по назначению я снова оказался в одиночной камере.
Это был какой-то военный объект, не пенитенциарный вроде бы, но «одиночки» везде одинаковые. По крайней мере, изнутри кажется, что это именно так.
Однако в этот раз ждать пришлось недолго, и сержант медслужбы, появившийся с тремя бойцами-морпехами поддержки, вколол мне в плечо какую-то дрянь. Сказал, блин, что это обязательная прививка от недавно обнаруженной разновидности вира-гриппа. Я безропотно принял происходящее. Назвался крутым яйцом, полезай в тарелку для трапезы. Сейчас тебя будут кромсать и жрать…
Затем меня оставили в одиночестве, предупредив, что по мою бороду явится парикмахер и превратит меня в нормального гражданина с аккуратной прической. А после этого придет фотооператор и сделает необходимые снимки.
Я заметил, что мне не мешало бы и самому пожрать что-то, поэтому пусть лучше явится разносчик пиццы или сразу повар с официантами, а уж потом все остальные должностные лица. Но сержант лишь ухмыльнулся и ответил, что жрать не придется до завтра. Карантин. Какой на фиг карантин, я не знал, но что оставалось делать?
Обещанный парикмахер явился минут через пять и начал, не торопясь, раскладывать свои принадлежности. Я с интересом наблюдал за его священнодействием. Любопытным было то обстоятельство, что морпехи сопровождения напрочь отсутствовали… Не проронив ни слова, он указал мне пальцем на стул, и я так же молча повиновался. Парикмахер этот был мужчиной старым, колоритно морщинистым, орлиноносым, судя по виду, коренного американского происхождения. Одежда на нем была такая же, как на мне, «зэковская». У армейских, похоже, тюремный сектор имеется и здесь, на базе. Власть предержащие из своих цепких когтей норовят никого не выпустить… Наверное, еще будучи молодым индейцем, этот дядя натворил чего-то серьезного под воздействием «огненной воды», вот и схлопотал пожизненное. Теперь вот бродит по камерам, словно призрак, стрижет и бреет, и это на сленге вертухаев называется льготным пребыванием.
Как бы ни было, парикмахер из старого индейца получился отменный. Меня так искусно и на воле никто никогда не брил. Хотя, с другой стороны, лучше бы я всю жизнь ходил небритым и нестриженым, чем попасть в итоге на этот стул в камере этой тюряги.
— Когда твое сознание проснется Другим, ощущения могут шокировать, мягко выражаясь, но ты не должен идти на поводу своих эмоций.
От неожиданности я подскочил на сиденье, и бритвенный станок соскользнул, ткнувшись в мою щеку. Хорошо, что в руках парикмахера была не опасная бритва, с помощью которой, я читал, наши прапрадедушки лихо чекрыжили свои бородищи.
— Старик, а я думал, ты немой!
Индеец, пропустив мимо ушей мою громогласную реплику, переместил станок к левой щеке и невозмутимым тоном продолжал:
— Главное, о чем должно помнить, управляя Другим — хотя ты и спишь, и твое тело неподвижно, но все происходит по-настоящему.
— Эй, Чингачгук, да ты глухой, что ли?!
— Никогда даже не пытайся проснуться, — упорно не обращая внимания на мои попытки завести беседу, продолжал тюремный парикмахер, — это единственное, что может лишить тебя разума наяву, поэтому ни в коем случае не пытайся, будучи Другим, разбудить себя спящего.
— Послушай, дедуля, а ты кто такой, интересно?! Что за муть ты мне задвигаешь? Киношек пересмотрел? Я помню, кино такое было, про аватара, одно из первых массовых, коммерческих три-дэ. Я тогда только-только на свет народился, но мне моя бабушка рассказывала, какой ажиотаж был в кинотеатрах. Там спящего инвалида засунули в тело синего инопланетника и внедрили…
— Я — Бенито, цирюльник исследовательского корпуса базы, — проронил наконец старый индеец, соизволив обратить внимание на мои потуги превратить монолог в диалог, — только это не имеет никакого значения. Тот, кто просит меня говорить с тобой, предсказал, что ты будешь непослушен и чрезмерно любопытен, но я не должен обращать внимания на твое поведение. Поэтому слушай дальше и не перебивай, потому что я могу не успеть. Аватар из фильма лишь бледное подобие, ведь творчество часто искаженно отражает реальные возможности…
— Нет, нет, так не пойдет! — продолжал я гнуть свою линию. — Сначала объясни мне, кто этот загадочный субъект, который просил мне что-то говорить? И куда ты можешь не успеть, у нас, по-моему, уйма време…
— Не просил, а просит, сейчас, — перебил меня индеец. — Киношники не выдумывали идею, они добыли информацию, но не всю, поэтому получилась сказка. Тебе же предначертано обрести реальную возможность. В жизни всегда все ярче, чем любая человеческая фантазия. Творческие люди только улавливают отражения реальностей и пытаются переосмыслить и отобразить их… Со временем ты все узнаешь и поймешь, сейчас запомни только одно. Если тебе вдруг будет казаться, что ты спишь, ни в коем случае не щипай себя и не пытайся проснуться. Явь просто-напросто убьет твое истинное я…
Неожиданно до меня дошло, что последние фразы слышатся как бы издалека. Уплываю куда-то, проваливаюсь… Мое сознание кружилось, кружилось и будто растворялось с каждым оборотом, и я понял, куда старик мог не успеть. Уймы времени — у меня изначально не было.
Развели все-таки, уроды, с этой прививкой…
И я отключился.
ВТОРОЙ ЭТАП
«Необъяснимое — это неотъемлемая часть сознания, которая, словно некая движущая сила, испокон веков тянет человеческий разум вперед. Именно поэтому не всегда нужно всему находить объяснение. Если человек все для себя объяснит, эта сила исчезнет, и он остановится».
— Вижу по рефлекторной моторике, что вы пришли в себя. Здравствуйте, — услышал я незнакомый голос и резко расплющил веки. Неожиданно сильный свет заставил снова зажмуриться и только чуть-чуть приоткрыть глаза, но вскоре мое зрение адаптировалось, и я поднял голову, чтобы осмотреться.