Змееныш

Нет, нет! Она сжала кулаки, прикусила губу почти до крови. Ее трясло — от долгого плача, от переживаний, от страха. Нельзя оставаться тут, надо действовать, причем немедленно. Заточка просил хозяина дать ей успокоиться, значит, они хотят прийти позже, отец станет требовать, чтобы она уехала, шантажировать: не уедешь — пристрелим мутанта…
Значит, у нее есть немного времени, чтобы помочь Змеенышу. Мысль, что его уже убили, Оксана отбросила сразу: нельзя было поверить в это и не сойти с ума.
Как только она приняла решение, в голове прояснилось, панические мысли отступили. Оксана смогла спокойно оценить ситуацию — конечно, относительно спокойно, потому что теперь ее колотило от возбуждения. Не теряя больше времени на бесполезные размышления, девушка подергала дверь — заперта. Недавно в нее врезали новый замок.
Тогда она громко постучала, и Колобок после паузы отозвался:
— Чего?
— Воды принеси, — сказала она.
— Не могу отлучаться, — возразил охранник. — А попросить некого.
Оксана про себя выругалась.
— А ты из ванной, — посоветовала она наконец. — Я же заперта, не убегу.
— Ну… ладно, — согласился охранник после короткого раздумья. — Или не, мож, я тебя провожу туда просто?
— Давай так, — согласилась Оксана. Встав сбоку от двери, она подняла «узи».
В замочной скважине провернулся ключ, дверь отворилась, и снаружи донеслось:
— Ну, давай. Оксанка, говорю, иди…
Он шагнул внутрь, не замечая ее. Оксана замерла, палец примерз к спусковому крючку. Убить человека? Колобка, этого вечно жующего, флегматичного, добродушного парня… Да как же, за что?
Но внизу, в подвале, сидит Змееныш, и его убьют, если Оксана не успеет…
Ремень «узи» съехал с плеча. Реакция у Колобка была приличная — но он хорошо относился к Оксане и не заподозрил ее в дурном умысле. Поэтому охранник отреагировал, только когда краем глаза заметил движение сбоку.
Когда Колобок повернулся, угол приклада врезался ему в голову. Охранник охнул, оседая на бок, слепо зашарил руками перед собой. Оксана, прикусив губу, ударила еще раз — по выпуклому гладкому лбу. Колобок завалился на пол, она перешагнула через тело, закрыв дверь, кинулась вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, не думая о том, что ее могут услышать.
Слон спускался медленно, держась за перила. Он хорошо помнил Оксану шестилетней девчонкой — как катал ее на плечах, угощал конфетами и мороженым, когда приезжал в Киев устраивать судьбу дочери после смерти жены, с которой давно развелся. А теперь тот ребенок вырос в своенравную и капризную девчонку. Слона раздражало и смущало Оксанино упорство. Как бы не оказалось, что все всерьез, — что тогда? Не может его дочь жить в Зоне с каким-то мутантом! Слон всю жизнь пахал, зарабатывал — для кого? Ему одному столько денег не надо, все его расходы — дорогие сигары да виски, и то не каждый день. Это по женской части — деньги тратить. Юбки, шляпки, драгоценности, машины, путешествия… вот пусть и наслаждается жизнью, раз отец дает возможность, раз он все это заработал. Нет, Слон не позволит, чтобы его деньги пропали зазря! Оксанка будет жить так, как он хочет для нее, — то есть с шиком, роскошно. Ради него, ради отца она должна жить так, как…
Слон остановился: выпивка действовала, сознание помутнело, мысли потеряли четкость. Ведь это, в конце концов, оскорбление родного отца — пренебрегать тем, что он для нее сделал. Ну, Оксанка! Предпочла какого-то мутанта отцу и прекрасному будущему!
Нащупав в полутьме перила, он медленно зашагал дальше. До конца лестницы осталось несколько ступеней, но Слон не прошел их — присел на корточки и обхватил голову руками, уставившись перед собой невидящим взглядом. Такого выбора перед ним не стояло еще никогда в жизни. Он не знал, как поступить.
Змееныш лежал на боку, подогнув ноги и опустив голову, на звук открывшейся двери он не отреагировал, не шевельнулся, не вздрогнул даже. Похолодев, Оксана бросилась к нему, упала рядом на колени, потрясла, перевернула на спину. И разом обмякла, слезы потекли по щекам.
Увидев Оксану, Змееныш сел. Руки были связаны за спиной.
— Не плачь, — сказал он.
Девушка рукавом утерла слезы и постаралась улыбнуться.
— Отец хочет тебя убить, — сказала она, кладя на пол «узи» и помогая Змеенышу подняться. — Давай развяжу… — Она тихо вскрикнула, увидев, как покраснели и распухли стянутые запястья, вытащила из кармана перочинный ножик и стала пилить веревку. — Уходи через ход в моей комнате, скорее, пока Колобок не очнулся. Ты спрячешься в лесу и потом вернешься за мной…
Когда последний обрывок веревки упал на пол, Оксана потянула Змееныша к выходу, но он придержал ее.
— Я не оставлю тебя тут. Я все обдумал. Уйдем вдвоем, я построю дом. Ты поживешь в Зоне, чтобы понять, можешь тут или нет. Понимаешь? Попробуем жить вместе, и если поймешь, что тебе невыносимо в Зоне, я сам отвезу тебя к отцу. Или за Периметр, как захочешь…
— Колобок сейчас очнется, поднимет тревогу, — волновалась Оксана, пытаясь утянуть его к двери. — Пойдем скорей, пожалуйста! Они тебя убьют, они уже все решили…
— Сначала скажи, согласна или нет?
Оксана замолчала, глядя в его серьезное лицо. Волосы были в цементной пыли, на тонких губах запеклась кровь.
— Ты правда хочешь, чтобы мы были вместе? — спросила она.
— Да. А ты? Девушка кивнула.
— Тогда идем. — Он поднял с пола «узи», крепко взял ее за руку и шагнул к двери.
Оксана потянула Змееныша вверх по лестнице. Подвал, запертый снаружи на массивный засов, никто не охранял — зачем? Пленник связан, но если бы вдруг ему удалось выпутаться, сквозь тяжелую железную дверь он точно не пройдет. А если и сквозь дверь пройдет — мутант ведь, нелюдь, — так на крыше водокачки, вдоль стены, у ворот стоят вооруженные охранники.
Они поднялись быстро, и Змееныш первым скользнул в комнату. Колобок у двери зашевелился, пробормотал что-то, пощупал голову, начал подниматься — удар по затылку бросил его обратно. Оксана показала на закрывающую лаз фанеру. Змееныш кивнул, но, прежде чем отодвинуть столик, вынул из замка ключ и запер дверь изнутри. Оксана убрала фанеру, открыв черную дыру. За окном ночь посерела — близился рассвет.
Спокойно, спокойно, сказал себе Большой Хозяин и тяжело встал, опираясь на перила. Не стоит его убивать, лучше договориться. Заточка прав: убийство мутанта и вправду может подорвать репутацию. Надо полюбовно все решить. Не совсем же они дураки, если молодые? Объяснить, что у них нет будущего, Оксанка, конечно, сразу в слезы, но Змееныш сообразительный, этого не отнимешь, поймет, что девчонке в Зоне не выжить. Может, и сам уйдет. Или действительно завести его подальше, Оксанка тем временем одумается… Да нет, ясно, что не одумается, упертая девка, придется по плану… Черт, о чем он думает? Слон сдавил ладонями виски. Припугнуть Оксану — сама уедет; всерьез у них или нет, а не захочет она, чтобы эту тварь убивали. Вот и весь сказ, и никакой проблемы. Наверно, успокоилась уже и может подумать своей бабской головой…
Лестница закончилась, Слон ступил на площадку и замер. Колобка перед Оксаниной комнатой не было. Слон моргнул, пытаясь сообразить, что это значит. Отошел, что ли, по нужде, скотина… Большой Хозяин толкнул дверь в ванную — не заперта, внутри никого. Тогда Слон налег на дверь в комнату Оксаны, ударил кулаком.
— Открывай!
Раздался шорох, потом стон. Но не женский. Слон отскочил, прыгнул вперед и врезался плечом в дверь. Та выгнулась, но устояла.
— Погоди, отпираю! — донесся изнутри слабый голос Колобка. В замке защелкало — он поворачивал ключ.
Как только дверь приоткрылась, Слон схватил телохранителя за горло.
— Я тебя на части разорву!
Колобок захрипел что-то, вцепился в руки хозяина, пытаясь разжать его пальцы. Хозяин оглядел телохранителя: лицо белое, на лбу шишка, — и оттолкнул.
— Оксанка!
Налитыми кровью глазами он обвел комнату. Окно закрыто, постель смята, но не разобрана, из-под покрывала торчит лямка рюкзачка… дочери не было.