Грешник (ЛП)

 Сара не знала, как долго плакала. Она устала, и у нее закружилась голова. Она вздохнула и, понимая, что ей все равно придется это сделать, высвободилась из объятий Райана. Чтобы не смотреть ему в глаза, она повернулась и потянулась к платкам, отворачивая лицо, чтобы высморкаться. Шумно. Несколько раз.
Он поднялся со стула. Кто мог винить его?
Потом взял что-то со стола и протянул ей.
— Вот. Выпей это.
Она взяла стакан. Сильный запах заставил ее содрогнуться.
— Что это?
— Скотч.
— О, хорошо. — Она сделала большой глоток и вдруг почувствовала, как будто ее пищевод загорелся.
— Сара?
— Боже! — Задыхаясь и давясь, она отдала оставшуюся часть скотча обратно. — Это было чудовищно!
— Может быть, глоток поменьше...
— Чем я заслужила твою заботу? Кроме того, что свалилась на тебя на балконе в слезах в три часа ночи?
— Это и твой балкон тоже. — Он сел в другое кресло. — Я полагаю, что скотч тебе не понравился?
— Я думаю, нет.
— Могу ли я еще тебе что-нибудь предложить?
— Нет, меня тут же стошнит, если я что-нибудь добавлю к скотчу.
Райан сделал глоток из стакана, а затем сел обратно на стул и вздохнул. Mейси зевнул и лег между ними.
Когда ее мысли затуманились, Сара поняла, что скотч был не такой уж и плохой идеей. Она наконец-то заметила, что Райан снял пиджак, развязал галстук, вытащил рубашку из брюк, и расстегнул пару верхних пуговиц. Ей вдруг показалось это настолько интимным, что она сидит здесь в халатике с практически незнакомым человеком, который пьет скотч из ее стакана после того, как успокаивал ее, пока она выворачивала свою душу перед ним наизнанку.
— Спасибо, — сказала она.
Он поднял голову. Она не могла видеть его глаз, но могла сказать, что он смотрел прямо на нее.
— Я не буду вмешиваться, — начал он.
— Это хорошо, — сказала она. — Это будет моим небольшим секретом. Тем более это не так уж и интересно.
 Он заерзал на стуле.
— Может, ты расскажешь мне немного?
— Я разве похожа на невростеничку, которая плачет по ночам, и пытается перенести с больной головы на здоровую, рассказывая тебе все это?
— Может и похожа. И я мог бы воспользоваться этим твоим моментом слабости, чтобы затащить тебя в постель, а может просто залезть в твой кошелек.
— Значит вот почему, здесь такая низкая аренда.
Сара услышала слова «затащить тебя в постель» четко и ясно, и ее богатое воображение сразу же разыгралось ...
Нет, прекращай.
Он слегка ухмыльнулся.
— Нет, причина в нашем арендодателе. Не многие люди смогут жить с росписями Ланса.
 Райан не стал углубляться в тему. Он перевел все в шутку. И это было хорошо. Великолепные молодые люди были явно нелегкой добычей для старой женщины, и она бы сошла с ума, если бы попыталась. Зеркала не трескаются, когда Сара смотрится в них, но и мужчины не оборачиваются, когда она идет по улице. Она была невзрачной женщиной с вьющимися темными волосами, карими глазами и приемлемыми характеристиками. Ее фигура была такой, какая и должна быть у тридцати пятилетней женщины, которая провела большую часть своего времени, сидя в кресле и глядя на монитор компьютера. И она только пострадает, если поддастся чарам своего великолепного, желанного, но явно моложе ее, соседа. Кроме того, у нее были более важные дела, чем потерять голову от какого-то парня.
Здесь, при неярком свете, в расстегнутой рубашке, уставший, Райан выглядел даже моложе, чем при их встрече в обед. И все же, он был похож на того, кто знает не понаслышке, что такое разочарование и страх, и того, кто, определенно, понимает печаль.
— Я слишком долго все держала в себе, — сказала, наконец, Сара. — Все рухнуло в один миг, мне необходимо было что-то делать, что-то менять, и в короткие сроки. Так много решений... — Она вздохнула. — Но теперь, когда все уже сделано, и сегодня ... это все, что мне осталось.
— И ты больше не могла сдерживать себя и расплакалась, — догадался Райан, наблюдая за ней.
— Да.
— Что заставило тебя переехать сюда?
— Развилка, — сказала она. — Новое начало.
— Новая жизнь?
— В точку.
— Новая жизнь… — задумчиво повторил он. — Второй шанс.
— Ты тоже начал новую жизнь? — спросила она, глядя на него с любопытством.
— Я? — немного помолчав, он сказал: — Нет. — Он сделал последний глоток скотча. — Ну, может быть, к какой-то мере. Я внес некоторые коррективы пару лет назад, когда переехал в эту квартиру.
 Создавалось впечатление, что он не хочет говорить об этом, но Сара хотела знать больше. Она задала вопрос, который не был слишком личным.
— Ты переехал сюда из другого штата?
Он кивнул.
— Изначально. Но это было давным-давно. — Он уставился в свой пустой стакан и добавил: — в другой жизни.
— Ты не выглядишь достаточно старым, чтобы прожить больше, чем одну жизнь.
— О, я прожил их несколько.
— Значит, ты заключил сделку с дьяволом.
— Что?
— Я имею в виду, на твоем лице нет ничего, что бы говорило о твоем прошлом.
Он засмеялся, но это не показалось забавным.
— Сделка с дьяволом, — повторил он.
— Откуда ты? — спросила она.
— Разве у меня еще не остался акцент?
— Немножко. — После паузы, добавила она, — Мне это нравится. Это делает твой голос... успокаивающим. Дружелюбным. — Сексуальным.
 После минуты молчания, он, видимо, понял, что была его очередь говорить.
— Я вырос в Оклахоме.
— Ты когда-нибудь планируешь туда вернуться?
Он отрицательно покачал головой.
— Незачем и не к кому.
— Таким образом, ты уже жил в Калифорнии, в Сан-Франциско, когда переехал сюда?
— Да.
— И начал новую жизнь.
— Это не было на самом деле... Может быть, я хотел бы..., — сказал он, — но это не так просто, не так ли?
— Нет, это совсем непросто. — Когда он ничего не сказал, она рискнула спросить. — Разве не сработало?
— Ну... что касается квартиры, то сработало. — Он добавил, гораздо менее капризно, — Мне нравится здесь. Тебе тоже понравится, когда распакуешь свои вещи. — Его тон показывал, что он готов сменить тему. Может быть, он даже пожалел, что сказал так много.
— Я уверена, что мне понравится. — Сара вздохнула. — Но я не очень-то беспокоюсь по этому поводу.
— Тогда, может, расскажешь мне, что тебя беспокоит? — задал вопрос Райан.
Она поняла, что он не хочет больше говорить о себе. А так как ее эгоцентризм был сегодня на высоте, она была вполне готова позволить ему перевести разговор на нее.
— Моя карьера пошла под откос. Я пыталась начать все сначала. Идти в совершенно новом направлении. Хотела, чтобы что-то из этого вышло.
— Чем ты занимаешься?
— Я писатель.
— Что ты пишешь?
— Ты имеешь в виду, что обычно писала?
— Ты перестала?
— Меня перестали.
— Уволилась?
— Свалила.
— Я не понимаю.
— В течение пяти лет я писала серию книг про тайны в Еврейской общине Мавританской Испании. Это было время и место высокой культуры и относительно интеллектуальной свободы для евреев. — Она сделала паузу. — Ты же догадался, что я из семьи евреев, не так ли?
— Да, я догадался, — заверил он ее. — Но, Сара — ты романист?
— Да.
Он наклонился вперед.
— Это так здорово! Я не уверен, что когда-либо встречал писательницу раньше. И уж точно я никогда не сидел и так вот запросто не разговаривал ни с одной из них.
— Из этого следует, что ты не видел ее заплаканных глаз и высмаркивания?
— Так что, я могу пойти в книжный магазин и найти некоторые из твоих книг?
— Да. Ну... Может быть, не в первом попавшемся. Не сейчас. — Она добавила: — Но они, определенно, есть в библиотеке.
— Вау! — Он усмехнулся. — Настоящий, живой писатель живет прямо по соседству.
— Настоящий и живой, — она согласилась. — Удивительно, как много людей думают, что вы должны быть мертвы, как Томас Харди или Агата Кристи, чтобы быть писателем. Поверь мне, будучи мертвым становится немного труднее писать.