Биограф

От воды потянуло свежестью. Ветерок забирался под сладки платья, под уложенные волосы, раздувая изнутри причёску.
Шурочка прижалась к Раулю. Он посмотрел на неё, быстро снял с себя сюртук и набросил ей на плечи.
– Ты продрогла, дорогая? Тебе холодно? – заволновался он.
– Нет, нет, ничего. Песнь растрогала меня. Её мелодия пронизывает душу. Она заглянула в меня, растревожив. Мне показалось, что переливы воды зашумели, забурлили в моём сердце. Всё во мне встрепенулось. Я сразу и не поняла, что со мной? – эмоционально объясняла она. – Гондольер очень красиво поёт, не правда ли, Рауль? – спросила Шурочка.
– Да, дорогая. Ты абсолютно права. Баркарола, это и есть песнь на воде. В основном они повествуют о любви, замечу, не всегда счастливой. Встречаются среди них грустные, печальные баркаролы. Но ты знаешь, и они очень задушевные. Частенько их сочиняют сами гондольеры. И у наших итальянских композиторов написано много замечательных баркарол. Тебе предстоит всё это услышать самой, моё солнышко, – рассказывал Рауль.
– С удовольствием послушаю их. Спасибо, дорогой. Такая чудесная музыка, я влюбилась в неё, – радостно делилась своими впечатлениями Шурочка.
Рауль, глядя на неё, расцветал. Он дышал ею. Находится рядом с Шурочкой, вдыхать в себя запах её бархатной кожи, согреваться её душевным теплом, вслушиваться в её голос, подобный флейте, -было для него истинным счастьем, на которое он уже и не рассчитывал. Он смотрел на неё глазами преданной собаки.
Тем временем, гондольер запел другую баркаролу:
Море лазурное, душу ласкает,
Ветер баюкает, лодку и нас.
Вечно любимая, вечно красивая,
ты обещала ждать всегда меня.
Вечно желанная, вечно любимая,
ты обещала ждать всегда меня.
Как расставались и как потерялись,
знает лишь море, свидетель луна.
Вечно любимая, вечно красивая
ты обещала ждать, всегда меня.
Вечно желанная, вечно любимая,
ты обещала ждать, всегда меня.
Снова акации, зацветут в мае,
но и на этот раз, не для меня.
Вечно любимая, вечно красивая,
Ты земля моя сирота,
Вечно желанная, вечно любимая,
ты обещала ждать, но не ждала.
– Как грустно. Мы чуть ли не каждый год ездили на юг к тётушке Лидии Константиновне – родной сестре папеньки. И там расцветали акации. У них такой чудный тонкий неповторимый запах. Ни с чем несравнимый.
Эта баркарола вернула меня туда. Напоила прекрасными моментами. Напомнила золотое время моего детства и юности.
Как это упоительно! – восхищалась Шурочка.
– Ты загрустила, Алессандра? Не надо, друг мой. Придёт время, твой папенька, князь Осипов, успокоится, смирится. Я верю. Мы навестим твоих родных и места столь дорогие твоему сердцу, – внушал и успокаивал Рауль Шурочку.
– Ты думаешь, он когда-нибудь смирится с моим побегом? – спросила Шурочка, глядя в глаза своему избраннику.
– Я очень на это надеюсь, ибо понимаю, что тебе без них и без любимых мест трудно будет, – с надеждой высказался Рауль.
Гондольер, услышав рассказ Шурочки, вступил в разговор:
– Вы правы, синьора. Стихи этой баркаролы написал мой друг. Он родом из России. Из тех мест, которые описаны в баркароле.
– Давно Ваш друг живёт в Италии? – спросила Шурочка заинтересовано.
– Давно, синьора. Думал, привыкнет. А он всё тоскует по родным местам. Это одно из его ностальгических стихотворений. Мне оно очень понравилось, легло на душу, и я сочинил для него музыку. Получилась итальянская баркарола, – рассказывал гондольер. – Вот и Вы взгрустнули. Заговорил я Вас. Буду петь. Это куда приятнее, – завершая диалог, сказал гондольер.
Предсказание, перевернувшее всю жизнь
На причале, откуда ни возьмись, появилась толпа цыган. Одна бойкая шумная цыганка внезапно оторвалась от толпы, подошла к Раулю и Шурочке.
На ней была большая чёрная шаль с длинной бахромой и много разноцветных украшений: бус, браслетов, серьги. Она схватила Шурочку за руку и стала приставать:
– Красавица! Давай на судьбу твою погадаю.
Поначалу Рауль опешил от её наглости и учтиво попросил цыганку:
– Уважаемая, отойдите, пожалуйста, от моей супруги.
– А ты не прогоняй меня. Не прогоняй! Я скажу то, что твоя суженная знать должна. После этих слов цыганка вцепилась глазами в Шурочку и стала прожигать её взглядом.
Шурочка испугалась и отстранилась от неё.
– Так вот, – начала цыганка. – В твоей жизни всё сложится хорошо. Рядом с тобой будет любимый человек. Вы будете жить в полном согласии. Но один факт искалечит вашу жизнь, – она сделала акцент на последних словах.
– Попрошу Вас, милейшая, оставьте мою супругу в покое. В противном случае, я вынужден буду призвать стражей порядка, чтобы они освободили нас от Вашего насильственного вмешательства, – настоятельно требовал Рауль.
– Не кричи! – приказала она. Я же сказала, она должна знать правду, – настаивала цыганка, повышая голос, принуждая их слушать.
– Послушай меня, синьора. У тебя в жизни всё сложится хорошо, – повторила цыганка, приковывая Шурочкино внимание к себе.
Родится у вас мальчик, удачный ребёнок. Его ожидаёт всемирная слава! Ты знаешь, что это такое? – размахивала руками цыганка.
Шурочка посмотрела на Рауля и улыбнулась. А он, не доверяя цыганке, насторожился и даже в ответ Шурочке не смог улыбнуться. Рауль не знал, как себя вести, что ему предпринять. Ничего хорошего от уличных цыган он не ожидал.
– Но ты этого не увидишь, – громко добавила цыганка. – Потом у вас родится девочка. Она будет болеть, тяжело расти. Ты всё преодолеешь. Когда она вырастет на её пути встанет человек, плохой человек, у которого не сложатся отношения с казённым домом. И он украдёт у вас дочь, – нагнетала обстановку цыганка. -
В конце концов, она погибнет. Тебе не удастся вырвать её из рук смерти, – произнесла цыганка приговор судьбы и в мгновении ока скрылась из вида. В воздухе повисла зловещая пауза и могильная тишина.
После этих слов, Шурочка от сильного испуга упала в обморок. Рауль подхватил её. Вынул из кармана носовой платок, попросил служивого, подбежавшего на помощь, смочить водой. Тот без промедления выполнил. Рауль приложил влажный прохладный платок к вискам и ко лбу Шурочки. Он смотрел на неё, не отводя глаз.
Шурочка приоткрыла глаза, но взгляд её был мутным, расплывчатым.
– Что это было? – тихо спросила она.
– Ничего, дорогая. Ничего, тебе показалось. Жарко сегодня, очень жарко, вот тебе и стало дурно.
– А цыганка? Она здесь? – опять спросила Шурочка.
– Нет, дорогая. Никакой цыганки нет и никогда не было. Я же говорю, тебе показалось. Это всё результат перегрева. Ты утомилась. Немедленно едем домой. Карета проследует в тени деревьев, там прохлада и ты придёшь в себя. Успокойся, моя единственная.
Рауль стремился отвести удар, ему не удалось. Сейчас он желал сделать всё, чтобы этот страшный эпизод навсегда был забыт Шурочкой.
Благотворительность по наследству
– Пауло, я приготовил поклажу для синьоры Чиары, ты не забыл её уложить в карету? – поинтересовался Цезаре, уже в пути, далеко от дома. Там Мария собрала для её детишек много подарков, в чём они так нуждаются, – пояснил он.
– Не забыл, синьор, – сердито ответил Пауло. – Вы опять собираетесь посетить нищий район? – недовольно спросил Пауло.
– Не нищий, а старый. Научись различать, пожалуйста. Эти люди не виновны в том, что обстоятельства оказались выше их желаний. Кто им поможет, если не я? – укоризненно спросил Цезаре. -
Признаюсь, я немало обескуражен. Мне непонятен твой вопрос, ещё больше твоё отношение к этим людям. Что это с тобой? – удивлялся Цезаре не свойственной манере поведения слуги.
– Да не жалко мне, совсем не жалко. Помогайте, на здоровье. Только зачем самому туда ехать? Пошлите посыльного. Уверен, они будут безмерно счастливы и благодарны Вам.