Наследство колдуньи

— Ты решила облегчить мне жизнь, удавившись? — насмешливо спросила гарпия, подходя ближе, пока Альгонда пыталась восстановить дыхательный ритм.
Молодая женщина не смогла ответить. Кашель только усилил боль в животе. Вопреки всем ожиданиям, Марта налила в кубок воды и с несвойственным ей сочувствием подала его Альгонде. Потом уселась без приглашения в кресло, с которого не так давно встал Жак де Сассенаж, и обхватила узловатыми пальцами свои колени, худые до такой степени, что это было видно, несмотря на толстую ткань ее строго черного платья. Глаза ее уставились на Альгонду, чье лицо покраснело, а на глаза навернулись слезы. Несколько минут длился этот странный тет-а-тет, пока молодая женщина наконец не нашла в себе силы выпрямиться и посмотреть ей в глаза.
— Ну вот, теперь ты такая же уродливая, как и я, — язвительно заметила гарпия, доставая из кошеля, висевшего у нее на поясе, два маленьких закрытых пробками флакона цилиндрической формы.
Она покатала их по открытой ладони. Ногти у нее были длинные и некрасиво загнутые.
— Что вам угодно? — спросила Альгонда и снова закашлялась.
Злой взгляд гарпии не давал ей расслабиться, поверить в это наигранное сострадание.
Губы Марты растянулись в едкой улыбке:
— Ты играешь в опасные игры, Альгонда.
Молодая женщина сказала себе, что не поддастся страху. Марта не знает правды, просто не может знать. Но почему она в этом настолько уверена? Сообщал ли ей эту уверенность ее собственный инстинкт выживания или же жизненная сила ее еще не рожденной дочери? Боль в животе прошла. Альгонда почувствовала себя более сильной.
— Не понимаю, что вы хотите этим сказать, — сказала она, пожимая плечами.
— Ты только что помогла Елене. Филибер де Монтуазон покинул замок, поджав хвост. Но я не могу понять, почему ты решила, что ей нужно уведомить Сидонию и об изнасиловании, и о его возможных последствиях.
— Чтобы предупредить эти последствия. Неужели, по-вашему, в моем состоянии я смогла бы ей помочь? — попыталась защищаться Альгонда.
Неужели эта демоница угадала ее истинные намерения?
— Это хороший аргумент, не спорю, — со вздохом сказала гарпия и снова принялась поигрывать флаконами из черного стекла.
Потом Марта встала и подошла к Альгонде так близко, чтобы та смогла дотянуться до флакона, который она ей протягивала.
— Что это?
— Настой, который Елена должна принимать, начиная с сегодняшнего вечера. Он помешает зачатию, а если она уже зачала, то плод выйдет.
— Вы уверены, что это подействует?
— А разве я заинтересована в обратном?
— Разумеется, нет. Я передам ей настой, — пообещала Альгонда и положила флакон в кошелек на поясе.
Каков же был ее ужас, когда, подняв глаза, она увидела, что ноздри гарпии как бы прилипли к носовой перегородке. Бежать, причем как можно дальше, зажав руками уши — вот что советовала Презина. Однако еще до того, как Альгонда попыталась пошевелиться, с полураскрытых губ слетел колдовской звук, пресекший в корне любую попытку мятежа. Альгонда сидела и смотрела, как Марта открывает второй флакон и протягивает ей яд.
— Это лучший для меня способ удостовериться в его действенности, не так ли? — сказал жестокий голос у Альгонды в голове. «Нет!» — кричало сердце молодой женщины. «Я должна побороть колдовство!»
Гарпия не произнесла ни слова. Изо рта ее проистекал все тот же звук, тихий и чарующий. Опустошающий. Заставляющий поверить в иллюзорное, чтобы вернее погубить… Альгонда задрожала. Под натянутой кожей живота, словно бы ощутив опасность, ее дитя стало яростно барахтаться.
— Пей! — приказал голос.
Альгонда, завороженная, протянула руку. Пальцы ее сжали флакон.
— Пей, Альгонда! Этот ребенок должен быть мне послушен. Разве ты не чувствуешь, с какой свирепой силой он уже тебя терзает? Разве не хочешь поскорее избавиться от этой боли? Пей.
Рука Альгонды дрожала. Любая на ее месте давно бы уже подчинилась. Она поняла это по тому, как от удивления разошлись брови на переносице Марты. Бороться! Спасти свою дочь! Марта присела рядом с молодой женщиной и положила руку ей на живот. Огненная стрела пронзила Альгонду, в то время как пение стало еще более одуряющим. От него, казалось, разрывалась голова. И вдруг Альгонде показалось, что разум ее, память и волю — все поглотила Марта. На лице гарпии отразилось удовольствие от того, что Альгонда испугана и обессилена. Отняв у нее надежду, Марта сочла, что хитрить больше не имеет смысла.
— Открывая тебе правду, Презине нужно было бы подумать, что рано или поздно я прочту твои мысли и узнаю, что вы замыслили. Ты погибла, Альгонда. И твоя дочка тоже. Вы либо обе умрете, либо будете принадлежать мне! Пей!
Молодая женщина на этот раз уже не сопротивлялась, Она поднесла флакон к губам и выпила с таким видом, с каким приговоренный поднимается на эшафот.
Она проснулась, когда звонили к вечерне. Открыв глаза, Альгонда поняла, что она по-прежнему сидит в кресле у себя в спальне, положив ноги на маленький табурет. Рядом никого не было. Быть может, это был страшный сон? Живот совсем не болел. Она было улыбнулась от радости, когда вдруг ощутила колючую боль под энненом, а во рту — привкус желчи. Она вытерла лоб. Он был влажный от пота и горячий. Она порылась в кошельке. Маленький флакон выкатился из-под ее пальцев. На молодую женщину вновь нахлынул страх.
Она поднесла руку к животу. Ни единого движения… На ресницах у Альгонды вдруг повисли слезы. Ее дочь не могла умереть! С силой оттолкнув табурет, Альгонда встала на ноги. Нужно оживить в своем теле исцеляющую силу эликсира Древнейших! Он уничтожил злое начало в яйце и в ребенке, которого она носила под сердцем. Значит, ее дочь защищена от любого яда. Она прошлась по комнате. Кровать была рядом — под расписанным бутонами роз голубым пологом и с голубым одеялом. Она так и манила к себе, но Альгонда запретила себе даже думать об отдыхе. Ей вдруг захотелось подышать свежим воздухом. Она подошла к окну, чтобы его открыть. Голова закружилась, и Альгонде пришлось ухватиться за край стола, чтобы не упасть. По ногам потекло что-то теплое и густое. Она нагнулась, отступила на шаг, приподняла юбку и обомлела от ужаса: с черной кровью из нее вытекала жизнь.
* * *
Спустя несколько долгих минут, бледную как полотно, лежащую в луже крови девушку нашла Филиппина. Она только что поужинала и в сопровождении братьев поднималась к себе по лестнице. Поймав заговорщицкий взгляд Сидонии, юная баронесса поняла, что о своем будущем ей можно больше не тревожиться, и у нее сразу отлегло от сердца. Поэтому она поспешила к Альгонде, чтобы рассказать, что у них все получилось. На смену радостному восклицанию пришел вопль ужаса. Она поспешно выбежала в коридор, чтобы позвать на помощь.
Навстречу как раз шел Франсуа, ее младший брат. Он помог перенести Альгонду на кровать. Франсин отправили за повитухой.
Стоило Франсин выйти за порог, как Альгонда закричала, очнувшись от боли. Она вцепилась руками в простыню. По телу ее растекалась невыносимая боль. Открыв глаза, она увидела склонившуюся над ней Филиппину. Их руки спонтанно переплелись. Новая потуга заставила Альгонду изогнуться, и вместо обвинений в адрес Марты с губ ее сорвался глухой хрип.
— Помоги мне! — взмолилась она, когда боль ненадолго отступила.
— Что я могу сделать? — трепеща, спросила Филиппина, с ужасом понимая, что Альгонда цепляется за нее, пытаясь встать.
Альгонда не ответила. В этот миг ею руководила какая- то высшая сила. Сила, оживившая ее помертвевший живот и подталкивающая к действию.
— Надо встать… — проговорила Альгонда, у которой низ живота горел огнем, и попробовала приподняться.
— Повитуха! Нужно дождаться повитуху! — пробормотала испуганная Филиппина.
Но Альгонда уже встала с кровати и, покачиваясь и держась руками за руки Филиппины, присела и стала тужиться что было мочи.
— Пресвятая Дева, помоги! — пролепетала Филиппина и отвела глаза.