Последняя звезда

Сэм прижимает ладони к пистолету. Это успокаивает. У Меган есть мишка. У него – пистолет.
Если все это обман, если все они – иные под прикрытием, он не даст им победить. Если надо, он их всех перебьет. А потом полетит в спасательной капсуле на корабль-носитель и взорвет его. Они проиграют. Последний человек погибнет, но зато иные не выиграют.
Бог сказал – нет. Он тоже так сможет.
 
II
 
День второй
  
14
 
Зомби
 
До указателя «Эрбана прямо по курсу» мы добрались меньше чем за час. Теперь сворачивать в буквальном смысле некуда. Перед тем как пересечь городскую границу, увожу Дамбо с дороги. Я все никак не мог решить – говорить ему или нет, но на самом деле выбора у меня не было. Он должен был знать.
– Тебе известно, кто такой Уокер? – шепчу я.
Дамбо кивает, смотрит по сторонам и снова на меня:
– Он – долбаный пришелец.
– Верно. Пришельца поместили в тело Уокера, когда тот был еще ребенком. Сначала встречаешься с такими, как Вош. Они занимаются лагерями. Потом с такими, как Уокер. Это оперативники-одиночки, они патрулируют закрепленные за ними территории. Отстреливают выживших.
Дамбо снова озирается по сторонам:
– Снайперы?
– Нам предстоит пройти через две такие зоны. Одна – между Эрбаной и пещерами. Другая начинается вот за этим знаком.
Дамбо вытирает рот тыльной стороной ладони и тянет себя за мочку уха.
– Понятно.
– Они до поры до времени тихо сидят в теле человека. А потом рождаются. Не знаю как. С помощью какой-нибудь неизвестной нам технологии. Они становятся сверхсильными, сверхпроворными и все в таком роде. Мы пойдем быстро и тихо. – Я наклоняюсь ближе к Дамбо. Важно, чтобы он понял. – Если со мной что-нибудь случится, для тебя миссия заканчивается. Ты возвращаешься.
Дамбо трясет головой:
– Я тебя не брошу, сержант.
– Еще как бросишь. Это приказ, рядовой, если ты еще не понял.
– А ты бы меня бросил?
– Можешь не сомневаться.
Я хлопаю Дамбо по плечу, потом достаю из рюкзака окуляр и устанавливаю над левым глазом. Дамбо молча наблюдает. Через окуляр его голова предстает светящимся зеленым шаром. Потом Дамбо надевает свой, а я осматриваюсь на предмет других зеленых огоньков.
– И последнее, Бо, – шепчу я. – Нам здесь никто не рад.
– Сержант?
У меня пересохло во рту. Я сглатываю. Хотелось бы, конечно, чтобы все было иначе, но не я придумал эту игру. Я лишь стараюсь выжить, чтобы подольше оставаться в игре.
– Вырубаем зеленый свет. Где появляется, там вырубается. Без колебаний. Без исключений. Все ясно?
– Так не пойдет, Зомби. А вдруг это будет Рингер или Чашка?
Проклятье. Я об этом не подумал. Как не подумал о том, что Рингер стоит перед выбором. И я тоже должен выбирать. Стрелять без церемоний? Или только в ответ? По-моему, я знаю, какой выбор сделает Рингер. Она же Рингер.
Голос у меня в голове шепчет: «С Дамбо риск удваивается. Отошли его назад». Впервые с момента нашего знакомства этот тихий холодный голос разума звучит вполне в духе Рингер. С этим аргументом не поспоришь. Точно так же трудно возразить человеку, который утверждает, что гранит твердый, а вода мокрая.
Дамбо мотает головой. Мы вместе столько дерьма хлебнули. Он отлично меня знает.
– Две пары глаз лучше, чем одна, сержант. Пойдем, как ты сказал – быстро и тихо. И будем надеяться, что заметим их раньше, чем они нас.
Дамбо улыбается. Насколько я понимаю, это ободряющая улыбка. Я киваю в ответ. Кивок должен проканать за уверенный. И после этого мы выдвигаемся.
Полубегом, прямиком в выгоревшее, захламленное и кишащее крысами, провонявшее канализацией нутро Эрбаны с заколоченными окнами и граффити на стенах. Перевернутые машины и оборванные провода. Мусор прибит ветром и водой к стенам домов, хлам укрывает ковром дворы и парковки, висит на голых ветвях. Пластиковые пакеты и газеты, одежда, обувь, игрушки, сломанные стулья, матрасы, телевизоры. Как будто какой-то космический гигант схватил обеими руками нашу планету и что было мочи встряхнул. Может, будь я каким-нибудь злобным пришельцем, я бы тоже разбомбил все города лишь с тем, чтобы избавиться от этого бардака.
Возможно, нам следовало обойти этот адский пейзаж по проселочным дорогам и открытой местности. Уверен, Рингер так бы и поступила. Но если их с Чашкой и следует где-то искать, то в пещерах. И путь через город – самый короткий.
Мы трусцой бежим по тротуару, стреляем по сторонам глазами, а я мысленно повторяю: «Быстро и тихо. Быстро и тихо».
Через четыре квартала натыкаемся на баррикаду в шесть футов высотой. Кто-то навалил поперек улицы битые машины, ветки и ломанную мебель. И украсил это сооружение американскими флагами. Догадываюсь, что баррикаду возвели в тот промежуток, когда Вторая волна переходила в Третью. Именно тогда до людей начало доходить, что собратья-человеки представляют бо́льшую угрозу, чем зависший в небе корабль инопланетян. Мозг плавится, когда думаешь о том, как быстро мы скатились в анархию, стоило им выдернуть из розетки штепсель. Как легко посеять среди людей растерянность, страх и недоверие. И как чертовски быстро мы пали. Казалось бы, перед лицом общего врага мы должны были забыть о наших различиях и сплотиться. А мы вместо этого начали строить баррикады. Мы запасаемся едой и накапливаем оружие. Мы не подпускаем чужаков, изгоев, людей, чьи лица нам незнакомы. Две недели вторжения – и цивилизация треснула до самого основания. Два месяца – и она обрушилась, как дом после направленного взрыва. Цивилизация рассыпалась, а горы трупов росли.
Спеша через Эрбану, мы насмотрелись и на людские останки. От груд из почерневших костей до завернутых с ног до головы в драные простыни и старые одеяла трупов. Они просто лежали где попало, как будто с неба попадали. В одиночку и группами по десять штук, иногда и больше. Их было так много, что постепенно я начал воспринимать их как фон. Просто часть бардака, составная городской блевотины.
Дамбо постоянно вертит головой – выискивает светящиеся зеленые точки.
– Какая грязища, – выдыхает он.
Холодно, а у него лоб блестит от пота. Он трясется, как будто его лихорадит. Мы перебираемся через баррикаду, и я объявляю привал.
Вода. Протеиновый батончик. Я давно запал на эти батончики и, когда нашел целую коробку в конспиративном доме, очень обрадовался. Мы устраиваемся в небольшом углублении в баррикаде с видом на северную часть Главной улицы. Ни ветерка. Чистое небо усеяно звездами. Конец зимы, Земля катится к весне – такие перемены чувствуешь хребтом, потому что они старше осознанных ощущений. До того как я стал Зомби, это означало студенческий бал и зубрежку перед экзаменами, нервный треп в коридорах между занятиями о скором вручении дипломов – другой разновидностью апокалипсиса, после которого жизнь уже не будет такой, как раньше.
– Дамбо, ты когда-нибудь бывал в Эрбане?
Он качает головой:
– Я из Питтсбурга.
– Правда?
Я никогда не спрашивал. Неписаное правило в лагере. Разговоры о прошлом – жонглирование раскаленными углями.
– Значит, «Стилерз, вперед».
– Не-а. – Дамбо откусывает здоровый кусок шоколадки и медленно жует. – Я был фанатом «Пэкерс».
– А я ведь немного играл.
– Квортербек?
– Ресивер.
– У меня брат играл в бейсбол. Шорт-стоп.
– А ты?
– Ушел из малой лиги, когда мне было десять.
– Почему?
– Играл хреново. Но я крут в киберспорте.
– Киберспорт?
– Ну, знаешь, типа КОД.
– Спортивная рыбалка?
Дамбо улыбается.
– Нет, «Call of Duty» [5], Зомби.
– А, так ты геймер.
– Я был бодерлайнером Эм-эл-джи [6].
– Эм-эл-джи. Ясно.
Понятия не имею, о чем он.
– Максимальный уровень, престиж двенадцать.