Последняя звезда
– Правда? Ничего себе.
– Ты ведь ни сном ни духом, о чем я говорю. – Дамбо комкает обертку, осматривает замусоренную до последнего квадратного дюйма Эрбану и убирает обертку в карман. – Кое-что не дает мне покоя, сержант. – Он поворачивается ко мне, глаза у него тревожно расширены. – Значит, до того, как появился их корабль-носитель, они загрузились в детей и не «будили» их до подросткового возраста.
– По словам Уокера, все именно так, – киваю я.
– У меня на прошлой неделе был день рождения. Мне тринадцать.
– Правда? Черт, Дамбо, что же ты мне раньше не сказал? Я бы тебе пирог испек.
Дамбо не смешно.
– А вдруг и во мне засел такой, сержант? Вдруг он вот-вот проснется в мозгу и начнет действовать?
– Ты ведь не серьезно? Брось, рядовой. Бред какой-то.
– А ты откуда знаешь? Вот откуда, скажи, Зомби? А когда это случится, я убью тебя, потом вернусь и поубиваю всех остальных…
Дамбо точно на грани. Я хватаю его за руку и заставляю посмотреть мне в глаза.
– Послушай меня, ты, лопоухий сукин сын. Ты становишься Дороти, и я отправляю тебя, засранца, прямиком в Дубук.
– Пожалуйста, не надо, – скулит Дамбо. – Хватит уже про Дубук!
– Не спит в тебе никакой пришелец, Дамбо.
– Хорошо. Но если ты ошибаешься, ты ведь об этом позаботишься?
Я понимаю, о чем он, но прикидываюсь, что нет.
– Чего?
– Позаботься об этом, Зомби, – умоляет Дамбо. – Убей гада.
Что ж, с долбаным днем рождения, Дамбо. От этого разговора у меня аж мурашки по коже.
– По рукам, – говорю. – В тебе просыпается инопланетянин – и я вышибаю тебе мозги.
Дамбо облегченно вздыхает:
– Спасибо, сержант.
Я встаю и протягиваю ему руку. Дамбо хватает меня за локоть и рывком отталкивает в сторону. Одновременно поднимает винтовку и направляет на автомагазин в полуквартале от баррикады. Я вскидываю свою и смотрю в оптический прицел.
Ничего.
Дамбо трясет головой.
– Что-то там мелькнуло, – шепчет он. – Показалось, наверно.
Выжидаем с минуту. Тихо, как в гробу. Казалось бы, по городу должны бродить стаи диких собак и кошек, отовсюду должны нестись вой, лай и скулеж. Но ничего подобного. Даже долбаные совы не ухают.
Значит, мне только мерещится, что за мной наблюдают? Что здесь есть кто-то, кого я не вижу, но кто совершенно точно видит меня? Мельком смотрю на Дамбо. Он явно напуган не меньше моего.
Двигаемся дальше. Только теперь не быстро. Перебегаем на другую сторону улицы, а там стелемся вдоль стены комиссионного магазина, который расположен как раз напротив дилерского центра. («Начинай экономить в День поминовения!») Не останавливаемся до следующего перекрестка. Смотрим вправо-влево и вперед, где городской центр и всего через три квартала на фоне звездного неба вырисовываются черные прямоугольники домов.
Перебегаем через перекресток, снова останавливаемся и прижимаемся спинами к стене. Ждем. Чего ждем, сам не знаю. Мчимся мимо выставленных дверей и разбитых окон. Хруст стекла под ногами громче шумовых гранат. Еще один квартал. Повторяем маневр. За угол налево, прямо через Бродвей, потом пулей по диагонали к сравнительно безопасному дому на противоположном углу.
Преодолеваем очередные пятьдесят ярдов, и тут Дамбо тянет меня за рукав, ведет через разбитую стеклянную дверь в темноту ближайшего магазина. Под ногами хрустит коричневый гравий. Хотя нет, это не гравий. Мы притерпелись к вони нечистот и кислым «ароматам» чумы, но оба улавливаем этот слабый, вызывающий болезненную ностальгию запах. Кофе.
Дамбо опускается на пол у стойки, смотрит на вход. Я гляжу на него: в чем дело?
– Я любил ходить в «Старбакс», – вздыхает он, как будто это все объясняет.
Сажусь рядом. Не знаю, – может быть, Дамбо надо передохнуть. Молчим. Минуту, другую, третью.
Наконец я подаю голос:
– На рассвете нас не должно быть в этом проклятом городе.
Дамбо кивает, но не двигается с места.
– Там кто-то есть, – говорит он.
– Ты кого-то видел?
Мотает головой:
– Нет, но я их чувствую. Понимаешь? Чувствую.
Обдумываю его слова. Паранойя. Точно, паранойя.
– Можем попробовать вызвать огонь на себя, – предлагаю я, типа подкалываю.
– Или отвлечь, – отзывается Дамбо и озирается. – Взорвем что-нибудь.
Он роется в рюкзаке и достает гранату.
– Нет, Дамбо. Это плохая идея. – Я забираю у Дамбо гранату. Пальцы у него холоднее металла.
– Они могут зайти с тыла, – порывается возразить Дамбо. – Пристрелят, и мы даже понять ничего не успеем.
– Да вряд ли мне и хочется успеть это понять.
Я улыбаюсь, но Дамбо не отвечает улыбкой. Он всегда был самым хладнокровным в команде. Возможно, именно поэтому они определили его в медики. Ничто не могло вывести этого парня из себя. По крайней мере, до сегодняшнего дня.
– Сержант, у меня идея. – Дамбо наклоняется так близко, что я чувствую запах шоколада. – Ты остаешься здесь. Я выдвигаюсь, но в противоположном направлении. Увожу их за собой, а ты шуруешь на север и…
Я не даю ему закончить:
– Хреновая идея, рядовой. Хуже не бывает.
Он не слушает.
– Так хоть один из нас доберется до цели.
– Хватит молоть чушь. Мы сделаем это вместе.
Мотает головой. У него срывается голос.
– Сомневаюсь, сержант.
Дамбо снимает окуляр и смотрит мне в глаза. Смотрит долго, даже как-то неуютно становится. Вид у него испуганный, словно привидение увидел. А потом он бросается на меня. Вскакивает и кидается вперед с вытянутыми руками, будто твердо решил придушить.
Я инстинктивно выставляю блок.
«О господи, о господи, этот лопоухий сукин сын был прав. Оно проснулось. Это проснулось в нем».
Я хватаю его за куртку. Голова Дамбо запрокидывается. Тело его напрягается и почти сразу безвольно оседает.
Спустя секунду слышу звук выстрела снайперской винтовки. С лазерным прицелом. Она выстрелила секунду назад, и пуля летела мне в голову.
И Дамбо принял ее на себя. Без колебаний. Потому что я – его командир, толстолобый кретин, которого враг, при всей своей безграничной мудрости, назначил главным и поручил сохранить наши задницы невредимыми.
15
Я хватаю Дамбо за плечи и оттаскиваю с линии огня за стойку. Времени мало. Кладу Дамбо на живот и задираю куртку с двумя рубашками, чтобы оценить рану. Дыра величиной с четвертак прямо в центре спины. Пуля засела в теле, иначе и мне бы досталось. Грудная клетка Дамбо двигается. Он дышит.
– Скажи, что я должен сделать, Дамбо, – шепчу я ему в ухо.
Ни звука. Наверное, все силы уходят на то, чтобы просто дышать.
«Зомби, здесь нельзя оставаться, – опять этот спокойный голос в духе Рингер. – Оставь его».
Конечно. Оставить его. Это как раз по-моему. Так и живу. Бросил сестру. Бросил Кекса. Они гибнут, а я живу дальше.
К черту.
Я выползаю из-за стойки, хватаю рюкзак Дамбо и возвращаюсь. Он лежит на боку, подтянув колени к груди, и веки у него вздрагивают, как у человека, который видит плохой сон. Я вскрываю аптечку, ищу бинт. Надо заткнуть рану. Это я помню после одного-единственного занятия в «Приюте» по оказанию первой помощи на поле боя. Действовать надо быстро, иначе Дамбо истечет кровью меньше чем за три минуты.
И второе, что я запомнил на тех занятиях, – это чертовски больно. То есть настолько, что первым делом нужно забрать у раненого оружие.
Поэтому я вынимаю из кобуры Дамбо пистолет и затыкаю его себе за пояс со спины.
В аптечке должен быть тонкий металлический прут, чтобы протолкнуть тампон, но я его не нахожу.
«Забудь, Зомби. У тебя нет времени».
Заталкиваю тампон пальцем. Дамбо выгибается. Он кричит. Потом инстинктивно пытается убежать, царапает ногтями основание стойки. Я свободной рукой хватаю его за шею и пытаюсь успокоить.
– Все хорошо, Бо. Все хорошо… – шепчу я ему на ухо, а мой палец тем временем проталкивает заглушку глубже.