Элато. Тропой дерзких (СИ)

В общем, купались мы долго. Я всё поглядывал на мокрые плечи Эламы, раз она поднялась над водой так, что мы увидели грудь. Я стал ловить себя на мысли, что хотел бы себе такую женщину. Но сейчас не тот момент, чтобы оказывать ей знаки внимания.
Накупавшись, мы дружно золой и песком постирали одежду, надели мокрую на себя.
Солнце к тому времени скрылось за горой, что принесло относительную прохладу.
− И где нас Маора должен встретить? - Я вставил меч в ножны, был готов продолжать путь.
− Да, где... Ворон говорил, что Маору нужно ждать у входа в Подземье.
− Пока не стемнело, нужно идти, − сказала Элама, разглядывая широкую тропу, змеившуюся между скал.
Поднимаясь, я оглянулся: все, кто был на берегу, никуда не собирались, наверное, будут ночевать у воды.
− Что-то они к нам недружелюбны, хоть бы подошли, спросили, что к чему, − сказал Матэс, догоняя.
− А ты спросил их? - удивился я.
− Я вот тебя спросить хочу! Чего ты меч в песок воткнул? Я слышал, храмовники бережно относятся к оружию, не втыкают в землю, чуть ли не обожествляют клинки.
− Ну, ты сам подумай, клинок бьёт в клинок, по доспехам, щитам, а в землю - нельзя. Ну не бред? Это как про вас, кашитов, говорят, что вы не какаете никогда!
− Мегед! Ты как скажешь! - пройдя шагов десять, сказал в сердцах Матэс, - про варанисов сказал - появились. Сейчас тоже, только промолвил, меня сразу припёрло! Я сейчас! - он исчез за деревьями.
− Зачем ты так его? - спросила Элама участливо. - Они же очень щепетильны в этом.
− Да ладно! - я присел у дерева, опёрся о ствол спиной.
− Они закаааапывают, − Элама фыркнула, даже слегка улыбнулась. − Ты хоть ничего не говори, когда он вернётся.
Возвратившись, Матэс выглядел растерянным.
− Там это... − он показал за деревья. Земля во многих местах разрыта! Там холмики такие, как на могилках, даже больше! В общем, земли лишней много. А из одного холмика нога торчит − кашитовская! И воняет - ужжжос!
− Не понял! - встав, я смотрел за деревья. - Тут же безопасно, насколько я знаю! На горе безопасно!
− Не знаю! - Элама уже с опаской озиралась по сторонам.
− А кто их мог зарыть? Там много людей, во! − кашит показал жест рукой, что означал: по горло. В долине кто трупы закапывал?
− Мы закапывали... Ворона, − сказала Элама. − Значит, держим глазки открытыми! А мы уже не спали сколько!
Да, надо быть начеку. А веки у меня слипаются давно...
− Пошли! - Запомнив место, чтобы вернуться, я двинулся вверх по тропе. Я сюда вернусь, но только один. Раз тут есть труп кашита, если он не так давно закопан, я извлеку из него яд, трупный яд.
Лишь сейчас, присмотревшись, заметил, что такого леса я не встречал нигде. Кора тут на деревьях неровная, бугристая, кроны широкие, а деревья растут друг от друга далековато.
Через пару сотен шагов мы вышли к скале. Вернее, это было огромное каменное лицо, которое высекли в монолите. Вход в Подземье чернел во рту этого каменного лица, я бы сказал маски, которая "съедала" всех входящих. Остановившись, мы глазели на это создание чьих-то рук. Кто-то высекал это изображение в скале кусочек за кусочком.
− Говорят, таких входов-масок на горе штук тридцать, − сказала Элама, с открытым ртом рассматривая каменное изображение.
− Конечно, если бы вход был один, попробуй его найди на такой огромной горе! - ответил я.
− И я думаю, для кого понадобилось высекать столько камня, делать столько препятствий ради того, чтобы подарить нам бессмертие?
− Не знаю. Лишь надеюсь, что Ахей полудаена, но совсем не шутник.
− А что, потом все эти входы соединяются в один?
− Нет, − вставил слово Матэс, − там что-то сродни лабиринту, но в нём не заблудишься, если не заснёшь.
Солнце, видно, ещё не скоро опустится за горизонт, но мы были на теневой стороне горы, поэтому казалось, что скоро наступит вечер. Нас не накрывала тень, но такую большую тёмную тушу, опускавшуюся с небес, увидели сразу все.
Распластав крылья, дракон опускался прямо на нас! Ящер был серый, на теле не кожа, а наросты − бугристая броня. И на нём сидел худой лысый человек в годах, в чёрных как ночь рубахе и штанах. У него даже обувь была тёмная. И тут у меня челюсть упала чуть ли не грудь - у этого всадника было четыре руки! Как это может быть у человека?
− Дракон, − растерянно выдохнула Элама.
− Дракон - это мелочи! - вскричал я. Всадник не человек! Он многорукий! Если что, разбегайтесь по сторонам и бейте с флангов! - Я взглянул на деревья. Так быстро мы не укроемся. Тупо бегать от дракона − смысла нет. Он даже может захватить человека когтями одной лапы и без труда подняться с ним в воздух.
Мы разбежались в стороны, потому что нас уже обдало сверху ветром от машущих крыльев. Но ящер нападать не собирался. Гупнуло, когда его лапы ткнулись в землю. Он сложил крылья и смотрел на нас с превосходством.
− Крыло! - требовательно промолвил всадник.
Дракон простёр одно крыло так, что чёрный человек, взяв суму, сошёл по нему на землю.
− Маора... − довольным тоном сказала Элама. - Это Маора!
− Хорошо, что он не двухголовый, − моё удивление постепенно проходило. А четырёхрукий маг - это даже очень хорошо! Это как два мага, но в одном теле.
Я не знал, на кого смотреть - дракона я видел так близко первый раз в жизни, именно такого дракона. Какой-то боевой, его так просто мечом не полосонёшь по шкуре. Глаза спрятанны под надбровными наростами, зрачки тёмные, прямоугольные, двойное веко - одно прозрачное, второе кожистое. В них светился разум, в этих глазах, я бы даже сказал проницательность. На конце хвоста красовались острые шипы.
Дракон - это воплощение мощи. От Маоры тоже исходила сила, она чувствовалась. Не знаю, как это лучше объяснить, просто осознаёшь, что противник опасен, и это никогда меня не подводило. Вот бывает, обнажит кто-нибудь против меня меч, а внутри даже не дрогнет ничего. И я уже понимаю, что противник для меня не опасен. Да ещё пара-тройка движений мне могут сказать, что из себя представляет враг.
− Маора! Ворон погиб! - с жалостью в голосе сказала Элама.
− Я знаю! - он посмотрел на кашита, но взгляд долго не задерживал, затем уставился на меня. Мне показалось, что меня раздели, разрезали и посмотрели, что же там у меня внутри. А внутри у меня то же, что и у других, даже у животных такое - кишки всякие, органы. Но об этом и не думается никогда, просто осознаёшь себя, что ты живёшь, и всё.
− Ладно, неси череп, − взгляд мага пронизывал, подавлял. - Голодные?
− Ага! - сказала Элама. Мы всё побросали на Красных камнях, еду и доспехи. Даже не спали всё это время.
− Ничего, поспите скоро! Пошли под деревья. Рассказывать, как вас звать не нужно, я знаю. Знаю, как вы прошли долину и какой ценой!
− Оторвав взгляд от дракона, я пошёл за всеми. Присев на траву, Маора скрестил руки, замычал через нос, затем стал повторять труднопроизносимое заклинание. А запомнить его - так только голова заболит.
Я такого никогда не видел, но перед нами появился ковёр, на котором в большом котелке парила ароматная каша, похожая на пшеничную, вперемешку с большими кусками говядины. Жирная, пахучая каша!
− Не из королевского дворца, конечно, − сказал Маора, глядя на котелок, − но сойдёт.
− А ложки? - спросил Матэс, облизываясь.
− Ложка, − наставительно сказал Маора, − это равносильно оружию - должен каждый иметь с собой.
Достав из голенища сапога ложку, он ехидно улыбнулся. Правду говорил Ворон, его кожа казала прозрачной, на лбу и висках бросались в глаза сеточки вен.
− Так мы не брали котелков. - Матэс смотрел на ложку Маоры, жадно сглотнул. − Думали, что будем мясо есть, а в этой шаксовой долине даже мух нет, не то что дичи.
Маора забормотал, и в кашу, будто стрелы воткнулись три деревянных ложки. Мы их ловко ухватили и стали набивать рты сытной кашей.
− Сейчас бы винца и птичку запечённую! − прошамкал кашит с набитым ртом.