Торговец Иллюзиями (СИ)

Отыскав ворота и сунув тонкий стальной прутик в огромную скважину замка, Торговец Иллюзиями поколдовал с минуту, приговаривая под нос одному ему известные магические заклинания, и в конце концов услышал тихий скрежет, с которым дрогнула и нехотя вылезла из своей ржавой усыпальницы дужка замка.
Управившись с медным стражем, Торговец Иллюзиями открыл одну створку ворот настолько тихо, насколько позволяли едва поворачивающиеся ржавые петли, и через мгновение оказался в тени старого кладбища.
Проснувшийся от таких махинаций Гроверен переместился с плеча хозяина на ветку каштана и недовольно наблюдал за непонятными действиями, производимыми над тележкой, в которой хранились их нехитрые пожитки, и старым медным замком.
Вот дужка замка защелкнулась, отчего под желтыми кронами деревьев разнесся гул металлического скрежета, и путник из Шанвьери медленно побрел по открывшейся перед его взором темной аллее, покрытой белым кружевом проникающего под свод деревьев лунного света. Вдруг прямо перед носом мужчины из темноты возникла высокая белесая фигура. Испуганно отшатнувшись и закусив кулак, чтобы нечаянно не вскрикнуть, Торговец Иллюзиями взглянул на странный силуэт высокого незнакомца и тут же облегченно выдохнул - это была лишь мраморная статуя.
- Не хотел бы я и днем гулять по такому парку... - приглушенным шепотом сказал путник опустившемуся на плечо ворону, на что тот тихонько каркнул и передернулся.
Подняв оглоблю своей тележки, Торговец Иллюзиями обогнул возникшую у него на дороге статую и продолжил свой путь. То тут, то там из темноты возникали высокие мраморные изваяния и провожали путника застывшими взглядами полузакрытых глаз.
Осторожно ступая по шуршащим листьям и оглядываясь по сторонам, Торговец Иллюзиями вслушивался в гулкий вой, разносившийся над деревьями. Этот пугающий звук, который смешивался с шуршанием осеннего ковра и от которого челюсти сами собой пускались в пляс, доносился откуда-то со стороны черневшегося далеко слева собора Сент-Мишель, но тут же отражался от мраморных статуй, и тогда казалось, что этот вой раздается из глубин земли. Вдруг раздался шуршащий скрежет.
- Кто здесь? - спросил Торговец Иллюзиями, испуганно озираясь по сторонам.
Гроверен взмахнул крыльями и перелетел с плеча мужчины на ветку дерева, предусмотрительно спрятавшись в тени.
Скрежет повторился.
Путник из Шанвьери обернулся, ибо на мгновение ему показалось, будто за спиной его мелькнула неясная тень, но к счастью, его сердце не успело уйти в пятки и ему не пришлось проделывать долгий путь обратно до грудной клетки, - скрежет раздавался от огромного обрубка цепи, болтавшегося на створке ворот, и длинная тень, танцевавшая по аллее, также принадлежала этой гусенице из железных колец.
Торговец Иллюзиями облегченно выдохнул и шагнул вперед, но в следующее же мгновение, поломав ветви колючего кустарника, с треском рухнул на ковер из опавших листьев. Приготовившись драться с невидимым врагом, мужчина принял боевую позу, выставив вперед кулаки, как вдруг заметил...
- Что это, Гроверен? - спросил путник из Шанвьери, осторожно смахивая рукой пожухлые листья с огромной каменной глыбы, за которую запнулся.
Свет луны был очень тусклым, но даже его было достаточно, чтобы увидеть на мраморной плите бледное женское лицо и почти стершуюся короткую надпись: "Любимой жене и матери".
Путник из Шанвьери находился в той части старого кладбища Сент-Мишель, которая использовалась представителями знати города, тогда как вторая часть использовалась монахинями обители Святого Антуана. Кругом него были многочисленные обелиски и статуи, высеченные из белоснежного мрамора, а чуть поодаль, скрытые в тени старых дубов, стояли четыре родовых склепа.
- Клянусь, друг мой, мы попали не в парк, а на кладбище! Тут нет ничего опасного. А ты уже побелел от страха, трусливая воронья душонка!.. - рассмеялся Торговец Иллюзиями, поднимаясь с земли. - Извините, мадам, что я потревожил ваш покой. Я сейчас все поправлю...
Тяжелая мраморная плита оказалась немного сдвинутой в сторону после встречи со стоптанным башмаком Торговца Иллюзиями, поэтому мужчина, чтобы изгладить свою вину перед покоившейся в земле дамой, поспешил вернуть наполовину вросшую в землю плиту на место.
- Однако, мы удачно зашли, - продолжал рассуждать шепотом вслух Торговец Иллюзиями, поднимая оглоблю своего возка и обводя его вокруг могильной плиты, - здесь нас точно никто не потревожит до утра. Видишь, у могил даже нет оградок, значит, тут давненько никто не бывал. Лишь бы не наступить на старую могилу и не провалиться под землю, мой друг... Надеюсь, они все прикрыты сверху мраморными плитами... Ты когда-нибудь спал в соседстве с мертвецами, мой друг?
Гроверен, с мягким шуршанием крыльев перелетавший с ветки на ветку, что-то недовольно пробурчал на своем вороньем языке и опустился на высокий гранитный памятник, соседствовавший со старым, кряжистым дубом.
- Вот и я не спал. Надо же когда-то попробовать! - сказал Торговец Иллюзиями и взглянул на свою птицу. - О! Друг мой, ты удачно выбрал место. В этой дыре между надгробным камнем и деревом отлично спрячется наша тележка.
Подняв с земли возок, Торговец Иллюзиями устроил его между гранитным монолитом и шершавым стволом дерева, после чего принялся засыпать сверху опавшей листвой. Вдруг мужчине показалось, будто бы он слышит гул множества голосов, который звучат на фоне тихой музыки, наподобие той, что играют бретонские крестьяне. Торговец Иллюзиями на мгновение перестал закапывать телегу и прислушался; звук смолк.
- Эге! Слышишь, Гроверен? Когда я забрасывал телегу листьями, их шуршание отдавалось от мраморных глыб так, будто играла музыка, - прошептал мужчина ворону, который испуганно жался к его плечу. - Невероятно. Это ведь очень интересный звуковой эффект... Как думаешь, можем мы как-то использовать это открытие для создания наших с тобой иллюзий? Обещаю тебе поразмыслить над этим во время сна.
Убедившись, что тележка полностью скрылась под шапкой из желтых листьев, Торговец Иллюзиями перешагнул через неё и углубился в заросли кустарника, за которыми заметил уютный уголок, где можно было спокойно проспать до утра.
Глаза путника из Шанвьери уже достаточно привыкли к лунному свету и полумраку, окутывавшему старое кладбище, так что он без труда мог заметить небольшую уютную расщелину между стеной крайнего справа склепа и корнями высокого дуба. Кряжистый старик уже давным-давно сбросил добрую половину своих листьев, и у его корней образовалась роскошная мягкая перина, на которую с удовольствием опустился Торговец Иллюзиями. Покопошившись между двумя толстыми корнями, выступавшими из земли, мужчина наконец свернулся калачиком и с наслаждением зевнул.
- Добрых снов, Гроверен, - сказал Торговец Иллюзиями ворону, опустившемуся на ветку над его головой.
Обняв одной рукой толстый корень старого дуба, а второй - саднящую после встречи с мраморной плитой ногу, Торговец Иллюзиями погрузился в мир снов, в котором видел прохладные леса и блестящее ложе реки, шумную торговую площадь Порта Д`Омбр, таинственного заклинателя змей и розовощекую травницу. Кроме того ему снилась дорога из прозрачного песка, лазурное небо и бескрайние лавандовые поля, и там, среди душистой лаванды, на ковре из желтых листьев танцевала юная цыганка, чья улыбка сияла ярче осеннего солнца, а широкая юбка, из-под которой то и дело выставлялась миниатюрная босая ножка, горела костром поздней рябины.
Увы, Торговцу Иллюзиями не суждено было проспать в своей уютной колыбели до утра. Не успел он опустить сияющий золотой луидор в перевернутый бубен, с которым цыганка обходила ряды своих зрителей, как оглушительный рев колокола разнесся над лавандовой долиной, и хрустальный мир сна треснул и рассыпался сотней осколков.
Выпустив из объятий корень дуба и присев на своей мягкой перине, Торговец Иллюзиями протер заспанные глаза и прислушался. Ночную тишину нарушали мерные медные удары - колокол городской ратуши пел молебен прошедшему дню и кричал виват наступающему. Над головой тихо шуршали кружевные дубовые листья. То ли наяву, то ли во сне, между мраморными статуями и черными стволами деревьев сновали в неистовом танце размытые тени. Глядя на них, торговец Иллюзиями вспоминал старые сказки о лесных феях и духах, которые рассказывала каждая бретонская бабушка долгими осенними вечерами под шепот облетающей листвы и мелкого моросящего дождя.