Рассказы

Блокпост сдался.
Боевики собрали оружие и боеприпасы, притащили на плащ-палатке лейтенанта.
— Он командир?
Солдаты кивнули.
— Хороший у вас командир. Лучше своих бойцов.
Лейтенант открыл глаза, увидел рядом бородатых боевиков с автоматами. И совершенно не испугался. У него не оставалось сил на страх.
Он открыл глаза и тут же закрыл их.
Его не стали мучить. К нему проявили милосердие. В единственно возможной на войне форме. Один из боевиков приложил к голове лейтенанта дуло автомата и нажал на спусковой крючок. Голова лейтенанта дернулась в сторону, и его не стало. Где-то там, на Тамбовщине, осталась его беременная жена, которая, возможно, очень быстро найдет себе другого мужа, который воспитает его ребенка. Но лейтенанту до этого уже не было никакого дела.
Пленников построили в две шеренги.
— Там кто был? — спросил командир боевиков, показывая куда-то влево.
Все молчали, глядя в землю.
— Кто оттуда стрелял? Или мы сейчас всех!..
Кто-то глазами указал на стрелявшего слева пулеметчика.
— Это ты? Ты знаешь, что ты убил моего брата? Знаешь?!
Пулеметчик, насупившись, молчал. Пулеметчик был еще почти мальчик, с коротко стриженной головой, тонкой, болтающейся в широком воротнике шеей и большими, ярко-розовыми губами. Его призвали, всучили в руки пулемет и приказали прикрывать огнем левый фланг.
— А ну — пошел! — толкнул боевик пулеметчика из строя и ударами приклада в спину погнал к ближайшим кустам.
— Не надо, пожалуйста, не надо, — одними губами шептал пулеметчик. — Я не хотел, я не знал…
Они скрылись за листвой. Звука выстрела слышно не было. Были слышны какие-то неясные вскрики и хрипы. Через несколько минут боевик вышел, вытирая нож о листву.
Его брат был отмщен. Кровь смыла кровь.
— А ну — пошли!
Пленных разобрали по семьям. Русаков достался боевику, который стрелял ему под ноги, который убил Пахомова.
Боевика, который стрелял ему под ноги, звали Мурат. В деревне его встречали как героя. Ему жали руку старейшины, на него заглядывались девушки. Он защитил свою Родину, убил нескольких неверных и остался жив.
Мурат подарил своего пленника своему отцу.
— Будешь смотреть за скотиной и помогать в огороде, — сказал отец Мурата. — Работать будешь много. Будешь работать хорошо, будешь хорошо есть. Если попытаешься сбежать — умрешь.
Сергей работал хорошо. Но тем не менее через полгода его продали другому хозяину. Новый хозяин строил дом, и ему нужен был подсобный рабочий. Нанимать рабочие руки со стороны выходило дороже, чем если купить себе русского пленника.
Сергей копал ямы, мешал раствор, убирал мусор. Постепенно он научился довольно сносно класть кирпичи и штукатурить стены. И хозяин стал посылать его работать на стороне.
А потом на ту же сторону продал, причем дороже, чем купил, так как продавал уже строителя. Новое место было не сахар. Вкус которого Сергей давно забыл. На новом месте Сергей работал в бригаде себе подобных. Они работали в горах, сооружая бункеры и какие-то укрепления. Новое место было плохо тем, что за невыполнение нормы здесь били. Били публично и жестоко. Несколько раз били и Сергея. За то, что он заболел и работал вполсилы, за то, что допускал в работе брак.
В бригаде поговаривали, что после того, как они закончат работу, их убьют, чтобы они никому ничего не могли рассказать. Но Сергей в это не верил. Они не могли никому ничего рассказать, так как не знали, где и что строили. А самое главное — они стоили денег, а чеченцы деньгами не разбрасывались, деньги уважали.
Они не убьют их. Они их перепродадут.
И так и случилось. Зимой, когда работать стало затруднительно, бригаду распродали. Сергей попал в высокогорную деревню, где помогал пасти стадо баранов. Здесь ему нравилось, здесь он был почти один и почти предоставлен сам себе.
О событиях, происходящих в стране, Сергей ничего не знал. И ловил себя на том, что знать не хочет. Зачем бередить душу. Надо жить. Пусть даже так, как он живет.
Надо жить одним днем и быть им счастливым.
На исходе осени за Сергеем приехали на машине, засунули в багажник и повезли в неизвестном направлении.
«Значит, опять продали, — понял он. — Жаль, здесь было хорошо. Интересно, каким окажется новый хозяин?»
Машина несколько раз останавливалась, хлопали дверцы, кто-то кого-то приветствовал, приглашал в гости. Потом все уходили в дом и долго не возвращались. Все это время пленник лежал в багажнике. И даже был рад, что о нем забыли.
Вечером багажник открыли.
— Выходи.
В стороне стояли дети и смотрели на худого, заросшего русского, неуклюже выбирающегося из багажника.
— Пошли.
Сергей пошел, куда ему указали. Он давно уже привык подчиняться.
— Стой здесь.
Сопровождающий зашел в дом. Сергей стоял во дворе один и думал, будут ли его сегодня кормить и где устроят на ночь. Если в сарае со скотиной, то, наверное, будет холодно.
— Иди сюда.
Сергей поднялся в дом, прошел по коридору, шагнул в открытую дверь.
В комнате за столом сидели два молодых чеченца и… Сидела его мать.
— Сынок… — тихо сказала мать.
Сергей стоял, не испытывая никаких чувств. Он отучился от чувств, потому что только так можно выжить. Он лишь спросил:
— Это ты?
— Я. Это я, — всхлипнула мать, испуганно оглядываясь на чеченцев.
Один из них приподнялся и махнул рукой в сторону двери.
— Забирай его. Забирай, пока я не передумал.
На столе лежали какие-то цветные бумажки. Зеленые бумажки. Много зеленых бумажек.
Мать подбежала, вцепилась в сына, поволокла его на улицу.
— Пошли, пошли, сынок, — быстро говорила она. Побежали, сели в какую-то полуразвалившуюся, с дырами от пуль и осколков «Ниву».
— Поехали побыстрее.
— А они разрешили? Точно разрешили? — спросил Сергей. Потому что мать могла не знать, что без разрешения хозяина нельзя покидать двора его дома. Что за это могут убить.
— Разрешили, сынок. Разрешили.
Машина тронулась с места.
— Почему они меня отпустили?
— Я выкуп за тебя дала.
— Откуда у тебя деньги?
— Мы гараж продали и бабушкину квартиру. Теперь она живет у нас. И ты будешь…