Свет и тени

Но мама была недовольна. 
- Вот как ты занимаешься! - укоризненно сказала она. 
- Я ведь немножко, мама, - застенчиво прошептал Володя. 
- Можно бы этим и в свободное время заняться, - продолжала мама. - Ведь ты не маленький, - как тебе не стыдно тратить время на такие пустяки! 
- Мамочка, я больше не буду. 
Но Володе трудно было исполнить обещание. Ему очень нравилось делать тени, и желание заняться этим частенько стало приходить ему среди какого-нибудь интересного урока. 
Эта шалость иной вечер отнимала у него много времени и мешала хорошенько приготовить уроки. Приходилось наверстывать потом и недосыпать. А как бросить забаву? 
Володе удалось изобрести несколько новых фигур, и не только при помощи пальцев. И эти фигуры жили на стене и, казалось иногда Володе, вели с ним занятные беседы. 
Впрочем, он и раньше был большой мечтатель. 
VIII 
Ночь. В Володиной комнате темно. Володя улегся в свою постель, но ему не спится. Он лежит на спине и смотрит на потолок. 
По улице идет кто-то с фонарем. Вот по потолку пробегает его тень среди красных световых пятен от фонаря. Видно, что фонарь качается в руках прохожего, - тень колышется неровно и трепетно. 
Володе становится почему-то жутко и страшно. Он быстро натягивает одеяло на голову, и, весь содрогаясь от торопливости, ложится поскорее на правый бок, и принимается мечтать. 
Ему становится тепло и нежно. В голове его складываются милые, наивные мечты, те мечты, которые посещают его перед сном. 
Часто, когда он ляжет спать, ему делается вдруг страшно, он словно становится меньше и слабее, - и прячется в подушки, забывает мальчишеские ухватки, делается нежным, ласковым, и ему хочется обнять и зацеловать маму. 
IX 
Сгущались серые сумерки. Тени сливались. Володе было грустно. Но вот и лампа. Свет пролился на зеленое сукно стола, по стене прошмыгнули неопределенные милые тени. 
Володя почувствовал прилив радости и одушевления и заторопился вынуть серенькую книжку. 
Бык мычит... Барышня звонко хохочет... Какие злые, круглые глаза делает этот лысый господин! 
Теперь свое. 
Степь. Странник с котомкой. Кажется, слышна печальная, тягучая дорожная песня... 
Володе радостно и грустно. 
X 
- Володя, я уж третий раз вижу у тебя эту книжку. Что ж, ты целыми вечерами на свои пальцы любуешься? 
Володя неловко стоял у стола, как пойманный шалун, и вертел книжку в горячих пальцах. 
- Дай мне ее сюда! - сказала мама. 
Володя сконфуженно протянул ей книжку. Мама взяла ее и молча ушла, а Володя уселся за тетрадки. 
Ему было стыдно, что он своим упрямством огорчил маму, и досадно, что она отняла от него книжку, и еще стыдно, что он довел себя до этого. Он чувствовал себя очень неловко, и досада на маму терзала его: ему совестно было сердиться на маму, но он не мог не сердиться. И оттого, что сердиться было совестно, он еще более сердился. 
"Ну, пусть отняла, - подумал он, наконец, - а я и так обойдусь". 
И в самом деле, Володя уже знал фигуры на память и пользовался книжкой только так, для верности. 
XI 
Мама принесла к себе книжку с рисунками теней, раскрыла их, - и задумалась. 
"Что же в них заманчивого? - думала она. - Ведь он - умный, хороший мальчик, - и вдруг увлекается такими пустяками!" 
"Нет, уж это, значит, не пустяки!.." 
"Что же, что тут?" - настойчиво спрашивала она себя. 
Странная боязнь зарождалась в ней, - какое-то неприязненное, робкое чувство к этим черным рисункам. 
Она встала и зажгла свечу. С серенькой книжкой в руках подошла она к стене и приостановилась в боязливой тоске. 
"Да, надо же наконец узнать, в чем здесь дело", - решила она и принялась делать тени, от первой до последней. 
Она настойчиво, внимательно складывала пальцы и сгибала руки, пока не получала той фигуры, какая была ей нужна. Смутное, боязливое чувство шевелилось в ней. Она старалась его преодолеть. Но боязнь росла и чаровала ее. Руки ее дрожали, а мысль, запуганная сумерками жизни, бежала навстречу грозящим печалям. 
Вдруг услышала она шаги сына. Она вздрогнула, спрятала книжку и погасила свечу. 
Володя вошел и остановился у порога, смущенный тем, что мама строго смотрит на него и стоит у стены в неловком, странном положении. 
- Что тебе? - спросила мама суровым, неровным голосом. 
Смутная догадка пробежала в Володиной голове, но Володя поторопился ее отогнать и заговорил с мамой. 
XII 
Володя ушел. 
Мама прошлась несколько раз по комнате. Она заметила, что за нею на полу движется ее тень, и - странное дело! - первый раз в жизни ей сделалось неловко от этой тени. Мысль о том, что есть тень, беспрестанно приходила ей в голову, - но Евгения Степановна почему-то боялась этой мысли и даже старалась не глядеть на тень. 
А тень ползла за нею и дразнила ее. Евгения Степановна пыталась думать о другом, - напрасно. 
Она внезапно остановилась, бледная, взволнованная. 
- Ну, тень, тень! - воскликнула она вслух, со странным раздражением топая ногами, - ну что же из того? что же? 
И вдруг сразу сообразила, что глупо так кричать и топать ногами, и притихла. 
Она подошла к зеркалу. Ее лицо было бледнее обыкновенного, и губы ее дрожали испуганной злобой. 
"Нервы, - подумала она, - надо взять себя в руки". 
XIII 
Ложились сумерки. Володя размечтался. 
- Пойдем, погуляем, Володя, - сказала мама. 
Но и на улице были повсюду тени, вечерние, таинственные, неуловимые, и они шептали Володе что-то родное и бесконечно печальное. 
В туманном небе проглянули две-три звезды, такие далекие и чужие и Володе и обступившим его теням. Но Володя, чтоб сделать приятное маме, стал думать об этих звездах: только они одни были чужды теням. 
- Мама, - сказал он, не замечая, что перебил маму, которая говорила ему о чем-то, - как жаль, что нельзя добраться вот до этих звезд. 
Мама взглянула на небо и ответила: 
- Да и не надо. Только на земле нам и хорошо, там другое. 
- А как они слабо светят! Впрочем, тем и лучше. 
- Почему? 
- Ведь если бы они посильнее светили, так и от них побежали бы тени. 
- Ах, Володя, зачем ты все только о тенях и думаешь? 
- Я, мама, нечаянно, - сказал Володя раскаивающимся голосом.