Том 4. Жемчужные светила. Очарования земли

  
Душа
 
 
 
Сотворённая вне мира,
 
Обитала в небесах,
 
Где плывут среди эфира
 
На серебряных ладьях
 
Легионы духов ясных,
 
Грёз Твоих, Творец, прекрасных,
 
Беззаботно веселясь, –
 
Для чего ж её отбросил
 
Лёгким взмахом дивных вёсел
 
Ангел Твой в земную грязь?
 
 
 
И томится, и вздыхает,
 
И стремится в небеса,
 
Где порой над ней сияет
 
Недоступная краса,
 
Где проносятся порою
 
Беззаботною семьёю
 
Тени горних тех ладей,
 
Где когда-то начинала
 
Жить она, где расцветала
 
Красота земли пред ней.
 
 
 
О, томительные муки
 
Нескончаемой разлуки
 
С дальней родиной души,
 
Ярок пламень ваш бессонный
 
И в заботе ежедённой,
 
И в раздумчивой тиши!
 
О, когда сгорит в нём эта
 
Тягость жизненных тенёт,
 
И душа в обитель света
 
К ясным братьям отойдёт!
 
 
  
«К тебе подъемля руки…»
 
 
 
К тебе подъемля руки,
 
Зову твою любовь.
 
  В мечтаньях ярких – муки,
 
  Нагое тело, кровь.
 
Томления разлуки
 
В душе проснулись вновь.
 
  К тебе подъемля руки,
 
  Зову твою любовь, –
 
Припоминаю жадно
 
Твоих очей лучи, –
 
  Но пытка беспощадна,
 
  Свирепы палачи.
 
Минуты беспощадно
 
Сверкают, как мечи.
 
  Лобзают тело жадно
 
  Свистящие бичи.
 
Я бледными губами
 
Зову твою любовь, –
 
  Багряными струями
 
  Ползёт и стынет кровь, –
 
Но бездна между нами, –
 
Ей не закрыться вновь,
 
  Холодными губами
 
  Зову твою любовь.
 
 
  
«Лёгким движеньем бессильной руки…»
 
 
 
Лёгким движеньем бессильной руки
 
Новое русло из мощной реки
 
Ты отворила, и длинный канал
 
Быстро рекой многоводною стал.
 
 
 
Лёгким движеньем иль словом одним
 
Часто мы дело большое творим,
 
Если стихийная воля за нас,
 
Если настал исполнения час.
 
 
  
«Из кадильницы с ладаном – дым благовонной волною…»
 
 
 
Из кадильницы с ладаном – дым благовонной волною.
 
Погребальный обряд совершается трудно и больно.
 
Погребальные песни протяжно звучат надо мною.
 
Содрогаясь душой боязливой, тоскую невольно,
 
 
 
И томит меня ужасом вьющийся в воздухе ладан,
 
Сиротливой тоскою томят меня чьи-то рыданья.
 
Над раскрытой могилой душою моей не разгадан
 
Потаённый удел отошедшего в вечность созданья.
 
 
  
«Влачится жизнь моя в кругу…»
 
 
 
Влачится жизнь моя в кругу
 
Ничтожных дел и впечатлений,
 
И в море вольных вдохновений
 
Не смею плыть и не могу.
 
 
 
Стою на звучном берегу,
 
Где ропщут волны песнопений,
 
Где веют ветры всех стремлений,
 
И всё чего-то стерегу.
 
 
 
Быть может, станет предо мною,
 
Одетый пеною морскою,
 
Прекрасный гость из чудных стран,
 
 
 
И я услышу речь живую
 
Про всё, о чем я здесь тоскую,
 
Про всё, чем дивен океан.
 
 
  
«На закат, на зарю…»
 
 
 
На закат, на зарю
 
Долго, долго смотрю.
 
 
 
Слышу, кровь моя бьётся
 
И в заре отдаётся.
 
 
 
Как-то весело мне,
 
Что и я весь в огне.
 
 
 
Это – кровь моя тает,
 
И горит да играет
 
 
 
Над моею горой,
 
Над моею рекой.
 
 
 
Вот заря догорела,
 
Мне смотреть надоело,
 
 
 
Я глаза затворил,
 
Я весь мир погасил.
 
 
  
Всё во всём
 
 
 
Если кто-нибудь страдает,
 
Если кто-нибудь жесток,
 
Если в полдень увядает
 
Зноем сгубленный цветок, –
 
 
 
В сердце болью отзовётся
 
Их погибель и позор,
 
И страданием зажжётся
 
Опечаленный мой взор:
 
 
 
Потому что нет иного
 
Бытия, как только я;
 
Радость счастья голубого
 
И печаль томленья злого,
 
Всё, во всём душа моя.
 
 
  
«Под звуки дивной арфы…»
 
 
 
Под звуки дивной арфы
 
Давид псалмы слагал,
 
И в это время ветер
 
Смиренно умолкал,
 
И птицы петь не смели,
 
И воды не текли, –
 
Одна хвала звучала
 
Во всех концах земли.
 
 
 
Когда ж он утомится
 
Творца земли хвалить,
 
Тогда повсюду птицы
 
Спешат его сменить,
 
И воды заструятся,
 
Создателя хваля, –
 
Хвалой многоголосной
 
Наполнится земля.
 
 
  
Больная жена
 
 
 
Ты больна, но вся прекрасна, как мечта.
 
Ты святою тишиною повита.
 
 
 
Нет огня в твоих потупленных очах,
 
Нет лобзаний и улыбок на устах.
 
 
 
Мне не снять с тебя венчальный твой убор,
 
Не зажечь стыдом мне твой невинный взор.
 
 
 
Нет, мой друг, ты будешь мирно почивать, –
 
Стану я твой чуткий сон оберегать.
 
 
 
Люди злы, и нас с тобою осмеют.
 
Мы не пустим их в наш радостный приют.