Том 4. Жемчужные светила. Очарования земли

  
«Привиденья нас боятся…»
 
 
 
Привиденья нас боятся
 
Иль стыдятся, может быть,
 
И порою к нам стремятся,
 
Но не могут с нами жить.
 
 
 
Мы ли бешены и злобны
 
Иль на них печать суда?
 
Мы же им во всём подобны,
 
Кроме знака: «Никогда».
 
 
  
«Веришь в грани? хочешь знать?..»
 
 
 
Веришь в грани? хочешь знать?
 
Полюбил Её, – святую девственную Мать?
 
Боль желаний утоли.
 
Не узнаешь, не достигнешь здесь, во мгле земли.
 
 
 
Надо верить и дремать
 
И хвалить в молитвах тихих девственную Мать.
 
Все дороги на земле
 
Веют близкой смертью, веют вечным злом во мгле.
 
 
  
«Грешник, пойми, что Творца…»
 
 
 
Грешник, пойми, что Творца
 
  Ты прогневил:
 
Ты не дошёл до конца,
 
  Ты не убил.
 
 
 
Дан был тебе талисман
 
  Вечного зла,
 
Но в повседневный туман
 
  Робость влекла.
 
 
 
Пламенем гордых страстей
 
  Жечь ты не смел, –
 
На перёкрестке путей
 
  Тлея истлел.
 
 
 
Пеплом рассыплешься ты,
 
  Пеплом в золе.
 
О, для чего же мечты
 
  Шепчут о зле!
 
 
  
«Не смейся над моим нарядом…»
 
 
 
Не смейся над моим нарядом,
 
Не говори, что для него я стар, –
 
Я зачарую властным взглядом,
 
И ты познаешь силу чар.
 
 
 
Я набекрень надвину шляпу,
 
Я плащ надену на плечо, –
 
Ты на плече увидишь лапу, –
 
Химеры дышат горячо.
 
 
 
С моим лицом лицо химеры
 
Увидишь рядом ты.
 
Ты слышишь, слышишь запах серы?
 
И на груди моей цветы.
 
 
 
Кинжал. Смеёшься? Стары ножны?
 
Но он увёртлив, как змея.
 
Дрожишь? Вы все неосторожны.
 
Я не смешон. Убью. Безумен я.
 
 
  
«О, жалобы на множество лучей…»
 
 
 
О, жалобы на множество лучей,
 
И на неслитность их!
 
И не искать бы мне во тьме ключей
 
От кладезей моих!
 
 
 
Ключи нашёл я, и вошёл в чертог,
 
И слил я все лучи.
 
Во мне лучи. Я – весь. Я – только бог.
 
Слова мои – мечи.
 
 
 
Я – только бог. Но я и мал, и слаб.
 
Причины создал я.
 
В путях моих причин я вечный раб,
 
И пленник бытия.
 
 
  
«О, злая жизнь, твои дары…»
 
 
 
О, злая жизнь, твои дары –
 
Коварные обманы!
 
Они обманчиво пестры,
 
И зыбки, как туманы.
 
 
 
Едва успеет расцвести
 
Красы пленительной избыток,
 
Уж ты торопишься плести
 
Иную ткань из тех же ниток.
 
 
 
И только смерть освободит
 
Того, кто выпил кубок тленья,
 
Твоё усердие спешит
 
Воззвать иные поколенья.
 
 
 
О, смерть! О, нежный друг!
 
Зачем в твои чертоги
 
Не устремятся вдруг
 
И земнородные, и боги?
 
 
  
«Солнце светлое восходит…»
 
 
 
Солнце светлое восходит,
 
Озаряя мглистый дол,
 
Где ещё безумство бродит,
 
Где ликует произвол.
 
 
 
Зыбко движутся туманы,
 
Сколько холода и мглы!
 
Полуночные обманы
 
Как сильны ещё и злы!
 
 
 
Злобы низменно-ползучей
 
Ополчилась шумно рать,
 
Чтоб зловещей, чёрной тучей
 
Наше солнце затмевать.
 
 
 
Солнце ясное, свобода!
 
Горячи твои лучи.
 
В час великого восхода
 
Возноси их, как мечи.
 
 
 
Яркий зной, как тяжкий молот,
 
Подними и опусти,
 
Побеждая мрак и холод
 
Заграждённого пути.
 
 
 
Тем, кто в длительной печали
 
Гордой волей изнемог,
 
Озари святые дали
 
За усталостью дорог.
 
 
 
Кто в объятьях сна немого
 
Позабыл завет любви,
 
Тех горящим блеском слова
 
К новой жизни воззови.
 
 
  
«Нерон сказал богам державным…»
 
 
 
Нерон сказал богам державным:
 
«Мы торжествуем и царим!»
 
И под ярмом его бесславным
 
Клонился долго гордый Рим.
 
 
 
Таил я замысел кровавый.
 
Час исполнения настал, –
 
И отточил я мой лукавый,
 
Мой беспощадно-злой кинжал.
 
 
 
В сияньи цесарского трона,
 
Под диадемой золотой,
 
Я видел тусклый лик Нерона,
 
Я встретил взор его пустой.
 
 
 
Кинжал в руке моей сжимая,
 
Я не был робок, не был слаб, –
 
Но ликовала воля злая,
 
Меня схватил Неронов раб.
 
 
 
Смолою облит, на потеху
 
Безумных буду я сожжён.
 
Внимай бессмысленному смеху
 
И веселися, злой Нерон!