Тая

– А кем бы захотел?
– Есть один человек, сер Гарри Синклер, но ты его, наверняка, не знаешь.
– Сука ты, Кэп.
– Я знаю.
– Скажи, Кэп, а что, по-твоему любовь? Тоже боязнь умереть?
– Нет, Москвичка, любовь любви рознь.
– Я про настоящую.
– Настоящая любовь или как говорят: «любов» – это и есть сама смерть.
– Как это?
– Понимаешь, Москвичка. «Любов», это когда человек сразу умирает. То есть так…. Перестает существовать и растворяется в другом человеке, бескорыстно, без надежд и без остатка. Начинает жить в другом существе, жить его мыслями, его желаниями, его страхами, победами и неудачами.
– Это любовь одного человека?
– Разумеется.
– А если люди любят друг друга.
– Москвичка, любовь никогда не бывает взаимной. То есть теоретически она может быть ответной, но если человек любит, ему глубоко наплевать, любят ли его, потому что его самого уже нет и он весь в этом человеке от начала и до конца.
– Ладно, Кэп. Пока ты все на половые инстинкты не перевел, что там про марсиан?
– Каких марсиан?
– Ну, ты начал с того, верит ли Доктор в инопланетян?
– Доктор, а ты веришь?
– Верю, верю, – буркнул Доктор.
– Тогда это они, во всем виноваты.
– Почему же сразу инопланетяне? – спросила Вероника.
– Да потому, что больше некому. Ведь если бы это были человеческие проделки, прослеживалась бы хоть какая-то логика. Можно было предположить, что человек смерти боится и очень хочет отразиться в нас. Запугать до полусмерти, а потом выйти и сказать: «Здравствуйте, меня зовут Сидоров».
– Почему Сидоров?
– А как еще такого мудака могут звать, только Сидоров.
– Тебя что, в детстве Сидоров обидел?
– Это к делу не относится. А относится только чужая заинтересованность. Например, материальная выгода. Как твой Зураб. Или предположим, что на этой реке есть никому неизвестная кимберлитовая трубка, с огромными запасами алмазов или золотая жила, а может залежи редкоземельного металла. И те, кто в тайне добывают этот металл, совсем не хотят, чтобы об этом узнали.
– Не проще ли утопить команду и не заворачивать с тушенкой.
– Проще, – согласился Кэп, – поэтому я это предположение отверг. Но инопланетяне…. Во-первых, они могут быть роботами, во-вторых, могут оказаться на более высокой ступени развития, а это значит, что уже получили в свое распоряжение бессмертие и наша логика, логика смертных им нипочем.
– Хочешь сказать, что бессмертная тварь наблюдает за нашей реакцией и получает удовольствие от того, что видит?
– А что ей еще делать? Москвичка, неужели ты никогда не издевалась над муравьем? Тебе интересно, что будет, если на него направить собранный увеличительным стеклом свет. У него задница дымится, он орет, думает, за что же это ему такое? А ты наблюдаешь. Попиваешь пивко, сигареткой дымишь и единственное, что чувствуешь, это скуку.
– А есть у тебя хоть какие-то доказательства.
– Нет, – ответил Кэп. – Да и какие могут быть доказательства, если не видишь и не можешь понять, что происходит. Но есть улика, и из этой улики у меня возникло три предположения.
– Поделись уж.
– Хорошо, – согласился Кэп. – Я расскажу, но только теперь ты лично не принимай. Дело в том, что снимки, которые ты видела не все. Все они и не нужны нам, а кроме тех, что ты видела, есть еще фотография, как сошла лавина. И сошла она в том месте, где обычно этого не происходит, и время не самое обычное, и лавина какая-то странная. В общем, было в этой фотографии вопросов больше, чем ответов. Мы ее долго крутили и так и сяк, и, в конце концов, решили, что это был санкционированный сход. Знаешь, делают так иногда, возьмут и стрельнут из пушки, чтобы ненароком никого не задавило.
– Ну и что?
– Да, понимаешь, Москвичка, место уж больно глухое. Нет там никаких курортов, нет туристов и нет местных жителей. А как ни крути, за подобный сход платить надо. Я тогда подумал, что это землетрясение, в горах такое происходит. Но явление само по себе тревожное, а для нас еще и опасное, потому что если становится район сейсмически активным, это надолго. Стали мы выяснять, сейсмические карты смотреть, про всякие там ЧП почитывать и наткнулись на коротенькое сообщение о необычном природном явлении, произошедшем в Центральном Алтае две недели назад. Это был рассказ охотника о свечении в стратосфере. О свечении, предположительно вызванном падением болида, то есть метеоритом, достигшим земли. Как назло, охотник этот, по всей вероятности, местный житель, с детства был глухим и удара или взрыва не слышал.
– А почему местный?
– Не знаю. Не могу представить глухого охотника, по меньшей мере, европейца.
– Ладно, и что? Ты решил, что при посадке космического корабля сошла лавина.
– При посадке нет. А вот при падении возможно. Но сначала я предположил, будто это падение земного корабля, либо американского, либо нашего. И возможно ты – замаскированный агент ФСБ или ЦРУ, который заслан к нам, чтобы скрыть сей факт.
– Сначала ты сказал?
– Да сначала, потому что потом решил что ни ФСБ, ни ЦРУ не стали бы церемониться и перебили бы всю группу на первой же стоянке. Но вот инопланетяне…. Логику этих тварей понять тяжело, и, я бы сказал, невозможно. Поэтому думаю, что они похищают нас по одному с вещами и после того, как до смерти замучат, приходят за следующим.
– А ты что думаешь, Доктор? – спросила Вероника.
– Мне эта версия не нравится. И не могу объяснить почему. Просто не нравится.
– Тогда предложи свою. – Сказал Кэп.
– Вам не понравится.
– Смелее, Доктор, смелее, – подбодрила Вероника.
– Ладно, расскажу. Но только, как тут у вас принято, прошу не относить ее к себе. Она очень короткая, и разглагольствовать тут нечего. Просто кто-то из нас троих чокнулся. Может один, а может все вместе, да я уже Москвичке говорил.
– И этот маньяк поочередно всех вырезает, а тела и вещи бросает в реку.
– Да.
– Давайте придумаем ему имя. – Предложил Кэп.
– Зачем?
– Так просто. Если этот человек существует, у него должно быть имя, например, Джек-Потрошитель или Убийца в бабочке. Лично я предлагаю – «Убийца с тушенкой» или «Ежедневный убийца».
– Может, просто, будем называть его Кэп?
– А может Москвичка?
– Кэп, я предупреждала тебя про скотч?
– Предупреждала, – согласился Кэп, – только я не нарушил правил и никого не подстрекал.
– А что же ты сделал?
– Я предположил и еще предположу, что если сегодня ночью пропаду я, Доктор не сможет сделать правильных выводов, а если пропадет Доктор, ты ни за что меня не развяжешь.
– Развяжу, – сказала Вероника. – Если сегодня пропадет Доктор, я тебя развяжу, а если пропадешь ты, завтра Доктор меня свяжет.
– Как жаль, что я этого не увижу.
– Доктор, Кэп, я даю вам слово и у вас есть повод убедиться, что я не вру.
– Ты не врешь, Москвичка, но есть в твоих словах одно серьезное упущение.
– Какое?
– По какой-то причине ты ни за что не захотела предположить, что можешь исчезнуть сама.
Вероника посмотрела на Кэпа с удивлением и немым восторгом. Он был прав, и в простом вопросе имелся ответ, который рушил дальнейшие рассуждения.
* * *
Капли дождя бились о тент монотонно и грустно. В предсмертном хлопке они гулко разбивались и холодно ползли ткани.
– Я замерзла, – сказала Вероника.
Ей никто не ответил.
– Доктор…. Кэп…. – снова позвала она.
– Вот видишь, – сказал Кэп, – даже психи могут быть предсказуемыми.
По щекам Вероники побежали слезы. Она бесшумно плакала, пока нос не перестал дышать, и всхлипы перешли в голос.
– Артистка, – похвалил Кэп.
Он сел и внимательно рассмотрел неаккуратные стежки, которыми с вечера Вероника заштопал вход.
– И палатку снова зашила.
Вероника не хотела слушать, она ежилась в спальнике, пытаясь удержать последние крупицы тепла.
– Как холодно.