Лунный свет тебе к лицу (Ты обратилась в лунный свет)

В шесть часов она добралась до последней вещи в самом большом шкафу, светло-золотистого плаща, который упал на пол. Она вспомнила, что, когда на днях поправляла на вешалке голубое платье Нуалы, этот плащ небрежно висел позади него. Мэги машинально проверила карманы в поисках случайно оставленных пустяков — мелочи, носового платка.
В левом было пусто, а в правом ее пальцы коснулись комка земли. Мэги вынула его из кармана. Когда она подошла к туалетному столику и включила лампу, по комнате пролегли длинные тени. В руке у нее лежал ком сухой грязи. Нуала не могла положить его к себе в карман и конечно не стала бы копаться в саду в таком плаще. Он был совершенно новый.
Мэги подумала, что этот плащ, вероятно, из того же магазина, где она недавно покупала одежду. Она неуверенно положила плащ на кровать, интуитивно не решаясь сразу же очистить карман от грязи.
Оставалась еще одна задача перед полным завершением уборки. Надо было перебрать и рассортировать обувь на полу самого большого шкафа. Многое будет выброшено, а кое-что можно передать в «Добрую Волю».
«На сегодня хватит, — решила она. — Остальное на завтра».
Пришло время понежиться в ванне. А потом она оде-нется к обеду с Нейлом. В теснии дня она о нем почти не думала, но теперь поняла, что с волнением предвкушает эту встречу.
  
53 
 
Дженис н Малком Нортон приехали на отпевание н погребение Греты Шипли вместе. Оба знали ее всю жизнь, хотя близкими знакомыми не были никогда. Оглядевшнсь вокруг во время надгробной речи священника, Дженис вновь с горечью осознала финансовую пропасть между собой и большинством присутствующих.
Она заметила мать Регины Карр. Теперь Регина именовалась Регина Карр Вейн. Они жили в одной комнате, когда учились в «Дана Хол», а потом вместе поступили в «Вассар». Теперь Вес Вейн был главным держателем акции и генеральным директором «Кратус Фар-мацевтикалс», и конечно Регина не была бухгалтером в этой фирме.
Мать Арлин Рандел Грин тихонько плакала. Арлин была еще одной выпускницей «Дана Хол» из Ньюпорта. Когда-то Арлин вышла замуж за Боба Грина, никому не известного сценариста. Теперь же он был всесильный голливудский продюсер. «Арлин сейчас, вероятно, где-нибудь в круизе», — подумала Дженис, завистливо нахмурившись.
Здесь были матери и других ее друзей и знакомых. Все они пришли попрощаться с дорогой подругой Гретой Шипли. Потом, сопровождая их с Кладбища, она с горькой завистью слушала, как они наперебой рассказывают о сладкой жизн «девочек» и своих внуков.
Она испытывала чувство, близкое к отвращению, видя, как Малком ринулся к Мэги Холлоувей. «Мой красивый муж, — подумала она с досадой. — Зачем только я потратила столькo времени, чтобы сделать из него то, чем он никогда не мог стать».
Казалось, он имел все: приятную наружность, безупречное происхождение, отличное образование — латинский колледж Роксбери, Вильямс, юридический факультет Колумбийского университета, даже членство в Менса, где для поступления требуется высокий коэффициент умственного развития. А в итоге все напрасно. Несмотря на кучу достоинств, Малком Нортон был неудачником.
«В дополнение ко всему, — думала она, — он готов меня бросить ради другой женщины и не собирается делиться со мной доходом от продажи дома». Ее мрачное раздумье было прервано, когда она услышала, что мать Регины говорит о смерти Нуалы Моор.
— Ньюпорт нынче не такой, как прежде, — сетовала она. — Подумать только, в доме все было перевернуто вверх дном. Интересно, что искал этот неизвестно кто?
Мать Арлен Грин ответила:
— Я слышала, что Нуала Моор изменила завещание в день своей смерти. Может, тот, кого она обошла в новом завещании, искал старое.
Дженис Нортон прижала ладонь к губам, чтобы сдержать резкий вдох. Неужели кто-то догадался, что Нуала написала новое завещание, и убил ее, чтобы остановить? Если бы Нуала умерла до составления завещания, продажа дома Малкому была бы осуществлена. В его руках находилось подписанное соглашение, и Малком, как управляющий ее недвижимостью, мог сам завершить сделку. «Кроме того, — рассуждала Дженис, — никто не знал об изменении Закона об охране окружающей среды Ветленда и не заинтересовался бы этой собственностью».
«Неужели Малком настолько отчаялся, что пошел на убийство Нуалы ради этого дома?» — спрашивала она себя, вдруг заподозрив мужа в еще больших секретах от нее.
Наконец все распрощались и разошлись. Впереди Дженис заметила Малкома, медленно идущего к машине. Подойдя поближе, она разглядела на его лице страдание и поняла, что Мэги Холлоувей отказалась продать дом.
В машине они молчали. Малком глядел прямо перед собой, потом повернулся к ней.
— Я выкуплю закладную на наш дом, — тихо и монотонно сказал он. — Холлоувей не собирается пока продавать и говорит, что ей предложили больше, а это значит, что, даже если она его продаст, мне от этого не легче.
— Нам не легче, — машинально поправила его Дженис и прикусила губу. Ей не хотелось его злить, не теперь.
Если бы он узнал, что она приложила руку к тому контрпредложению, которое было сделано Мэги относительно дома Нуалы, он бы просто убил ее, поежилась Дженис. Новым покупателем, конечно, выступил ее племянник Дуг, но если Малком об этом узнает, то догадается, что навела его она. Сказала ли Мэги Холлоувей что-нибудь компрометирующее ее?
Словно прочитав ее мысли, муж обратился к ней:
— Ты, надеюсь, никому ничего не рассказывала, не так ли, Дженис?
— Голова побаливает, — сказал Малком нарочито спокойным тоном, когда они подъехали к дому. Потом поднялся наверх в свою комнату. Уже много лет они спали врозь.
Он не спускался до семи вечера. Дженис смотрела вечерние новости, когда Малком появился на пороге гостиной.
— Мне надо уйти, — произнес он. — Доброй ночи, Дженис.
Она слепо уставилась в телеэкран, внимательно слушая, как он закрывает входную дверь. «Он что-то задумал, — решила она, — но что?» Она дала ему время уйти, потом выключила телевизор, взяла сумочку и ключи от машины. Она заранее предупредила Малкома, что хотела где-нибудь пообедать. Последнее время они так отдалились друг от друга, что он даже не поинтересовался, с кем она будет обедать, а ее не волновали его планы.
Даже если бы он спросил, она бы ему не сказала. Дженис направилась в Провиденс, где в укромном ресторанчике ее поджидал племянник. Там между стейком и скотчем он передаст ей конверт с деньгами, ее долю за информацию о финансах Коры Гебхарт. Дуг однажды сказал ей:
— Это просто «золотое дно», тетя Дженис. Продолжай ы том же духе.
  
54 
 
Готовясь к встрече с Нейлом Стефенсом, Мэги почувствовала, как сквозь окно спальни проникает морская сырая прохлада. «Волны да кольца», — смиренно подумала она. Придется просто взбить волосы пальцами. В такой вечер они обязательно завьются сами.
Продолжая одеваться, она думала о Нейле. За последние три месяца Мэги все нетерпеливее ждала его звонков и все больше расстраивалась, когда их не было.
Но совершенно очевидно, что для Нейла она всего лишь очередная знакомая, и ничего больше. Он дал ей это понять. Но, несмотря на это, она очень ждала его звонка перед отъездом в Ньюопорт и теперь решила не придавать особого значения этой встрече. Она знала, что взрослые дети, особенно холостяки, навещая родителей, часто искали повод отдохнуть от них.
«А тут есть Лайам, — подумала Мэги. Хотя не знала пока, как расценивать его внезапный интерес к ней. — Ну и что?» — пожала она плечами.
«Намалевалась», — язвительно подумала она, подкрасив ресницы, наложив тени, напудрившись и нарумянив щеки. Потом старательно накрасила губы нежно-коралловой помадой.
Просмотрев наряды, она выбрала тот, который собиралась надеть на обед Нуалы — светло-голубую шелковую блузку и в тон к ней длинную юбку, а из украшений только узенькая золотая цепочка и серьги, и еще кольцо с овальным сапфиром, которое принадлежало ее матери.