Начало

— Да, конечно, — я вдруг почувствовал себя ее покровителем. — Вы будете жить в домике для гостей. Позвольте, я покажу.
— Мы справимся сами. Спасибо, Стефан Сальваторе. — Катерина последовала за кучером, который понес ее большой сундук к маленькому домику, стоявшему отдельно от главной усадьбы. Затем она обернулась и посмотрела на меня. — Или мне следует называть Вас Стефан-Спаситель? — Она подмигнула и развернулась на каблучках.
Я наблюдал, как она идет навстречу закату, и служанка следует за ней по пятам. Я сразу понял, что моя жизнь уже никогда не будет такой, как прежде.
  
3
 
 21 августа 1864 года 
 Я не могу ее думать о ней. Нe могу даже написать ее имя, ее смею. Она прекрасна, восхитительна и одинока. Когда с Розалин, я сын "Джузеппе, один uз мальчиков семьи Сальваторе, вполне взаимозаменяемый с Дамоном, Картрайтов совершенно устроило бы, окажись на моем месте Дамон. Но Дамон точно не согласился бы, и только поэтому женихом стал я, как всегда не решаясь никому ответить отказом. 
 Нo когда я вижу ее, ее гибкую фигурку, ее алые губи., ее глаза, мерцающие, волнующие и грустные одновременно… я наконец-то снова становлюсь самим собой, Стефаном Сальваторе. Я должен быть сильным. Я должен относиться к ней как к сестре. Я должен полюбить ту женщину, которая станет мо ей женой. 
 Нo боюсь, что yжe слишком поздноo… 
Настало время выполнять свои обязательства и нанести второй визит. Розалин Сальваторе, произносил я про себя, направляясь к своей будущей невесте, словно пробуя эти слова на вкус. Я представлял себе, как живу с Розалин в домике для гостей (или, возможно, отец в качестве свадебного подарка построит нам небольшой особнячок), как целыми днями работаю, погрузившись в расходно-приходную книгу в душном отцовском кабинете, а Розалин тем временем заботится о наших детях. Я пытался пробудить в себе душевный трепет, но все, что я чувствовал, был холодный ужас, растекающийся по моим венам. Я прошелся по главной аллее поместья и тоскливо поглядел на домик для гостей. Я не видел Катерину со вчерашнего дня, с тех самых пор, как она приехала. Отец посылал Альфреда пригласить ее к ужину, но она отказалась. Весь вечер я провел у окна, не сводя глаз с ее жилища, но не смог заметить даже мерцания свечи. Если бы я не знал, что она и Эмили въехали в этот дом, я бы считал, что он необитаем. Наконец я отправился спать, раздумывая о том, что сейчас делает Катерина, и не нуждается ли она в утешении.
С трудом оторвав взгляд от задернутых штор на втором этаже, я поплелся по подъездной аллее, фунтовая дорога под ногами была твердой и потрескавшейся; хороший ливень явно не помешал бы. Безветренный воздух казался неживым. Вокруг не было ни единой души, но, пока я шел, меня не покидало неприятное чувство, что я не один, и от этого волосы на затылке вставали дыбом. Неожиданно в голове всплыли предупреждения Роберта насчет моих одиноких прогулок.
— Эй! — громко крикнул я и обернулся. И вздрогнул: всего в нескольких футах от меня, прислонившись к статуе ангела, одной из тех, что окаймляли аллею, стояла Катерина. На ней была белая шляпка, защищавшая ее нежную кожу цвета слоновой кости, и белое платье в крошечных розовых бутончиках. Не смотря на жару, ее светлая кожа выглядела прохладной, как пруд декабрьским утром.
Она улыбнулась мне, показав крепкие, идеально белые зубы:
— Я надеялась на экскурсию по окрестностям, но, кажется, вы уже ангажированы.
При слове «ангажированы» сердце мое заколотилось, а футляр с кольцом в заднем кармане стал тяжелым, как тавро для скота. Я промямлил, заикаясь:
— Я не… Я имею в виду, что могу остаться.
— Ерунда, — Катерина тряхнула головой, — я и так занимаю ваше с отцом жилье, я не могу отнимать у вас еще и время. — Подняв темную бровь, она посмотрела на меня.
Никогда прежде мне не приходилось разговаривать с девушкой настолько простой и уверенной в себе. Я почувствовал внезапное всепоглощающее желание выхватить кольцо из кармана и, встав на одно колено, предложить его Катерине. Но затем я вспомнил об отце и не шелохнулся.
— Можно мне хотя бы немного пройтись с вами? — спросила Катерина, размахивая взад-вперед зонтиком от солнца.
Мы вместе пошли по дороге. Я смотрел по сторонам, гадая, почему она так спокойно разгуливает наедине с мужчиной. Вероятно, дело в том, что она сирота и совсем одна в этом мире. Но, независимо от причины, я был рад этому.
Подул легкий ветерок, и я вновь ощутил лимонно-имбирный запах Катерины, чувствуя, что мог бы умереть от счастья прямо здесь, возле нее. Само ее присутствие служило напоминанием о том, что в этом мире существуют красота и любовь, пусть даже я никогда не смогу обладать ими.
— Пожалуй, я буду звать вас Молчаливый Стефан, — сказала Катерина, когда мы проходили | сквозь дубовую рощу, отделявшую деревню Мисик-Фоллз от отдаленных поместий и плантаций.
— Простите… — Я испугался, что наскучил Катерине так же, как наскучила мне Розалин. — Это потому, что мы в Мистик-Фоллз не очень-то привыкли к приезжим. Сложно говорить с человеком, который не в курсе всех местных дел. Я не хотел бы, чтобы вы скучали. Полагаю, после Атланты наша деревня может показаться вам слишком тихой, — сказал я и тут же ужаснулся своим словам. В Атланте погибли ее родители, а я смею утверждать, что из-за переезда в наши края она лишилась интересной и захватывающей жизни. — Я не имею в виду, что вам было так уж весело в Атланте и не хотелось сбежать оттуда…
Катерина улыбнулась.
— Спасибо, Стефан. Это очень мило, — ее тон говорил о том, что мне не стоит углубляться в эту тему.
Какое-то время мы шли молча. Я нарочно шагал неторопливо, подстраиваясь под Катерину. Затем, случайно или намеренно, ее пальцы слегка задели мою руку.
— Хочу, чтобы вы знали, — сказала она, — я вовсе не считаю вас скучным.
Все мое тело вспыхнуло, как в огне. Я пристально вглядывался в дорогу, делая вид, что пытаюсь определить наилучший маршрут, хотя на самом деле старался скрыть румянец. Кольцо в кармане, казалось, становилось все тяжелее и тяжелее.
Я обернулся, чтобы сказать Катерине… сам не знаю что. Но ее не оказалось рядом.
— Катерина! — позвал я, прикрывая ладонью глаза от солнца. Я ожидал, что ее мелодичный смех вот-вот раздастся откуда-нибудь их придорожных кустов, но все, что я слышал, было это моего собственного голоса. Катерина исчезла.
  
4
 
В тот день я так и не пошел к Картрайтам. Обшарив все кусты, я опрометью бросился назад, в поместье, приходя в ужас при мысли, что Катерину мог утащить в лес кто-то неведомый; возможно даже, то самое существо, которое держало в страхе все окрестные плантации.
Однако, примчавшись домой, я обнаружил ее на веранде. Держа в руке стакан лимонада, Катерина раскачивалась на качелях и болтала со своей служанкой. Ее кожа была бледной, а взгляд — спокойным и умиротворенным, будто бы она никогда в жизни не бегала. Как ей удалось добраться сюда так быстро? Я собрался было подойти и спросить, но передумал. Не хотелось бы выглядеть сумасшедшим, который излагает свои безумные мысли.
В этот миг Катерина взглянула на меня и, прикрывая рукой глаза от солнца, спросила с деланным удивлением:
— Вернулись так скоро?
Я молча кивнул, а она соскользнула с качелей и скрылась в гостевом домике.
Воспоминания о ее улыбающемся лице преследовали меня и на следующий день, когда я все же заставил себя нанести визит Розалин. Было даже хуже, чем в первый раз. Миссис Картрайт сидела на кушетке прямо возле меня, и, стоило мне пошевелиться, ее глаза начинали сиять надеждой, что я сию секунду достану кольцо. Я с трудом выдавил из себя несколько вопросов: как себя чувствует ощенившаяся в июне Пенни, как поживают ее щенки, как продвигаются дела у Онории Фелл, городской портнихи, которая шьет Розалин розовое платье. Но как бы я ни старался обмануть себя, на самом деле я хотел только одного: извинившись, уйти и провести остаток дня с Катериной.