Возвращение (СИ)

– Ты всегда добиваешься того, чего хочешь?
Он молчит, понимая, что часть бастионов благополучно взята. Гарри докуривает сигарету, тычет окурком в стену, чтобы его затушить, и поднимает на Шерлока ледяной взгляд:
– Когда ты сиганул с этой гребаной крыши, он… – она с трудом сглатывает, и детектив крепче стискивает зубы, чувствуя, что лицу становится горячо. – Я никогда не видела его в таком состоянии, даже когда погибли родители…
Несколько секунд они внимательно смотрят друг на друга, не нуждаясь в каких-либо дополнительных взаимных пояснениях, затем Шерлок кивает:
– Обещаю.
Гарри медлит, явно все еще сомневаясь, но потом все же шагает в сторону, пропуская его в квартиру:
– Заходи…
====== Часть двенадцатая ======
– Шерлок?.. – Джон стоит посреди комнаты, залитой ярким электрическим светом. – Зачем ты…? Что тебе нужно?
Ему очевидно некуда девать руки, и он сначала скрещивает их на груди, затем сцепляет за спиной и, наконец, опускает по швам, выпрямляется, словно солдат на параде. Шерлоку тоже некуда девать руки, а потому он засовывает их глубже в карманы, запахивая пальто, переминается с ноги на ногу, оглядывается на замершую позади него Гарриет.
– Ах, боже мой… – та картинно закатывает глаза и снимает с вешалки куртку. – Пойду куплю пива…
Детектив едва ли слышит, как щелкает дверной замок, безуспешно пытаясь вспомнить слова, которыми он планировал начать разговор. Осунувшееся лицо Джона отвлекает, отвлекают его взволнованный взгляд и покрасневшие уши, его язык, уже дважды пробежавшийся по губам… Шерлок хмурится, понимая, что сломить сопротивление Гарри, пожалуй, было самой элементарной частью задачи.
– Что тебе нужно? – снова повторяет Джон и вдруг едва заметно улыбается. – Ты нашел микроскоп?
– Что?.. Да. Нет… – Шерлок встряхивает кудрями, то ли согласно кивая, то ли отрицательно мотая головой. – Нашел…
Улыбка Джона становится чуть более явной, и, раздраженный охватившей его неуместной беспомощностью, детектив решает обойтись без вступительной речи.
– Мне нужен урок.
– Урок?.. – доктор Уотсон мгновенно перестает улыбаться, побледнев, пятится на пару шагов назад. – Шерлок… – голос звучит бесстрастно, резко контрастируя с угрожающе сжатыми кулаками, – ты же понимаешь, что сейчас очень близок к тому, чтобы оказаться с разбитым носом?..
– Если это плата за обучение, то я не против, – серьезно соглашается детектив.
Джон замирает, глядя на него округлившимися глазами, затем растерянно озирается и в итоге плюхается на заваленный разнокалиберными подушечками диван. Шерлок осторожно присаживается рядом.
– Ты простил меня.
Это не вопрос и не предположение, это констатация факта, и Холмс при необходимости готов предъявить доказательства, однако Джон не собирается ничего отрицать. Понурившись, он разглядывает рассохшийся паркет у себя под ногами, потом, подняв голову, пожимает плечами:
– Да.
– Хорошо, – Шерлок нетерпеливо ерзает на диване, еще один этап пройден, и можно приступать к самому главному. – А теперь объясни мне, пожалуйста, как ты смог это сделать…
– Что?.. – доктор Уотсон откидывается на подушки, не сводя с Шерлока изумленного взгляда.
– Что непонятного? – раздосадованный, детектив забывает, что твердо намеревался следовать правилам хорошего тона. – Ты должен объяснить мне, как ты сделал так, чтобы у тебя перестало болеть вот здесь, – и он требовательным жестом прижимает ладонь к груди Джона.
Тот вздрагивает, но не отстраняется, даже наоборот – чуть подается навстречу, усиливая контакт, и после недолгого молчания тихо интересуется:
– А с чего ты взял, что у меня перестало болеть?
– То есть? – услышанное определенно сбивает с толку.
– То есть тот факт, что я тебя простил, – Джон смотрит так, словно вынужден объяснять само собой разумеющееся, – вовсе не означает того, что твой обман больше не причиняет мне боли…
– Но тогда… – концы с концами не сходятся, Шерлок поднимается с дивана, с силой трет лоб в мучительном опасении, что ему так и не удастся понять, – как?..
– Да вот так… – Джон тоже встает, подходит ближе, спокойно глядя на него снизу вверх, – просто все это неважно по сравнению с главным…
– С главным?.. – Холмс прищуривается, затем пренебрежительно взмахивает рукой. – Это ты о том, что любишь меня?.. – он наклоняется к слегка оторопевшему Уотсону, не в силах сдержать прорывающуюся наружу горечь. – Так я тоже тебя люблю. И что? От этого только хуже. Я все обдумал и пришел к выводу, что сила обиды прямо пропорциональна силе любви. То есть если бы я не любил тебя так сильно, мне было бы все равно, соответственно и не было бы так больно. И поэтому…
– Шерлок… – Джон на миг прижимает ладонь к его губам, пресекая словесное извержение, в синеве глаз искрит странная смесь наслаждения, сострадания и безысходности, и детектив замолкает, заинтригованный. – Все дело в том, что я больше не смогу без тебя жить…
Так просто…
Радужное сияние медленно наполняет чертоги, не оставляя ни единого сумрачного уголка, живительными лучами проникая в истерзанную сомнениями душу, постепенно смягчая, обесцвечивая, истончая болезненные ощущения, и, чувствуя себя так, словно он впервые за много-много дней может вздохнуть полной грудью, Шерлок заявляет со всей возможной категоричностью:
– Джон, ты должен немедленно вернуться домой.
– Почему?.. – доктор Уотсон улыбается с несомненным лукавством.
Шерлок осуждающе сдвигает брови, но все же поясняет очевидное:
– Потому что я тоже больше не смогу без тебя жить.
*
– Ого… – все еще держа в руке сумку с вещами, доктор Уотсон топчется посреди гостиной, потрясенно разглядывая вопиющие последствия стихийного бедствия под названием «Дурное настроение Шерлока Холмса». – И это за один день? Пожалуй, я буду скучать по Яну…
Отвернувшийся к двери, чтобы повесить пальто, детектив цепенеет, напряженно выпрямив спину, ощущая внутри себя дурманящую пустоту, словно все чувства и мысли были выбиты из него одним прицельным ударом. Повисает молчание, а еще через секунду огорченный голос Джона звучит совсем близко:
– Шерлок, я пошутил…
– Пошутил?.. – повесить пальто на крюк все-таки удается, пусть и с третьей попытки, а вот повернуться к другу лицом пока не выходит. – Я так не думаю…
– А как ты думаешь?.. – глухой стук – Джон бросает сумку на пол, затем несмело дотрагивается до плеча, но Шерлок сторонится прикосновения, поспешно пересекает гостиную и опускается в любимое кресло.
Вздохнув, Уотсон располагается напротив, предварительно переложив на письменный стол оккупировавшие его кресло журналы и книги, и сдержанно констатирует:
– Ты думаешь, я неискренен.
Детектив упрямо вздергивает подбородок.
– Ты же не станешь отрицать, что он тебе нравился…
– Кто?
– Ян.
Джон почесывает бровь, явно пребывая в некотором замешательстве от диалога.
– Да, нравился… – он неожиданно расплывается в довольной улыбке. – Но, согласись, у него было много положительных качеств…
– Неужели? – высокомерным тоном удивляется Шерлок. – И каких же?
– Ну… – доктор Уотсон вновь с показательным сожалением поглядывает на окружающий их беспорядок, – он был…
– Угодливым!
– Вежливым… – Джон с упреком покачивает головой.
– Трусливым!
– Осмотрительным…
– Занудливым!
– Аккуратным…
– Назойливым!
– Заботливым…
– Он был сентиментальным придурком… – в сердцах выпаливает детектив, понимая, что в очередной раз угодил в собственную ловушку.
Захлестнувшее отчаяние вынуждает стремительно вскочить с кресла, но Джон тоже вскакивает, и Шерлок моментально оказывается в надежном капкане его объятий. Самосознание определенно играет с ним злую шутку, потому что Холмс внезапно обнаруживает, что он вовсю целуется с Джоном, но совершенно не помнит момента, в который они начали целоваться, и соответственно, не смог бы сказать, как долго длится их поцелуй.