Колдолесье (ЛП)

 Она довольно четко видела лицо мужчины – узкое и важное, с морщинами беспокойства и нетерпения. Она его не знала. Она видела, как он снял висевшее на груди украшение с золотой цепи и приблизился к воротам так, словно собирался использовать украшение в качестве ключа. И ворота открылись так же, как для фургона – тихо и плавно, – когда украшение к ним и не приблизилось. Мэр был искренне удивлен. Он отшатнулся и озадаченно уставился на свое украшение. Потом он подхватил чемодан и важно поспешил внутрь. Ворота захлопнулись за ним. И, как и с фургоном, Энн больше его не видела.
 На этот раз причиной мог стать внезапно обострившийся вирус. Весь следующий день Энн чувствовала себя так плохо, что была не в состоянии наблюдать за чем бы то ни было – в зеркале или вне его. Она потела, кашляла и спала – противным коротким сном с лихорадочными сновидениями, – и проснулась, испытывая слабость, тошноту и жар.
 «Радуйся, - сказал ей Узник – он был врачом до того, как его заключили в тюрьму. – Болезнь достигает апогея».
 «А так вовсе и не скажешь! – заметила Энн. – Думаю, они похитили и мэра. Это место – Бермудский треугольник. И мне не лучше. Мне хуже».
 К досаде Энн, мама, похоже, разделяла мнение Узника.
 - Жар, наконец, спал, - сказала она. – Теперь ты скоро поправишься. Слава Богу!
 - Еще лет через сто! – простонала Энн.
 И следующая ночь действительно показалась столетием. Энн без конца снилось, будто она бежит через большой покрытый травой парк, едва в состоянии передвигать ноги от ужаса, потому что Нечто крадется позади. Или еще хуже: будто она запрета в перламутровом лабиринте – в этих снах она думала, что попалась в ловушку в собственном ухе, – и на перламутровых стенах появляется радужное отражение того же Нечто, мягко скользящего за ней. Худшим в этих снах было то, что Энн до дрожи боялась, что Нечто схватит ее, но точно так же до дрожи боялась, что Нечто не заметит ее в искривленном лабиринте. На перламутровом полу ее уха была кровь. Вся мокрая, Энн резко проснулась, обнаружив, что, наконец, светает.
 Заря желтела снаружи и желтым отражалась в зеркале. Но разбудил ее не сон, а шум одинокой машины. Не так уж необычно, раздраженно подумала Энн. Некоторые поставки в магазины привозили ужасающе рано. Однако ей было совершенно ясно, что эта машина не относилась к доставке. Происходило что-то важное. Она слабыми руками подложила мокрую подушку под голову так, чтобы смотреть в зеркало.
 Машина, шурша, ехала по Лесной улице, ярко сияя передними фарами, словно водитель еще не понял, что рассвело, и подкралась, осторожно остановившись в тупике напротив прачечной. Несколько мгновений она так и стояла со включенными фарами и работающим двигателем. У Энн появилось чувство, что темноволосые головы, которые она видела внутри склонившимися друг к другу, совещаются, что делать. Полиция? Это была большая серая дорогая машина, скорее подходящая бизнесмену, чем полиции. Если только, конечно, они не были высокими полицейскими чинами.
 Мотор заглох, и передние фары погасли. Двери открылись. Очень высокие чины, подумала Энн, когда трое мужчин выбрались наружу. Один из них был с ног до головы богатый бизнесмен – довольно плотный, с тщательно – волосок к волоску – уложенными волосами. На нем был один из тех дорогих макинтошей, которые никогда не мнутся, поверх элегантного костюма. Второй мужчина был более низким и пухлым, и решительно потертым – в зеленом твидовом костюме, который ему не подходил. Брюки были слишком длинны, рукава – слишком узки, а с шеи свисал длинный вязанный шарф. Осведомитель, решила Энн. Он выглядел испуганным и брюзгливым, словно не хотел, чтобы двое остальных приводили его сюда. Третий мужчина – высокий и худой – был одет так же странно, как осведомитель: в старое – не меньше сорока лет – пальто из верблюжьей шерсти, на три четверти короче, чем нужно. Однако он носил его точно король. Когда он неторопливо прошелся к середине дороги, чтобы полностью увидеть ферму Колдолесье, он двигался небрежно и с сознанием могущества, что приковало к нему взгляд Энн. Его волосы были того же цвета верблюжьей шерсти, что и пальто. Она наблюдала, как он стоит там, расставив длинные ноги, засунув руки в карманы, уставившись на ворота, и едва заметила, когда двое других подошли к нему. Она пыталась увидеть лицо высокого мужчины. Но никак не могла ясно его разглядеть, поскольку теперь они быстро пошли к воротам – бизнесмен шагал впереди.
 Потом всё случилось как с мэром. Бизнесмен резко остановился, встревоженный – как если бы он с уверенностью ждал, что ворота автоматически откроются перед ним. Когда они остались закрытыми, его лицо повернулось к маленькому осведомителю, и тот поспешил вперед. Он что-то сделал – набрал код? – но Энн не могла разглядеть что. Ворота по-прежнему не открывались. Это разозлило маленького мужчину. Он поднял кулак, словно собрался колотить в ворота. В этот момент высокий мужчина в верблюжьем пальто, похоже, решил, что они ждали достаточно. Он двинулся вперед, аккуратно, но твердо отодвинул осведомителя с пути и просто продолжил двигаться на ворота. В тот момент, когда он, казалось, сейчас врежется в ветхое черное дерево, ворота распахнулись перед ним – резко и быстро. У Энн возникло чувство, что камни стены сделали бы то же самое, если бы этот человек захотел.