Я буду носить тебя на руках (СИ)

— Ну, он не пробовал подкатить к тебе?
— Подкатить? Соблазнить что ли?
— Да, совратить, напоить и затащить в койку. Раз у вас повсеместно легкие отношения и никто никому ничего не должен. Было такое?
Ушастик надолго задумался, тяжело вздыхая.
— А знаешь, сейчас, когда ты спросил... Еще во время учебы, на вечеринках, было такое пару раз. И все эти взгляды его серых глаз, следовавшие за мной по пятам. Получается… он хочет меня трахнуть?
Передергиваю плечами, переставая гладить мурку, просто оставляя ладонь в густой гриве.
— Не спрашивай меня, я ничего не смыслю в любовных делах, все выводы основаны на логике и анализе поведения. Он хочет обладать тобой или уничтожить тебя. Быть ближе, быть лучше, играть твоими игрушками, доводить тебя до белого каления, провоцировать. Он одержим тобой или образом, созданным на твоей основе. Насколько понял, нормально вы с ним никогда не общались?
— Нет, вечные споры, стычки или игнор. Блииин! Я придурок! Надо было раньше догадаться! – Няншир скатился с моих ног и прилег рядом, положив подбородок мне на плечо. – Стоило оказаться на задворках галактики, чтобы инопланетянин открыл мне глаза.
Я промолчал, уставившись на звездное небо. На этой планете две луны и звезды такие яркие, в огромном количестве рассыпаны по небосводу. Мир без цивилизации, первобытный, первозданный и прекрасный. Меня мучил один вопрос, и я его задал.
— Не понимаю, интрижки у вас в порядке вещей, а что тогда такое брачный период?
Кошак обнял меня всеми конечностями, поёрзал и потерся носом о шею.
— Это время наступает после совершеннолетия, когда гормоны впрыскиваются в кровь, заставляя искать не просто партнера для секса, а пару для создания семьи. Шахис чувствует приближение этого, начинает искать подходящего человека. Он обычно идеально вписывается в желанный образ, когда находишь пару, понимаешь – МОЙ! Нравится все: запах, тело, характер, внешность. Создается химическая связь, зависимость. Я завишу от тебя, потребность прикасаться перерастает в необходимость, просто видеть тебя уже счастье, слышать голос, а обладать… это не передать словами! Яркое чувство! Каждый раз я умираю и рождаюсь заново, только с тобой. Это — счастье, восторг… не знаю, как объяснить. – Тихо закончил он, прикрыв глаза.
— Но ведь это все не настоящее! Просто временное помешательство, болезнь. Брачный период пройдет, а с ним и все остальное. Разве не так?
Няншир возмущенно вскинулся.
— Никакая это не болезнь! Скажешь тоже… Бывает конечно, что все проходит бесследно и безвозвратно, но если повезет, остаются теплые отношения или они перерастают в любовь. А если у второго партнера во время его брачного помешательства выбор падет на того же партнера — это однозначно – узы. Нерушимые. Если грубо, после моего сексуального загула мы остаемся любовниками, и когда у тебя начнется гон, если ты выберешь меня, то это останется навсегда. А когда ты, кстати, начнешь искать постоянного партнера для создания пары?
Вот блин спросил. Как объяснить то. Я почесал тыковку и решил не врать.
— У меня не будет такого, люди влюбляются, руководствуясь чувствами, у всех индивидуально. Можно перебрать за жизнь кучу партнеров и ни разу по-настоящему не любить. Некоторым везет, и они находят своего единственного. У некоторых за жизнь любимых людей бывает несколько… все очень сложно, — замолкаю, не решаясь продолжать путаные объяснения.
— А у тебя есть кто-нибудь?
Вот любопытное зверье.
— Нету, говорил ведь, что не приспособлен к постельным утехам.
— Да, помню, помню, — когтистая ладонь погладила меня по груди, намеренно задевая сосок под тканью. Еле удержался, чтоб не заскрежетать зубами. – Но, по-моему, я сумел тебя убедить в обратном.
— Ты просто сексуально озабоченный кошак! Куда я денусь с подводной лодки? Ты же загнешься без меня, шантажист хвостатый!!
Ушастый обиженно засопел, хвосты нервно забили по шкурам, а я пожалел о своих словах.
— Все так плохо? – тихо прошептал он. – Прости, выхода не было. Вернее был, но больно уж жить хотелось, Клен…
Закрываю ладонью его рот, прерывая оправдательные бормотания, легко целую в лоб, ловлю растерянный взгляд. Нельзя бить лежачего, я не такая бессердечная скотина.
— Проехали, Няншир, забудь.
— Ладно, и вообще, теперь твоя очередь рассказывать о себе, а то кроме общих сведений ты ничего не сообщил.
— Что ты хочешь узнать? – пусть лучше сам спрашивает.
— Кто твоя семья? Сколько братьев и сестер? Где учился? Где работал? Все ли представители твоего вида такие беленькие и такие сильные?
Мда… как теперь выкручиваться прикажете?
— Видишь ли… я не совсем типичный представитель людского племени.
— Как это? – он даже приподнялся на локте, заглянул в глаза.
— Я военный.
— И что?
Вздыхаю, рука сама тянется провести по гладкой смуглой щеке.
— Я искусственно выведенный солдат. Мы не рождаемся, хвостатый, нас выращивают в пробирке, — его зеленые зрачки расширились, язык облизал полные губы.
— Генная инженерия? Клонирование?
— Вот именно. У меня тысяч тридцать братьев, сестер было всего десятка два, а после войны их осталось вполовину меньше.
— Войны? Ты воевал, Клён?
Морщусь от воспоминаний, на душе сразу становится гадко и тоскливо.
— Да, десять лет. Гражданская война – самое дерьмовое дело. Не хочу об этом говорить.
Брюнет осторожно провел по моим губам.
— Так этот окрас… не все из твоего вида такие?
- Нет, большинство имеет кожу от нежно розового до коричневого оттенка. Глаза бывают разные, синие, зеленые, серые, карие, голубые, всякие короче. Я такой, потому что меня таким создали. Могу, кстати, перекраситься. Хочешь?
— Это как?
— Да, просто, — сосредотачиваюсь, беру ушастого за руку, подстраиваюсь под темный оттенок его кожи, делаю волосы черными.
Он восхищенно охает, в глазах такое детское обожание и восторг, что даже неловко. Котик определенно молод и искренен. На сердце приятно теплеет.
— Глаза изменить не могу, они в любом варианте останутся красными.
— Потрясающе! А еще как-нибудь измениться можешь?
Хмыкаю, вот нашел себе развлечение, и становлюсь золотистым блондином со светлой кожей. Усмехаюсь, ложусь на пятнистые шкуры и становлюсь серо-черного оттенка в крапинку, сливаясь по цвету с лежанкой. Мимикрия всегда была моим коньком.
Няншир смеётся легкими рыкающими переливами, громко и заливисто, хлопая себя по бедру. Хорошо, что ему весело, может больше вопросов задавать не будет.
— Ты потрясающий, Клён! Мне нравится твой натуральный цвет, я рад, что встретил тебя. Меня поцеловали в щеку, которая стремительно белела. Мне лестно слышать такие слова, ведь даже среди людей в нашем истинном облике на нас смотрели как на уродов. – А после войны кем работал?
— Пилотом грузовоза, три года. Остальное знаешь.
— Да, — задумчиво тянет ушастый. – Неудачники мы с тобой.
— Наоборот. Мы выжили, долетели сюда, приземлились. Счастливчики. И вообще, давай спать. Полночи проговорили. Завтра солнечные инжекторы чинить будем.
Оперативно затушив догорающий костер, мы отправились в каюту, наглухо задраив за собой люк.
====== Часть 5 ======
Клён.
Уже прошло три месяца нашей совместной жизни с Нянширом. Хм… звучит пошловато и странно, зато точно. По человеческим законам он давно должен на мне жениться, или я на нем… наверное. Веселюсь в душе от нахлынувших мыслей. Среди людей однополые пары не редкость, а расцвет генной инженерии вообще убрал проблему бездетности. Прогресс, мать его так.
Сижу на крыле корабля, загораю без ничего и радуюсь каждому мгновению. Солнце уже добрую неделю жутко припекает, горячий ветер не приносит успокоения, но мне пофиг. Я перестроил свои внутренние процессы должным образом и загораю себе. Хотя «загорать» – не то слово. Моя кожа не изменяет пигментацию от ультрафиолета, оставаясь белоснежной. Скорее я греюсь на солнышке, впитывая всю возможную энергию, от чего даже приобрел голубоватый оттенок. Как символично, блин…