Финское солнце

С утра до вечера Конди принимал заявки, затем ходил по офисам и делал проекты.
Его жена Нера тем временем изнывала от удушья и скуки дома, пока в конце концов не включила кондиционер на полную мощность. Кондиционер дал течь, но прежде хладагент продул ее детей, бесившихся от жары. Продуло так сильно, что они подхватили воспаление легких. Теперь вот лежат, закутанные в ватные одеяла. У них сильный жар, и Нера поит их горячим молоком с медом.
Пока Нера ухаживает за своими ребятишками, сантехник Каакко Сантари мысленно вычерчивает схему всех квартир дома. Неужели это фреон из кондиционера? Не имеющий ни цвета, ни запаха фреон Конди и Неры? Еще у кого мог случиться потоп, так это у Ванни и Тапко. Или все же дал течь общий стояк, что проходит по перекрытиям? От умственного напряжения у Сантари зашумело в черепных перекрытиях.
11
Меня тоже нередко одолевают разные мысли. Я часто думаю о своих соседях. Иногда открываю окно, чтобы проветрить жилище, – ведь кондиционер меня заставили снять. Но если на улице становится шумно, например, резко затормозит машина с громко включенной музыкой, я встаю и закрываю даже фортку. Стоя у окна, разглядывая звезды и машины, я продолжаю думать о соседях. Особенно о Тарье и Веннике.
Однажды Тарья чуть не попался. Они, как обычно, вышли со склада. Натаскали несколько сумок. Загрузили багажник «жигулей» Таксо и проехали по ночному Нижнему, но машину поставили не у подъезда, а с другой стороны. Утратили бдительность. Попрощавшись с товарищами и с водителем Таксо, Тарья уже переходил дорогу, как увидел патруль – Паулли и Ментти. Дверь машины была открыта, а из нее высовывались нога и автомат.
– Куда-то ездил, Тарья? – высунул вторую ногу из машины инспектор Паулли, когда Тарья поравнялся с дверью. Ментти продолжал сидеть за рулем.
– Нет, я с работы! – ответил Тарья. Много лет проработав на вокзале, он знал, что в такое позднее время ни один поезд не приходит в Нижний. Уж его-то Паулли на такой мякине не проведет.
– А что у тебя в сумках?
– Продукты, – не моргнув глазом, признался Тарья. – Зарплату выдали продуктами!
– А что так поздно?
– Загуляли немного с друзьями. Посидели в закусочной. Не нести же водку домой! – Тарья был совсем не дурак. Он был воробей стреляный.
– Садись. Поедем проверим, – подал голос Ментти.
Вместе с инспектором Паулли они проехали в районное отделение. Всю ночь Тарья просидел в компании загулявших местных девиц Хильи и Вильи, которые всё лезли к нему с поцелуями.
Вернулся Тарья домой к полудню следующего дня: инспектор не дождался ни одного заявления об ограблении гипермаркета и плюнул. На воротнике мужниной рубашки Веннике обнаружила следы помады. А от самого пахло алкоголем и чужими женщинами.
12
Хяйме знала, что за все наши прегрешения приходится расплачиваться уже в этой жизни. Что ничего не бывает просто так и что нет действий без последствий.
«Вот, – думала она, – Пертти, муж Сирки, умирает, а его жена почему-то расцвела и помолодела. Она, должно быть, изменяет мужу. А тот болен раком. И какое наказание должно быть Сирке за эту измену? Или сама измена – уже наказание? К чему бы это? Как пить дать Сирка изменяет своему мужу. Но с кем?»
Глядя на сверкающие глаза Сирки, Хяйме пришла к выводу, что здесь, наверное, и без электрика Исскри не обошлось.
Однажды Исскри пришел к Хяйме с бутылкой шампанского и стал объяснять ей, что женщина – как пустой резервуар. Женщина – пустой сосуд, требующий наполнения. Она ждет от мужчины энергии, как минус ждет свою тягу – плюс. И если мужчина не искрит, не наполняет всю ее энергией, то он не тянет.
Поэтому он, Исскри, прежде чем замутить, с грохотом вышибает пробку и наполняет женщину до самых почек шампанским. А когда у той от шампанского и шуток начинает искриться в глазах, уже лезет со своими непристойными предложениями.
У сантехника Каакко Сантари была своя метода. Он приходил с бутылкой водки, потому что знал, что вода и кровь не должны застаиваться в организме.
Но чаще ничего не приносил, потому что чаще наливали ему, Каакко, а он лишь широко улыбался, лил воду и гонял воздух по вентиляционным шахтам и ушам.
Бла-бла-бла…
Эх, всё-таки хорошо, что она, Хяйме, объявила целибат. Иначе она обязательно угодила бы в силки Исскри или Сантари с их шампусиками и бла-бла-бла…
13
Я бы мог чаще думать обо всех в нашем доме. Но так уж получилось, что сегодня я чаще думаю о Тарье и Веннике. И ничего тут не поделаешь. Потому что жизнь случайна и выборочна. Вот и сегодня, встретив в подъезде уставшего Тарью, я снова задумался о нем.
С годами Тарья из жилистого молодого человека превратился в здоровенного мужика, обрюзг, обзавелся животиком. Постепенно ему стало казаться, что он и сам туша, подвешенная на крючок обстоятельств. И что ребенок, которого носит его жена, тоже обречен, что он – килька в консервах на стол буржуям Хаппоненам. А если учесть, что в нашем панельном доме зимой бывает очень холодно, то ближе к зиме приступы мрачного настроения у Тарьи только усиливались. И ему казалось, что весь мир вокруг – холодильник. Холодильник с шумящим и барахлящим компрессором. Или это ветер за окном завывает?
Ветру и вьюге хорошо – они вольные птицы. А Тарья не знает, как вырваться из заколдованного круга своей жизни. Он уже давно мечтает превратиться из человека с огромным грузом ответственности на плечах в человека, которого самого носят на руках. Он просто жаждет превратиться из человека с тяжким грузом за спиной в человека, которого однажды поднимут на скрещенные руки и начнут качать как победителя. А потом пронесут под триумфальной аркой. Каждое утро он вставал ровно в пять часов и пешком шел на работу сквозь морось осени и мороз зимы на работу. Проходил через арку проходной в прохладные помещения раздевалки. Снимал теплую дубленку и надевал холодную спецовку.
Осенью и весной Тарье мороки тоже хватало. Грязь и слякоть под ногами и в подмышках. Вспотеешь – и лезешь потный в холодильник. А тут еще Хаппонен стал что-то подозревать, отчего у Тарьи то и дело выступала на лбу испарина и бежали холодные мурашки по спине.
И не то чтобы Хаппонен-средний не обнаруживал пропажи. То от одного, то от другого клиента поступали жалобы о недостачах в коробах. Просто Хаппонен никак не мог понять, где происходит утечка. Как опытный хозяин Хаппонен выдерживал паузу, пытаясь разобраться. Во время рабочего дня он часто ходил по складу, заложив руки за спину, от фур к поддонам, ревизуя всю производственную цепочку. Он всё высматривал, где тут может мышь проскочить. И бросал подозрительные, резкие взгляды то на одного, то на другого рабочего.
Наглядевшись, Хаппонен-средний вызвал к себе Тарью и предложил тому признаться.
– По твоему хитрому финско-татарскому лицу, Тарья, я вижу: ты знаешь, куда исчезают продукты с нашего склада. И как они попадают на местный продуктовый рынок.
14
Тапко работал на местном вещевом рынке челноком. Он возил китайские тапочки, а частично сам шил свой товар. Работы было много, пахать приходилось с утра до вечера. Когда они скопили некоторую сумму, Тапко предложил Ванни потратить ее на теплую одежду. Но Ванни первым делом решила сделать ремонт в ванной комнате. Чтобы ванная стала красивой, теплой и с большим зеркалом.
Они долго выбирали на строительном рынке плитку. Бордюр и узор. Зеркало и крючки для полотенец и халатов, умывальник и подстаканник для зубных щеток. Главное, чтобы все было в тон. Потратили все деньги и даже немного в долги залезли. Но прежде, чем укладывать плитку, нужно было установить сушку-змеевик. Каакко посоветовал латунную, без швов, а такая стоила очень дорого. Прибавьте к этому шаровые краны «бугатти». Да и за саму работу Каакко брал нехило.
– Это все оттого, что у него нет конкуренции, – рассуждал Тапко. – Каакко – абсолютный монополист нашего «Дома», потому что ключи от подвала есть только у него. И другого сантехника в доме он не потерпит. У меня на рынке столько конкурентов, что за товар особенно не задерешь. А этот бездельник поработал пару часов и заработал целую кучу.