Контроллер

Марта посмотрела за стеклянную стену дорожного кафе, за завесу дождя.
Каждый выбирает тот способ не чувствовать себя ничтожеством, какой ему более по душе. Эти ребята нашли более достойный способ, чем те, кто пошел за Серафом. Но тех, кто по своим физическим данным способен противостоять высокому господину — единицы из сотен. Обычно они идут в части спецназначения, вроде «Сатурна». У Марты даже в мыслях не возник вопрос, почему туда не пошли ребята из «Лунного света».
— А у вас дети есть? — спросила она.
— Нет… Я стерилен. Производственная травма.
— Принимаете сочувствие? Или… поздравления?
— Когда как. Иногда я бешено завидую родителям. Вам. Только что. Но по размышлении все-таки останавливаюсь на том, что с моей стороны выпускать детей в мир было бы… неразумно. А значит, незачем сожалеть об отсутствии возможности.
— А с чьей стороны это разумно?
— Не знаю, — слукавил Карастоянов. По глазам было видно, что он считает — ни с чьей.
Потом Марта вела машину, а он спал, откинув сиденье. По худому угловатому лицу проносились тени — как в «волшебном фонаре».
— У вас есть десять минут, — сказала госпожа Татьяна Анисьева. — Время пошло.
Она торопилась. Ей предстояло стать высокой госпожой Татьяной Анисьевой, и она спешила завершить все дела земные. Продать квартиру, распределить наследство, поместить сбережения в фонд Цитадели. Не до следователя.
Ладненько. Вы с нами холодны и официальны — будем и мы с вами таковы. Марта достала комм, включила режим диктофона. Маленькая зеленоглазая женщина в безупречном костюме смотрела, не моргая, куда-то ей в переносицу. Марте было страшно неловко от этого взгляда, но она не отводила глаз.
Карастоянов молча нависал сзади. Марта вдруг вспомнила, что его фамилия с болгарского переводится, кажется, как «черная смерть».
— Двадцать первое августа, пятница, одиннадцать часов девятнадцать минут. Я, детектив первого разряда Марта Иосифовна Равлик, опрашиваю свидетельницу Анисьеву Татьяну Кирилловну. Татьяна Кирилловна, я предупреждаю вас о том, что за дачу заведомо ложных показаний вас могут привлечь к уголовной ответственности по статье 312 Уголовного кодекса Федерации. Вы поняли сказанное и готовы давать показания?
Анисьева моргнула бледными ресницами.
— Да и да.
— Хотите ли вы обратиться к адвокату?
— Некогда. Продолжайте.
— Где вы были в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое августа?
— В Сергиевом Посаде, — без колебаний ответила Анисьева. — На конференции по вопросам использования информационных технологий в полевых исследованиях. Гостиничный комплекс «Царский дворик». Незабываемый уик-энд.
— Вы покидали гостиницу тем вечером?
— Нет.
— Кто может подтвердить это?
— Примерно восемьдесят человек, не считая персонала комплекса. Списки участников и программу вы можете посмотреть в Сети.
— Международная конференция?
— Нет, только Федерация.
— Чтоб не искать свидетелей по всей стране, скажите, был ли там кто-то еще из Института?
— Горелов Семен, младший научный сотрудник моего отдела.
Как удобно. Младший научный сотрудник — свидетель алиби шефа.
— Где я могу его найти?
— Двести восемнадцатый кабинет.
— Вы являетесь штатным сотрудником Службы безопасности?
— Не собираюсь отвечать на этот вопрос.
— Знаете ли вы Новосельникова Виталия Денисовича?
— Нет.
— А человека по кличке Гарпаг?
— Он допрыгался до полицейского преследования? — в голосе Анисьевой появилось наконец-то хоть какое-то выражение помимо вялой скуки.
— Он допрыгался до могилы. Что вы можете сказать о Гарпаге?
— Омерзительное ничтожество с тяжким случаем паранойи. Не клинической, но на грани. Возможно, его следовало поместить под надзор. Возможно, это бы спасло ему жизнь. Но жалость на его счет мне испытывать трудно.
— Откуда и как давно вы знаете Гарпага?
— Он появился лет семь назад на портале «Гуманитариа», с претензией на то, что он историк, социолог и аналитик. Постепенно утомил администрацию всех разделов своим невежеством, хамством и теориями заговора и его отовсюду забанили. Он появлялся под все новыми аватарами, но по содержанию сообщений его вычисляли и банили снова. Он перебрался на другие ресурсы, и какое-то время спустя я его встретила в «Глобо-блогах». То же самое: невежество, хамство, теория заговоров. Через него приходилось переступать, как через коровью лепешку на деревенской дороге. Разумеется, узнать его лично я не стремилась.
— Вы застали кампанию «Вернем права мужчинам»?
— Да. Забавное явление.
— Как специалисту, вам не кажется, что это чей-то эксперимент?
— Как специалисту мне кажется, что такой эксперимент имел бы нулевую научную ценность.
— Вам знакома юзер Акэти?
— Вика Квашнина? Только через Сеть.
— Что вы можете сказать о травле, которую учинил Гарпаг Квашниной?
— Ничего. Два скандалиста нашли друг друга.
— Мне показалось, вы были… в добрых отношениях с Викой.
— Были. Когда-то.
— Что случилось?
— Это наше личное дело.
— Татьяна, Гарпаг был убит, и я расследую убийство. Думаю, тут никакое «личное» не уместно.
— Ах, вот к чему вопросы о том, где я была. Хорошо. Я не люблю клеветников, а Квашнина — из этой породы.
— В каком смысле?
— В самом прямом. Она — женская версия Гарпага. Те же беспочвенные претензии на эрудицию и талант.
— А два года назад вы хвалили ее материалы.
— Когда она пишет о том, в чем понимает, ее приятно и интересно читать — но в этой нелепой кампании против нелепых мачо она написала столько глупостей, что терпеть это стало невозможно. Я попыталась урезонить ее, объяснить, что она теряет лицо. Она в ответ обвинила меня в том, что я консультирую Гарпага. На этом все добрые отношения кончились. Мы закрыли друг от друга блоги.
— А вы не консультировали Гарпага?
— Ха. Ха. Ха, — раздельно произнесла госпожа Анисьева. — Вы в свободное от работы время консультируете скандальных параноиков? Нет? Вот и я тоже. Ваши десять минут истекли. Всего доброго.
— Я офицер полиции. Десять минут истекут, когда я так решу, — отчеканила Марта. — Вам известно, что Гарпаг был сотрудником СБ, информатором и контроллером?
— Десять минут истекли. Через час я должна быть в Цитадели, и я туда попаду. А если не попаду, неприятности будут у вас. Большие неприятности.
Анисьева встала из-за выключенного уже терминала, направилась к двери.
— Я обязана запереть кабинет. Будете вы внутри или снаружи, меня не волнует.
Марта, чувствуя, как ярость теснится в животе, медленно вышла из кабинета.
А Карастоянов самым нелепым образом споткнулся о собственные ботинки, растянулся на пороге, разбил нос, заляпал кровью пол, вытирал салфеткой и извинялся — словом, оконфузился по полной программе.
— Что это на вас нашло? — прошипела Марта, заглядывая в двери туалета, где Карастоянов умывался.
Тут и обнаружилось, что у него не нос разбит, а порезана рука. Отмыв лицо и зажав рану салфеткой, Карастоянов бодро поскакал по лестнице вниз.
— За каким чертом вы устроили эту комедию? — Марта бесилась теперь от того, что еле поспевала за ним. Он ответил только в машине, залепив руку пластырем:
— Я воткнул «жучка» в кабель ее терминала.
— Вы с ума сошли! Это противозаконно!
— Арестуйте меня.
— Да что проку! Всеми сведениями, которые мы так добудем, можно подтереться: суд их не примет.
— Но мы можем с их помощью выйти на что-то, что суд примет.
— Мечтайте. Скорей этого «жучка» обнаружат и выйдут на нас.
— Спокойно, вы ничего не знаете. Я споткнулся и разбил нос. А Татьяна Кирилловна лжет, она контроллер Гарпага.
— Кто вам это сказал.
— Мимика. Микродвижения рта, глаз, всякое такое.
— Ушей.
— Нет, уши у нее неподвижные. У вас есть где ночевать в Москве?
— Спасибо, есть.
— У экса?