Скованы страстью

− Только не думай, что ты моя пленница.
При одном слове «пленница» радость сразу же угасла. Ведь, что бы он там ни говорил, именно ей она и была в действительности.
− Неужели? Так, значит, я могу идти?
− Нет.
− Тогда чем же я отличаюсь от пленницы?
− Я бросил тебя в подвал, а на столе у тебя один хлеб да вода? Нет. Я обеспечил тебя мягкой постелью и фруктами.
− Значит, я пленница с хорошим рационом и кроватью.
− Можешь считать себя кем угодно, просто не забывай, что разница между тобой и пленницей примерно такая же, как и… как и между быть проданной и выкупленной. Выбирай сама.
− Вообще-то, я бы предпочла просто вздремнуть.
− Хорошо, отдыхай, а потом пообедаешь вместе со мной.
− С тобой? Зачем?
− Затем, habibti, что не могу же я оставить тебя умирать с голоду в темнице.
− А почему бы и нет? Это очень подошло бы к твоему образу головореза из пустыни.
− Это комплимент?
− Не совсем. Так зачем нам все-таки обедать вместе?
− Затем, что обо мне и так ходит слишком много слухов, правда, в том, что обо мне говорят, хватает и страшной правды. И я не хочу, чтобы ко всему этому добавилась еще и молва об удерживаемой против воли американке.
− Наверняка все решат, что ты начал создавать собственный гарем.
− Наверняка.
− А чего ты еще ждешь? Скоро все поймут, кто я такая, так что притворяться твоей… девушкой я не могу.
Зафар вдруг отрывисто рассмеялся.
− Я не встречаюсь с девушками, Анналиса.
− Анна. Никто и никогда не называет меня Анналисой.
− Анна, − невозмутимо продолжил Зафар. − У меня есть любовницы, если их можно так назвать. Партнерши по постели. Женщины, которые меня удовлетворяют и которых удовлетворяю я. − Эти темные грубые и дикие слова, такие же как и сам этот мужчина, должны были бы ее ужаснуть и оттолкнуть. Так же как и он сам. Но почему-то этого не происходило. − У меня нет девушек. От одного этого слова на ум сразу приходят цветы и конфеты. Походы в кино. А я не был в кино уже…да никогда, собственно, там не был. И за последние пятнадцать лет не смотрел ни одного фильма.
− Но разве так бывает?
Анна в очередной раз почувствовала, что в чем-то они невероятно схожи. Сама она тоже вечно стремилась к каким-то целям, не успевая осматриваться по сторонам и вести нормальную светскую жизнь.
Но за всю жизнь ни разу не сходить в кино? И за пятнадцать лет не посмотреть ни одного фильма? Да он же не поймет и половины ее шуток! Она сразу же задумалась, смотрел ли кино Тарик. Их разговоры всегда были о чем-то большом и значимом, вроде чести, долга и нефти.
А кино они не обсуждали. Несмотря на то, что Анна очень его любила.
− Да как-то постоянно отвлекался на всякие мелочи. Думал, как бы каждый день выжить, да при этом еще и следил, чтобы бедуины не лишились последних прав и окончательно не одичали, но, наверное, ты права, и мне следовало сосредоточиться на фильмах.
− Может, еще скажешь, что за все эти годы у тебя и минутки свободной не выдалось? На любовниц-то ты время находил. − Сразу же представив в объятиях этого смуглого мужчины светлокожую блондинку, Анна почувствовала, как у нее горит лицо. Слишком уж эта блондинка походила на нее саму…
− Верно, но, на мой взгляд, секс значительно интереснее телевизора.
От подобного заявления Анна лишь открыла рот.
− Ладно, − выдохнула она, собираясь с мыслями. − И я прямо сейчас хотела бы кое-чем заняться в кровати. Вздремнуть. Так что… до встречи.
− Как скажешь. Увидимся за столом. Платье тебе пришлют.
− Отлично, а то я уже переживала, что не смогу предстать перед тобой в подобающем виде.
Зафар снова отрывисто рассмеялся. Что ж, похоже, за все эти годы в пустыне он не только не смотрел телевизор, но и разучился нормально смеяться.
− Да, это была бы настоящая трагедия.
− Точно. А теперь ты все-таки меня оставишь?
− Знаешь, ты слишком много командуешь для…
− И вот мы снова вернулись к этому вопросу. Кто я?
Зафар пристально на нее посмотрел.
− У тебя явно есть собственное мнение о том, как мне следует действовать. И ты явно умеешь держаться на высоте… пока не забываешься и не идешь на поводу у собственного языка.
− Так я умею держаться? Прям по-королевски? − полушутя уточнила Анна.
− Именно. Это сразу видно по твоей осанке. Потому, как ходишь, как сидишь. По манере держаться. Учитывая, что только что у меня была встреча с послом…
− Только что?
− Да. И возможно, я даже пообещал стереть его с лица земли.
− Ничего себе.
− А он, возможно, пообещал обратиться к журналистам.
− Бог ты мой.
− Так что, думаю, никого не удивит, что мне нужно немного помощи. Особенно если учитывать, что совсем скоро мне придется играть на публику. Полагаю, ты уже начинаешь немного разбираться в ситуации, и не откажешься мне помочь.
Анна сглотнула. Почему-то все это ей совсем не нравилось.
− Похоже, мисс Кристенсен, вам придется превратить грубого и неотесанного дикаря вроде меня в культурного человека.
Одеваясь и спускаясь к столу, Анна безуспешно пыталась понять, что же он все-таки имел в виду.
Проходя по пустынным и едва ли не до жути безмолвным коридорам, она сразу же вспомнила, как шумно и людно было во дворце Тарика. Там все время кто-то куда-то спешил, всюду сновали слуги, смеялись и переговаривались туристы… Здесь же все кругом было мертвым и… застывшим во времени. Словно в зачарованном замке, где всех обитателей десять лет назад погрузили в глубокий сон или превратили в мебель и посуду.
Ну или все дело в том, что на троне уселся новый правитель, все преданные последователи которого остались в бескрайней пустыне.
Пробираясь по безлюдным коридорам, Анна вдруг замерла на месте. А что, если ей удастся где-нибудь отыскать телефон?
Заглядывая во все темные уголки и незапертые двери, она быстро сумела отыскать старый аппарат с вращающимся диском. Сжав вспотевшие ладони в кулаки, Анна замерла на месте.
Сейчас она может позвонить Тарику. Она же знает наизусть его личный номер, правда, пользовалась она им не слишком часто, но должна же женщина знать номер своего жениха!
Глубоко вдохнув, она представила, что скажет и что он ей ответит. Что будет, если он сразу же поднимет все вертолеты и пошлет войска штурмовать замок? Начатое Зафаром дело безвозвратно погибнет просто потому, что она не сумела немного подождать и сразу же бросилась действовать.
А что, если и того хуже, он не сделает ничего? Взвесит все за и против и решит, что с политической точки зрения разумнее всего устраниться и выждать?
От одной этой мысли ей сразу же стало плохо, но от наконец-то вырвавшихся наружу сомнений не так-то просто было отмахнуться. Что, если ему вообще все равно? Угрозы, предостережения Зафару − все это чистая политика. Но что, если теперь, когда из подходящей невесты она превратилась в очередную проблему, Тарик вообще не захочет, чтобы она возвращалась?
Отшатнувшись от телефона, Анна постаралась унять бешено бьющееся сердце. Позже. Теперь она знает, где искать телефон, и при необходимости всегда сможет позвонить. Но не сейчас.
Не обращая внимания на дрожащие руки и едва ли не бегом бросившись дальше по коридору, Анна по звукам и запахам нашла кухню, где служанка как раз что-то наливала Зафару, устроившемуся на подушках у низкого столика.
Сбросив ботинки, он уже приступил к трапезе. В этих краях традиционно ели руками, но в его манере было что-то… шокирующее и невероятно чувственное. Но при этом он так жадно набрасывался на еду, словно уже забыл, когда в последний раз ел досыта.
И, если судить по его переметным сумкам, в последнее время судьба действительно не радовала его роскошными яствами.
Отправив в рот очередную горсть риса, Зафар старательно облизнул пальцы, и Анна почувствовала, как по всему ее телу пробежала трепетная дрожь, на которую при всем желании сложно было не обратить внимания.