Долгое прощание. Обратный ход

– Не лезьте к нему, – сердито велел я. – Положите обратно.
– А ведь правда, – сказал Уэйд, – фальшивые. – Он отступил и бросил блестящий револьвер на стол. – Черт, какая слабость. Я весь как переломанный.
– Снимайте пояс, – произнес я в третий раз. – С такими, как Эрл, надо все доводить до конца. Говорить коротко и не менять решений.
Он наконец–то снял пояс вполне покладисто. Потом, держа его в руках, подошел к столу, забрал револьвер, вложил в кобуру, а пояс снова надел. Я не спорил. Он охнул, быстро скрылся в ванной и вернулся со стеклянным кувшином, полным воды. Воду он вылил д–ру Верингеру на голову. Д–р Верингер забормотал и перевернулся. Потом застонал. Потом схватился за челюсть. Стал вставать на ноги. Эрл ему помогал.
– Вы уж простите, док. Я, небось, размахнулся, не видел, куда бью.
– Все в порядке, ничего не сломано, – сообщил Верингер, отмахиваясь от него. – Подгони Машину, Эрл. И не забудь ключ от ворот.
– Подогнать машину, слушаюсь. Будет сделано. Ключ от ворот. Понял.
Будет сделано, док. Насвистывая, он вышел из комнаты. Уэйд присел на край, его трясло.
– Это вы тот самый сыщик? – спросил он. – Как вы меня нашли?
– Расспросил кое–кого, – объяснил я. – Если хотите домой, можете одеваться.
Д–р Верингер прислонился к стене, потирая челюсть.
– Я ему помогу, – сказал он невнятно. – Чем больше помогаешь людям, тем больше получаешь по зубам.
– Вполне вас понимаю, – заметил я. Я вышел, оставив их наедине.
Глава 20
Когда они вышли из дома, машина стояла у дверей, но Эрла не было. Он подогнал машину, выключил фары и пошел обратно к главному коттеджу, не сказав мне ни слова. По–прежнему насвистывал какой–то полузабытый мотив.
Уэйд осторожно влез на заднее сиденье, я сел рядом. Д–р Верингер уселся за руль. Челюсть у него, наверно, ныла, голова болела, но виду он не подавал и молчал. Мы перевалили за гребень холма и доехали до конца дороги. Эрл уже успел здесь побывать, ворота были отперты и распахнуты. Я сказал Верингеру, где моя машина, и он подвез нас к ней. Уэйд пересел в нее и сидел молча, уставившись в пространство. Верингер вышел, обогнул машину и подошел к окну с другой стороны. Он спокойно произнес:
– Насчет моих пяти тысяч долларов, м–р Уэйд. Вы обещали мне чек.
Уэйд сполз пониже и откинулся затылком на спинку.
– Я еще подумаю.
– Вы обещали. Мне нужны эти деньги.
– Это называется вымогательство, Верингер, плюс угрозы. Но теперь меня есть кому защитить.
– Я вас кормил и обмывал, – упорно продолжал Верингер. – Вставал к вам ночью. Я о вас заботился, я вас вылечил – по крайней мере, на время.
– На пять тысяч это не тянет, – презрительно ухмыльнулся Уэйд. – Вы из меня и так немало выдоили. Верингер не уступал.
– Мне обещали, что помогут устроиться на Кубе. Вы богаты, м–р Уэйд.
Богатые должны помогать бедным. У меня Эрл на руках. Чтобы не упустить этот шанс, мне нужны деньги. Я верну все до цента, когда смогу.
Я ерзал на сиденье. Хотелось курить, но я боялся, что Уэйду станет плохо от дыма.
– Черта с два вы вернете, – утомленно произнес Уэйд. – Не успеете. Ваш Голубенький в одну прекрасную ночь прикончит вас во сне.
Верингер отступил на шаг. Лица я не видел, но голос у него изменился.
– Это не самая плохая смерть, – сказал он. – Надеюсь, ваша будет пострашнее.
Он вернулся к своей машине и сел в нее. Выехал в ворота и скрылся. Я дал задний ход, развернулся и направился к городу. Когда мы проехали милю–другую, Уэйд пробормотал:
– С чего я должен давать этому толстому болвану пять тысяч?
– Ни с чего.
– Тогда почему я чувствую себя сволочью, что не дал?
– Кто ж его знает.
Он слегка повернулся и взглянул на меня.
– Он ходил за мной, как за ребенком. Не оставлял одного – боялся, что придет Эрл и меня изобьет. Выгреб у меня из карманов все до последнего цента.
– Вероятно, вы ему разрешили.
– Вы что, на его стороне?
– Кончайте вы, – сказал я. – Для меня это просто работа.
Мы помолчали еще пару миль. Когда проехали первый пригород. Уйэд опять заговорил, – Может, я дам ему эти деньги. Он разорился, все перешло банку. Он не получит за ранчо ни цента. А все из–за этого психа. Что он с ним возится?
– Не могу вам сказать.
– Я писатель, – заявил Уэйд. – Значит, я должен разбираться в людях. Ни черта ни в ком не разбираюсь.
Я свернул, дорога пошла вверх, и впереди засверкали огоньки бесконечной долины Сан–Фернандо. Мы съехали на северо–западное шоссе, ведущее к Вентуре.
Вскоре миновали Энсин о. Я остановился у светофора и взглянул вверх, где высоко на склоне светились окна больших домов. В одном из них раньше жили Ленноксы. Мы поехали дальше.
– Поворот совсем близко, – сказал Уэйд. – Знаете?
– Знаю.
– Кстати, вы не сказали, как вас зовут.
– Филип Марлоу.
– Хорошо звучит. – Внезапно он резко изменил тон. – Минутку. Это не вы были замешаны в деле Леннокса?
– Я.
В машине было темно, но он стал пристально всматриваться в меня. Позади остались последние дома на главной улице Энсино.
– Я ее знал, – сообщил Уэйд. – Немного. Его никогда не видел. Странная эта история. Полиция, говорят, вас потрепала?
Я не ответил.
– Может, вы не хотите об этом говорить? – сказал он.
– Возможно. А вас почему это интересует?
– Я же писатель, черт побери. Это потрясающий сюжет.
– На сегодня возьмите отгул. У вас, наверно, еще слабость не прошла.
– О'кей, Марлоу. О'кей. Я вам не нравлюсь. Понял. Я свернул, и впереди замаячили невысокие холмы с просветом посередине – это была Беспечная Долина.
– Дело не в том, нравитесь вы мне или нет, – сказал я. – Ни то, ни другое. Я вас не знаю. Ваша жена попросила найти вас и доставить домой. На этом моя миссия закончится. Не знаю, почему она выбрала именно меня. Я уже сказал – это просто работа.
Мы обогнули склон и очутились на широкой, хорошо вымощенной дороге. Он сказал, что дом будет через милю, справа. Назвал номер дома, который я знал и без него. Этот парень, несмотря на свое состояние, так и рвался поговорить.
– Сколько она вам платит? – поинтересовался он.
– Об этом речи не было.
– Сколько бы ни заплатила, все будет мало. Я вам страшно обязан. Вы здорово поработали, приятель. Я того не стою.
– Это вам сейчас так кажется. Он засмеялся.
– Знаете что, Марлоу? Пожалуй, вы мне симпатичны. В вас сволочизм есть – и во мне тоже.
Мы подъехали к дому. Он был двухэтажный, обшитый дранкой, крыша веранды опиралась на тонкие колонны. Длинная лужайка тянулась от дома до густых зарослей кустарника, огороженного белым забором.
Над входом горел свет. Я въехал на асфальтированную дорожку и остановился возле гаража.
– Сами дойдете?
– Конечно. – Он вылез из машины. – Хотите зайти, выпить или просто так?
– Спасибо, в другой раз. Подожду, пока вам откроют. У него участилось дыхание.
– Пока, – отрывисто произнес он.
Он осторожно двинулся по мощеной тропинке к дому. На секунду ухватился за белую колонну, потом толкнул дверь. Она открылась, он вошел. Дверь осталась открытой, на зеленую лужайку падал свет. Внутри сразу послышались голоса. Я дал задний ход и стал отъезжать. Кто–то меня окликнул.
Я поднял глаза и увидел, что на пороге стоит Эйлин Уэйд. Я не остановился, и она побежала вслед. Пришлось затормозить. Я выключил фары и вылез. Когда она подошла, я сказал:
– Надо было мне вам позвонить, но я боялся от него отойти.
– Конечно. Сложно это все оказалось?
– Ну… не просто визит вежливости.
– Зайдите, пожалуйста, и расскажите мне подробно.
– Его надо уложить спать. Завтра будет как новенький.
– Его уложит Кэнди, – сказала она. – Сегодня он пить не будет, если вы об этом.
– Ив мыслях не было. Спокойной ночи, м–с Уэйд.
– Вы, наверно, устали. Сами не хотите выпить? Я закурил. Казалось, что я не пробовал табака уже пару недель. Просто наслаждение.