Эра одуванчиков (ЛП)

Джорди не шевелилась, только смотрела на склонившуюся над ней Эрику огромными глазами. Сперва в них было только неимоверное удивление.
– Похоже, я приземлилась на молоток, – опять заговорила Джорди, чуть поерзав спиной по траве.
– Ты цела? – спросила Эрика.
– Цела и невредима, – ответила Джорди, продолжая лежать на земле. – Крыша победила. Я больше не полезу туда.
– Наконец-то! – с облегчением вздохнула пожилая женщина.
Она смотрела Джорди в глаза и видела, как удивление уступает место уже ставшей привычной в них боли.
– Так нельзя, – наконец, произнесла Джорди. – Я не могу постоянно ждать ее звонка или возвращения. Я вся превратилась в ожидание. Меня больше нет. Я не должна зависеть от этого.
– Не должна, – эхом повторила за ней Эрика, не совсем понимая, о чем та говорит.
Пожилая женщина просто гладила Джорди по голове, по мокрым волосам, которые вдруг перестали виться.
– И я не буду, – сказала Джорди и закрыла глаза.
Глава 45. Прощание
Вечером Джорди покидала в небольшой дорожный рюкзак свои вещи и отправилась к Майклу. Прощаться.
Мокрую одежду, в которой она работала на крыше, девушка оставила в своей комнате. Брать ее с собой не было никакой нужды. Судя по погоде, дожди и холода должны были продлиться еще несколько дней, поэтому высушить на себе в дороге она ничего бы не смогла.
Джорди тихонько постучалась в дверь к Майклу и Терезе и попросила позвать Микки. Тереза окинула ее скептическим взглядом, но, убедившись, что девушка еще не совсем исхудала, не стала ничего говорить по поводу того, что Джорди вот уже второй день упорно игнорировала ее кулинарные шедевры.
Майкл вышел к ней готовый ко сну, умытый, в белой майке, ребенок ребенком. Увидев девушку, мальчик бросился ей на шею и долго не мог отпустить. Потом они сели на пол, облокотившись спинами о стену.
– Я целый день хотел к тебе на крышу, – сказал он, – но мама меня не пускала. Говорила, что ты уронишь меня оттуда ненароком. Ты бы ведь не уронила?
Джорди рассмеялась.
– Твоя мама как всегда знает, о чем говорит. Я себя сегодня уронила, так что и тебя могла. Хорошо, что она тебя уберегла.
Майкл внимательно посмотрел на девушку.
– Ты в своем старом свитере, – улыбнулся он. – Ты куда-то собралась? – тут же спросил он встревожено, заметив, что Джорди полностью одета.
– Да, – ответила Джорди. – Собралась.
Майкл нахмурился. Он старался понять, но никак не мог придумать, куда это Джорди могла собраться поздно вечером.
– Купаться? – наконец, выдал он. – В такой холод.
– Можно и так сказать. Купаться. В море.
– В море? – удивился мальчик. – Мы поедем на море?
– Я ухожу, Микки, – не выдержала Джорди.
– Куда? – уставился он на нее.
– Откуда, Майкл. Я ухожу отсюда. И ты единственный, который знает об этом. Я пришла попрощаться.
Мальчик сначала смотрел на Джорди и молча хлопал глазами, а потом заплакал. По ее виду он понял, что просьбы остаться не помогут. Он совершенно неожиданно для себя и для Джорди заплакал. Громко, не сдерживаясь. Его худые плечи вздрагивали, и слезы капали на майку.
Тереза конечно же услышала его плач и незамедлительно выглянула в коридор.
– Джорди, почему мой сын плачет? – спросила она испуганно.
– Потому что ему грустно, Тереза.
– Мама, – Майкл постарался взять себя в руки, – я поговорю и приду, – сказал он, прерывисто вздыхая.
Тереза ничего не понимала, но чувствовала, что ей лучше не вмешиваться.
– Джорди, что на тебе за свитер? – только спросила она.
– Это мой старый. Я в нем приехала.
Еще раз посмотрев на обоих, Тереза ушла в комнату.
– А ты не можешь остаться? – все-таки спросил Майкл.
– Не могу, – ответила Джорди. – Если кто-нибудь будет волноваться, просто скажи, что со мной все в порядке.
– Почему ты уходишь?
– Потому что не могу больше радоваться. Мне стала нужна причина. Но радоваться по причине очень тяжело.
– Но я тоже не смогу без тебя радоваться, – воскликнул Майкл.
– Сможешь. И я смогу. Я для того и ухожу, чтобы найти ее опять, и чтобы она снова ни отчего не зависела. Чтобы мне было, что отдать тем, кого я люблю.
– А сейчас это не так?
– Сейчас это не так, – вздохнула Джорди.
Майкл опять всхлипнул.
– Микки, послушай меня, – произнесла Джорди серьезно. – Послушай меня внимательно. Даже если ты сейчас ничего не поймешь, ты должен запомнить мои слова.
Майкл поднял на нее заплаканные глаза и кивнул.
– Ты же понимаешь, что когда ты любишь человека, тебе хорошо?
Он еще раз кивнул
– И ты прекрасно знаешь это чувство, когда ты любишь. Ты узнаёшь его среди других. Вот приезжает утром Оливия, и у тебя внутри все вспыхивает от радости, потому что ты ее любишь. Или ты увидел красивую бабочку и захотел показать ее маме, потому что ты любишь свою маму.
– Узнаю, – подтвердил Майкл.
– Так вот, что бы ни случилось, как бы тебя ни обижал, ты должен сохранять его. Это чувство любви по отношению ко всему. Ты всегда, слышишь меня, всегда, между любовью к человеку и обидой или злостью или пренебрежением, да чем угодно, ты всегда должен выбирать любовь, ты меня слышишь?
Лицо Майкла стало испуганным. Джорди говорила очень серьезным тоном, говорила о вещах, о которых никогда раньше и мельком не упоминала.
– Чего ты испугался, глупенький? – рассмеялась девушка сквозь слезы. – Тут нечего бояться.
– И тогда я стану, как ты? – спросил он с надеждой.
– Тогда ты станешь лучше меня, – ответила Джорди, потрепав его по светлой голове.
– И ты вернешься?
Джорди замолчала. Только смотрела на него долго с мягкой улыбкой.
– Ты ничего не понял, да? – спросила она потом.
– Я понял, что ты уходишь, – сказал Майкл, – и что мне теперь надо любить всех вместо тебя.
Джорди притянула мальчика к себе и крепко обняла. Потом чмокнула в макушку и сказала:
– Теперь иди спать.
Майкл послушно поднялся на ноги:
– И что мне на тебя не обижаться за то, что ты уходишь? А продолжать любить?
Даже в темноте ему стало заметно, как лицо Джорди расплылось в улыбке:
– Ты все правильно понял.
Вернувшись в свою комнату, Джорди легла спать. Она знала, что сон не будет долгим. Но ей надо было набраться сил перед дорогой.
Проснулась она под утро. Уже начало светать. Взяв рюкзак, Джорди, стараясь не думать и не чувствовать, вышла в коридор. Позвала Бали. Уходить, не поцеловав своего котенка и не потрепав его меж ушей, казалось ей кощунством. Но котенка нигде не было. Выйдя на улицу, вдохнув полной грудью холодный влажный, казавшийся наполненным мириадами микроскопических капель воздух, почувствовав его в своих легких, Джорди направилась к закрытым воротам.
В утреннем тумане точно никто не должен был заметить того, как она перелазила через высокие ворота, даже если кто-нибудь из старичков, мучаемый бессонницей, смотрел на просыпающиеся горы в окно.
Джорди не удержалась и обернулась, чтобы еще раз посмотреть на то место, которое, как она думала, станет ее домом на долгие годы.
Пансионат спал, укутанный густым туманом. Спали и его обитатели. Люди, которых Джорди будет любить до конца. Всегда. Будет любить и ту, которая сейчас не здесь.
Это причиняло наибольшую боль – уходить от женщины, которая, как девушка была уверена, была создана для нее, с которой они были предназначены друг другу. Джорди и сейчас так думала, несмотря ни на что.
Из кустов на дорогу выскочил Бали.
– Бали! Где ты был? – воскликнула девушка и взяла котенка на руки.
Она крепко прижала его к себе, почувствовав, что его шерсть намокла сверху от росы.
Он тут же заурчал, тычась мордочкой ей в теплую шею.
– Аккуратней бегай по лесу. В траве могут быть змеи, – сказала Джорди и опустила его на асфальт.
Она двинулась дальше, прочь от пансионата, а Бали, как он делал это всегда, побежал за ней.
– Эй, так не пойдет, – сказала ему Джорди, когда поняла, что он и не собирается останавливаться. – Ты остаешься здесь за главного.