Когда нам будет сорок лет (СИ)
-Мишель рассказал мне, что ты умудрилась сдружиться с упонским зазнайкой,- Альберт выпустил колечко сигаретного дыма и мигом разогнал его рукой, вспомнив как жена относится к этому "затхлому запаху на подобии серы". Надо же! А ведь лет пять назад он и вообразить не мог, что будет уступать "какой-то женщине". Но тут... Тут было необыкновенное единение душ, подобно классическому фильму о любви, которые обожала его почившая мать. Не стало матери. Не стало семьи. Какой-то осколок, что спустя долгие годы, уже под закат его жизни, обрел все свои части. Это невероятно воодушевляло мужчину, даря силы и надежду.
-Я не считаю его зазнайкой,- пожала плечами Анна, задумчиво перебирая фиолетовые шторы. Она сидела на широком подоконнике, специально переделанном на некое подобие софы. Бабушка нынешнего князя от такого была в легком шоке. - Мы с ним не подружились. Он интересная личность, да, согласна. И тем более мой ровесник. Но вряд ли принц решит продолжить со мной общение за границами официальных встреч.
-Но ведь с Уильямом и Гарри было тоже самое,- прервал ее Альберт и посмотрел в упор, словно пытаясь понять, что же творится в голове у его новоявленной дочери: то она была весела, то в секунду задумчива. Непостоянная, словно ветер. Всю жизнь во всех женщинах он искал черты своей матери, такой далекой и прекрасной, как ангел. И конечно идеальной. Уж, кто-кто, а она наверняка все делала правильно. Далекое, теплое и светлое воспоминание.
И вот в Марии он увидел образ совей матери Стефании - тонкий нос, цепкий, но ласковый взгляд, правда темных глаз. А может быть он просто хотел это видеть? Отчаявшись на то, что сможет воспроизвести на свет своих кровных детей, мужчина просто напросто окунулся в омут с головой. К счастью.
Альберт переписал законы, заручился поддержкой народа и однажды произнес "Моя наследница". Хоть и в душе князь хотел видеть на троне младшего светловолосого мальчика, похожего на него, но которому было всего четырнадцать и уж точно не до политики. Да и политическая элита, что еще недавно хваталась за голову, заручившись поддержкой католической церкви, игравшей довольно значимую роль, начала пропагандировать "прекрасную, умную, любящую, преданную и трудолюбивую княжну". Потом уже и потянулись люди, а их будущая правительница робко, с открытым сердцем отвечала взаимностью и встречами, что одобрил Альберт. Завоевать любовь и доверие народа - тяжелый труд с хрупкой памятью. Один шаг в сторону и кто его знает последствия.
-И как видишь - немного общения и эти юные джентльмены поздравили тебя с днем рождения, - Альберт многозначительно на нее посмотрел.- Ты бы могла поздравить принца с Новым годом. Они ведь его празднуют?
-Я не хочу навязываться,- покачала головой девушка и отвернулась, почувствовав как странно краснеют ее щеки. Они с Альбертом еще ни разу не разговаривали на столь личные темы. - Я пыталась подружиться с Виолой и Сантой, но видимо для них я была слишком дешево, не модно одета.
Князь ожидал услышать от Анны зависть или упрек, за то что она все еще не получила свой личный банковский счет, личного водителя и пару слуг, хотя он уже приставил к ней Хезер, что почти исполняла данную функцию. Но нет. В словах его падчерицы была усмешка - эта девочка всегда будет ставить себя выше этих двух сестер дальних родственниц князя и ни за что не пойдет на мировую. Вот тебе и милое создание.
Мужчина хотел так много ей рассказать: о своей жизни, поступках и мыслях и верил, что после них она не будет допускать его глупых ошибок. Ума и расчетливости ей не занимать, даже Альберт это понимал. Просто не хотел самостоятельно делать из нее робота или идеальную княжну. Боялся: ведь сам был довольно добродушным человеком и может быть благодаря жесткой руке Мишеля Левека княжество еще не развалилось, а наоборот с каждым годом увеличивало свой вес в мировой экономике. Политика и доброта несовместимые вещи и монархии, увы, с этим приходиться мирится.
-Я же не могу выйти за Уильяма?- внезапно спросила Анна, улыбнувшись посмотрев на Альберта. Нет, она что-то задумала, но точно ни с кем не поделится.
-Нет,- покачал головой князь, вторя улыбкой, хотя в свое время он бы сам был не прочь женится на тихой Диане.
-Черт,- произнесла по-роскрански она и резко встав, фыркнула. -А я то надеялась.
Альберт рассмеялся, в глубине сердца отмечая, что его родная бы дочь не была столь живой - в природе его семьи все были спокойными. Мария, Александр и Анна были... Яркими, да, именно яркими, совершенно другими и заливали своим светом и характером старые, тусклые порой холодные комнаты дворца. Новая кровь и новый виток монаршей семьи дарил надежду хотя бы главе княжества. Жители же пока с некой опаской смотрели и узнавали их будущую княгиню, конечно же уже гадая кто же станет спутником ее жизни. А как иначе? Она, как и Уильям, была молода, мила и богата, вот только в отличие от британского принца Анне предстояло выучить свою роль и правила игры. Но у нее есть он. А еще Мария и тот же Левек и конечно разум.
На другом конце света главный дворец императорской семьи был все еще окрашен в цвета траура. До сих пор никто не мог понять почему никогда не жаловавшийся на здоровье император Акихимо в свои шестьдесят восемь погас словно свеча, оставленная в ураган на улице. В упонской монаршей семье все отличались крепким здоровьем и сохранностью разума в старости. По старой доброй традиции стали ходить слухи, что семью просто прокляли, а в этот же момент отец Куроки, в свои сорок один, стал императором, на которого навалилась вся ответственность и все долги. Но самым важным новый монарх считал то, что его сын, до сели находящейся в тени, не оправдает надежды страны.
Куроки был слишком резок и не сдержан временами, но так казалось лишь Нарухимо. Эта извечная проблема отцов и детей всегда будет иметь место в мире, но здесь же все было более масштабно, ибо нынешний император боялся не столько за сына, сколько за нелепую тенденцию младших братьев отбирать престол у старшего. Наверняка Нарухимо просто не догадывался насколько жестоким и дальновидным может быть его сын. Отчаянное умение есть в мире - ожидание.
- Вы звали меня, отец?- дверь без лишнего скрипа отворилась и принц вошел в кабинет Нарухимо, что на пониженных тонах разговаривал с женой. Уши у стен еще никто не отрубал.
-Подойди,- мужчина мановением руки подозвал сына, сразу давая понять, что сегодня наследника будут хвалить.
-Наш посол из Англии сообщил нам. В докладной записке,- уточнила императрица Масамо, стараясь скрыть радость того, что ее сын не совсем потерян для общества.- Что ты весь вечер общался с гостями.
-Допустим,- Куроки инстинктивно отступил на шаг назад, внимательно рассматривая любое проявление эмоций на лице отца. Не всегда разговор, начатый с похвалы, ведет к счастливому эпилогу. Вот с княжной из Грепиль все прошло неплохо, а вот с сыном президента Кореи, днем позднее, не особо.
-Очень хорошо,- император переглянулся с женой, которая как и положено служила ему опорой. - Нам рассказали о твоих успехах в учебе. Мы очень рады.
-Но больше всего мы рады,- Масамо выделила именно последние два слова.- Что тебя часто видят в компании Соры Ямада.
-Да, -Куроки рефлекторно потер шею, начиная понимать к чему идет этот разговор, хотя поначалу ему показалось, что его будут хвалить за знакомство, а далее и дружбу с наследницей довольно прибыльного княжества. Но не тут-то было. - Она как и я получает степень магистра и руководит художественными выставками.
-Какая молодец,- императрица взяла мужа за руку, чуть ли не участливо улыбнувшись сыну. Но тот-то точно понимал, что мать совершенно не волнует кто такая Сора, из какой семьи и на кого учится. Сора просто была. Была главным козырем в войне со сплетнями о предпочтениях юного принца. Ведь все задавались вопросом "почему к 23 годам этот привлекательный обеспеченный юноша не разбил ни одного девичьего сердца". Эта волна "голубого безумства" расстраивала не только мать, но и остальную семью, что с восхождением Нарухимо на трон находилась под непроницаемым колпаком общественного мнения. И вот в окружении принца появилась девушка, с которой, признаться, ему довольно комфортно. Комфортно, приятно, чуть более свободно, интересно. Она была просто рядом и пока этого хватало. В двадцать три Куроки хотелось иметь более узкий круг лиц, который, естественно, он сам выберет. Наивно.