Exciter (СИ)

- Но лейтенант карабинеров…
- Не обижайтесь, мистер Инститорис. Но вас обвели вокруг пальца. Нет никакой рыбалки. Эммануэль ничего не успел рассказать и занести в протокол, так как сразу по приезду в полицейский департамент потерял сознание и был госпитализирован. Его состояние оценивается как тяжелое и крайне нестабильное. Записок по делу мафии у него в карманах не было, следов насилия с моей стороны не обнаружено, так что я чист перед лицом Фемиды. И отправлен домой до выяснения обстоятельств. Или пока лейтенант не выйдет из реанимации.
Я поднял руку, требуя молчания. Напрягся, вспоминая все возможные побочные эффекты от того воскрешения, которое я с легкой руки устроил Сантису. Не вспомнил ничего. Набрал инженера.
- Хэлл, ты в лаборатории? Есть проблема. Я доэкспериментировался с твоими препаратами.
  *
Выходные пролетели как один миг. Глазами я упрашивал Клайда поехать со мной во Флоренцию, но тот не поддался и только на автобус посадил. Я шел к пентхаузу переполненный дурными предчувствиями. И они подтвердились быстрее, чем мне того хотелось.
Демон приходил теперь почти каждый свободный вечер, проведенный не на своих мерзких заданиях. Молча раздевал и молча трахал. Я кусал губы, отодвигался, умолял не трогать себя, а потом… хрипло дышал, давясь рыданиями, откидывался на своего насильника, и тот слизывал с меня горячие слезы, выгибая и раздирая все глубже… Вспоминать тошно. Как я кричу, бьюсь и извиваюсь в его руках, но неизменно возбуждаюсь в жутком, сжигающем приступе стыда… и кончаю вслед за ним. Потом киллер бросает деньги и уходит. Всегда бросает наземь и всегда уходит, оставляя меня валяться полумертвым. Ненавижу, ненавижу его и его деньги.
Плохо сплю, измученный не столько физически, сколько морально, колким и язвительным равнодушием этого ужасного человека. Все чаще у меня болит голова, болит постоянно, целыми днями, и не проходит… до тех пор, пока Демон не трахает меня снова, в своей неизменной жесткой и кровавой манере, даря разрушение… наслаждение… не могу понять, чего больше. И никогда не спрашивает, хочу ли я. И что самое плохое – я не могу о нем не думать. На учебе, дома, одиноко лежа в кровати, пока он отсутствует, думаю, думаю… а когда он является – ненавижу нас обоих. И раскаиваюсь во всех желаниях. Ну зачем он возвращается, снова и снова? И делает это со мной. Я безостановочно думаю о нем во сне, думаю, даже общаясь с Клайдом по телефону, нечаянно обрываю свою речь на полуслове, вздрагивая и вспоминая что-нибудь. Клайд засыпает меня участливыми вопросами, считает, наверное, что я болен. Просит правду. Но я не могу, не могу рассказать, никому не смогу признаться, чем занимаюсь, едва приплетаюсь домой из университета. И никому не скажу, что чувствую, когда смотрю в холодные глаза дьявола, которому отдаюсь.
И все же… Демон очень редко дарит мне минуту расслабления: когда позволяет забраться к нему на колени, обнять за шею и сидеть так. Но сидеть недолго. До момента, когда все равно придется возвращаться к себе в комнату. Я не смею просить киллера лечь поспать со мной до утра, равно как и сам не осмеливаюсь прокрасться в его спальню. Слишком страшно. И очень не хочется быть сброшенным и отвергнутым. Ведь я…
  *
«Всего лишь шлюха для него, - Ла Нуи мрачно курил, нагишом свесившись с подоконника. Курить начал буквально день назад. Сигареты предсказуемо ждали его на балконе. Как и мартини, как и другой алкоголь. - Для полноты картины не хватает шприца, ампулы, наполненной какой-нибудь дрянью, и пригласительной записки с инструкцией. Я скатываюсь? Нет, но начало положено…»
Снова вечер, снова Демон его трахал. До мучительных стонов, всхлипов и ужасного, болезненного оргазма. Из ануса капала кровь на пол, как обычно, он постепенно перестал обращать на это внимание. Привык… смирился. И вздрогнул, когда холодная рука, смоченная в чем-то вязком, похожем на мед, коснулась его раны.
- Хочешь заработать геморрой? Визит к проктологу принесет тебе гораздо меньше приятных ощущений, чем я, - язвительный голос обжег уши. Если бы мог, Ла Нуи прижал бы их как котенок. Покорно ожидал окончания процедуры, пока Демон не смазал внутри все и вскочил на ноги, нависнув над его лицом. - Слезай.
Ла покачал головой, полагая, что сейчас его с подоконника просто стащат за ноги, но Демон развернулся и ушел. Откуда это навязчивое ощущение досады? Разумеется, американскому любовнику на него наплевать. Ла докурил и сам сполз на постель, стараясь не морщиться от боли. От мази стало легче, но совсем чуть-чуть. Ему бы полегчало по-настоящему… если бы киллер проявил к нему хоть каплю нежности.
  *
Доменико во всем сознался и ждет первого судебного слушанья. Норвежская банда, укравшая для него калифорний по специальному предзаказу, осталась в тени. Она орудует в Америке, Японии и здесь, в стране спагетти. Я знаю их. Я связан с ними через… ну, не будем об этом.
Уточнил исследовательский институт в Силиконовой долине, откуда они добыли металл, и попросил ребят больше не проворачивать такие аферы без моего ведома. В конце концов, мы яйца из одной корзины. И мне незачем ссориться со своими. Назначение краденного они не знали, поэтому я обязал себя вернуть всё ученым. Сопроводительные бумаги все ещё готовятся комитетом при Академии Наук Италии, медлительным и недоверчивым к иностранцам. Я жду, хотя мог бы вернуться домой, зубчатые колеса машины запущены и перемелют все без меня.
Но есть ещё кое-что.
Эммануэль не выходит из комы. Серия уколов, подстегивающих работу сердца, не помогла. Электрическая стимуляция передних долей головного мозга тоже ни к чему не привела. Солнечный мальчик обещал прибыть во Флоренцию лично и разобраться с больным. У него катастрофически не хватает времени, я жду его уже четвертый день. Хотя даже это – наглая ложь и попытки оправдать себя.
Я не улетаю из-за мальчика. Бледного и пышноволосого, безвольно лежащего поперек постели. С мрачным спокойствием раба он принимает меня… хотя в его зеленых глазах тлеет темное и ужасное чувство, ненависть, смешанная с ненавистью и неутолимой жаждой. Его тело обволакивает меня в неизменном сопротивлении, это сладко, это страшно… и затягивает меня все глубже. Он не смиряется и не поддается, но я всегда одерживаю верх в борьбе за его плоть, беру ее, трепещущую, и не могу насытиться. Меня пропитывают его слезы, по ногам стекает его кровь, под ногтями я ощущаю его кожу, его рот кривится и ненавидит меня тоже, и я силой разжимаю его зубы, раню и вырываю поцелуй, и крови становится только больше. Но разве могу я остановиться, если в тесном переплетении мы создаем новую фигуру, и я чувствую себя… чувствую человеком, хоть немного. И чувствую его, жизнь, горячо струящуюся в его теле, пока я не останавливаю сердцебиение, чтобы он смог почувствовать и меня тоже, живущего без чувств… Это откровение вынимает из него последнюю частичку жизни, но я даю взамен свою. И он кончает, едва заметив намек на мое дыхание. Конвульсия его оргазма… иногда я забываюсь и не разнимаю объятья, когда все заканчивается. Тогда его глаза слабо зажигаются, ненависть в них тает, он греется в моих руках, полный надежды, что я поменяюсь. Но я не меняюсь.
Ла Нуи… твой кошмар затянулся. Обещанный мне грозный инквизитор никак не одолеет океанский простор и не придет спасти тебя. Возможно, это просто фальшивка. Я не просил полновластия, но оно не развращает меня. Меня развращаешь только ты, длинными ногами, гибко обвивающимися вокруг меня, когда я проникаю в тебя; и ты перестаешь плакать, томно выгибаясь и прижимая ко мне свой напряженный член. Я ласкаю его, я ласкаю тебя всего, неистово, умножая кровь и боль, но я прибавляю и наслаждение, и в моих холодных руках чудовища ты кончаешь снова. И снова…
Я вышел из его комнаты и зажег сигарету. Нужно купить ещё мартини, виски и ликеров. И, может быть, немного снотворного. Или седативного. Вирус распространяется не так быстро, как я думал, но под глазами Ла залегли черные круги. Я знаю, что нужно сделать, как помочь, как прекратить всё. Но не хочу. Не могу. Я дышу твоей кровью, отнимите это у меня, если осмелитесь. Но я пройду по пути горечи и садизма до конца.