Формула невозможного

— Ты как — то говорил, что Кид без труда расправляется с обычными противниками?
— Да, но на боях с малоизвестными боксерами много не заработаешь. А до чемпионата мира еще два месяца.
— Все в порядке, — сказал Стив. — Я кое-что придумал. Объяви через газеты, что претендент на звание чемпиона мира Кид Мердок вызывает всех, кто желает с ним подраться. Бой — пять раундов. С каждым следующим противником он дерется сразу после окончания предыдущего боя. За вечер — пять-шесть противников. Уловил? А между боями и раундами пусть «спит».
Я уловил.
Наше объявление, помещенное во всех газетах, вызвало сенсацию. Все газеты единодушно объявили, что Кид и его тренер наглые хвастуны. Обалдевшие репортеры выкладывали во всю газетную полосу свои скудные мыслишки, из которых явствовало, что в истории спорта такого еще не бывало. Боксер без отдыха проводит подряд шесть встреч со свежими противниками?? Умора!
Но в нашем объявлении была одна фраза, которая заставляла отнестись к нему серьезно: «За каждый проигранный бой менеджер Кида Мердока платит победителю тысячу долларов; в случае выигрыша получает от клуба противника пятьсот долларов».
Над нами издевались целую неделю. Мы получали анонимки и перестали подходить к телефону. Я нервничал, а Стив хохотал до упаду, рассматривая газетные карикатуры на меня и Кида.
Странное дело — в зал «Спорт», где должны были проходить бои Кида, не осталось ни одного билета: все были проданы, даже входные.
И это — в дни, когда в городе гастролировал Вилли Синтри с новой программой.
— Это будет неплохой психологический щелчок и для Паттерона, — заметил Стив.
Он сидел рядом со мной и смотрел на Кида, который на ринге выколачивал очередные пятьсот долларов.
После каждого боя Джим, который был секундантом Кида, давал ему полоскать рот водой с небольшим количеством снадобья, обеспечивая таким образом Кида перед свежим противником «двухчасовым сном».
Гонг. Изумленный судья поднимает руку Кида. Две минуты перерыва, Кид «спит», массаж и снова бой.
Это было что — то потрясающее. Кид укладывал противников одного за другим. Зал неистовствовал. В первый же вечер Кид провел восемь боев — на три больше обещанного нами.
— Все хорошо, — сказал Стив Киду, — но ты все же делай вид, что устаешь.
Газеты выходили с портретами Кида, даже на страницах, где обычно печатают только некрологи.
Вилли Синтри исполнил новую песенку — «Твой взгляд — нокаут, крошка», написанную в честь Кида. Эту песенку повторял весь город и все зрители после очередной победы Кида.
Наши денежные дела улучшились. Каждый день Кид выколачивал из кассы спортивных клубов изрядную сумму.
Мы купили Стиву настоящую яхту, а часть денег положили в банк. Стив отвел меня к лучшему портному, и когда я появился в сшитом им костюме в «Спорте», менеджер Паттерона заговорил со мной, сказав мне — сэр. Не знаю только, подействовал ли на него мой вид в новом костюме или победы Кида. Я все же думаю, победы Кида.
Паттерон мрачно смотрел на то, что делается на ринге. На Кида, который стоял с поднятой рукой около судьи, отсчитывающего секунды над лежащим противником. Настроение у Паттерона, если судить по выражению его лица, было не из лучших.
Вам приходилось видеть медведя — гризли? Так вот представьте себе тридцатилетнего гризли в костюме и ботинках — и вы увидите Паттерона. А Кид похож на статую этого… Нет, не скажу, вы, будете смеяться. Стив всегда смеется, когда я говорю об искусстве.
Прошло еще полтора месяца. Мы основательно разбогатели. У каждого из нас, даже у Джима, были отложены денежки на черный день.
Кид теперь тренировался в новом просторном зале. Туда же я перетащил клетку с белыми мышами — ведь они принесли нам счастье.
Стив уходил в море на своей яхте в любую погоду.
Итак, все у нас было в порядке. Каждый день приносил что-нибудь приятное. Кид тоже радовал меня с каждым днем все больше и больше, из мальчика получился настоящий боксер.
Все газеты писали о предстоящем матче. Они единодушно сулили Киду победу.
Вечером, накануне матча, ко мне позвонил менеджер Паттерона. Он сказал, что ему необходимо со мной поговорить.
Через час в нашем зале должна была состояться пресс-конференция. Журналисты хотели потолковать со мной и Кидом. Я так и сказал ему. Он мне ответил, что разговор наш займет всего десять-пятнадцать минут и очень просил приехать.
Никогда не могу отказать, если меня просят таким тоном.
В комнате были двое — Паттерон и его тренер. Менаджер начал сразу. Он сказал, что Паттерон наверно завтра проиграет. Но что Паттерон не хотел бы так уйти с ринга. Ведь шесть лет он бессменно был чемпионом.
— Кид еще свое возьмет, он молод, — сказал менеджер, — а моему боксеру уже за тридцать. Дайте ему победу.
Короче говоря, они предлагали полмиллиона отступного. Я посмотрел на Паттерона. Он съежился в кресле.
— Надо посоветоваться, — сказал я, имея в виду Стива. Я хотел его уговорить. Теперь мы будем богаты и без победы, а его изобретение не пропадет.
И потом… Нет, угрызений совести у меня не было, в профессиональном боксе бывает и не такое. Но очень уж мне стало жалко Паттерона.
Стива не было. Он ушел в море удить рыбу. Должен вернуться завтра, к началу матча.
Когда я вошел в зал, меня ослепили вспышки блицев. Пресс — конференция была в разгаре.
Я отошел в угол, к белым мышам, с ними как — то веселее.
И вдруг у меня подкосились ноги. Мыши, час назад принявшие снадобье, неподвижно лежали на спинках, задрав лапки.
Я с ужасом почувствовал: у меня подкашиваются ноги. Нет, не от неожиданности — я смертельно хотел спать.
Очнулся я через месяц в больнице. На соседней кровати лежал Кид, а еще дальше — Джим. Оказывается, мы все это время спали. В общей сложности проспали столько, сколько не спали три месяца до этого. Нас держали на искусственном питании.
Стива с нами не было. Он в тот вечер ушел один на яхте в открытое море. Он, наверно, заснул так же, как и все принявшие его снадобье, — люди и белые мыши. Я с тоской вспоминал, что в тот вечер с берега дул сильный ветер.
Вот, пожалуй, все, что я хотел вам рассказать про Стива Брайта.
Через неделю «Большие скачки», и я готовлю к ним «Малыша».
А сегодня — сегодня тринадцатое число, и я почему-то уверен, что с минуты на минуту отворится дверь и войдет, как всегда улыбаясь, он.
Как вы думаете, придет Стив?
  
Максуд Ибрагимбеков
 
Прыжок в высоту
 
Это было до того неожиданно, что Эзра остановился у порога, не решаясь войти в лабораторию. В воздухе, на высоте двух ярдов от пола плавал, словно воздушный шар, тяжелый стальной сейф. Тот самый сейф, который с трудом внесли в лабораторию шесть дюжих грузчиков.
Эзра был уверен, что не спит, и поэтому не тратил времени на традиционные щипки и протирания глаз. Он просто попытался осмыслить то, что увидел. Влез на стол, ухватился за стальное дно и попытался стащить сейф на пол. Сейф не шелохнулся, правда, он двигался по горизонтали, словно на шарнирах, в любую сторону, но это было единственное, чего удалось добиться Эзре. Неудача постигла его и когда он попытался приподнять сейф. Тщетно — сейф не двигался.
— Перестань толкать его вверх, чудак! Начиная с этой точки, тебе надо преодолеть тяжесть в полторы тысячи фунтов, — услышал Эзра голос Хевингема. Тот стоял и насмешливо смотрел на балансировавшего на краю стола тщедушного, нескладного парня.
— Я ничего не понимаю, — сказал Эзра, недоуменно глядя то на висящий в воздухе сейф, то на Хевингема.
— Твоя откровенность умиляет, — усмехнулся Хевингем. — Ты меня чертовски удивил бы, сказав, что тебе все понятно. Но ты все же слезь со стола, он неприспособлен для прогулок, даже имеющих чисто научную цель.
Эзра покорно спустился и помог Хевингему установить небольшую стремянку, принесенную из библиотеки.
Хевингем, поднявшись по стремянке, открыл дверцу сейфа и просунул руку внутрь. Что — то щелкнуло, и сейф плавно опустился на пол.