Танго с Бабочкой
До вершины. До самой вершины. С преподобным Дэнни Маккеем.
14
<b>Нью-Мексико, 1954.</b>«Дэнни Маккей, Дэнни Маккей, — словно отстукивали колеса поезда. Дэнни Маккей, Дэнни Маккей…»
Когда поезд загудел, Рейчел проснулась и рывком села. На секунду она почувствовала смущение: где она? Но, вспомнив, вздрогнула, забившись на сиденье поплотнее, и стала смотреть в окно.
Пустыня, только пустыня. По этой дороге она уже ехала однажды, почти два с половиной года назад. Но сегодняшняя Рейчел Двайер, ехавшая на запад из Техаса в Альбекерк, очень сильно отличалась от испуганной четырнадцатилетней девочки, перепутавшей маршрут и севшей на автобус до Грейхаунда. Та худенькая девчушка и представления не имела, куда она направляется. Но шестнадцатилетняя Рейчел, женщина с целым веком страданий за плечами, точно знала, куда едет.
Ее направляла жажда увидеть, как когда-нибудь Дэнни Маккей заплатит за свое преступление. Когда волна боли вновь нахлынула, Рейчел схватилась за живот и задержала дыхание. Но вот боль утихла, она выдохнула и взглянула на часы. Оказалось, она выпила последнюю таблетку всего два часа назад. Но боль все равно вернулась и даже усилилась. И с тревогой она осознала, что кровотечение тоже усилилось.
Она осмотрелась. В купе было мало пассажиров, да и те в основном дремали. Она осторожно выбралась со своего места и пошла в туалет в конце вагона. Там ее тревога переросла в панику, когда она увидела, сколько крови потеряла.
На самом деле у нее началось кровотечение.
Пытаясь подавить панику, она снова посмотрела на часы. Поезд придет в Альбекерк меньше чем через час. Она сойдет и найдет аптеку. Затем она попытается разыскать свою мать.
Таков был план Рейчел, когда она выезжала из Сан-Антонио: разыскать свою мать. Мама должна помочь ей. Хотя Рейчел знала, что она родители уехали из трейлера два года назад, Рейчел все же надеялась, что они были где-то поблизости. Когда Дэйв Двайер бросал все к чертовой матери и сдвигался с места, ему никогда не удавалось заехать далеко. Он обычно едва добирался до ближайшего захолустного городишки, где имелся хоть какой-то бар. Поэтому Рейчел надеялась, что они все еще были в Нью-Мексико.
Дальнейшие планы Рейчел были туманны, она лишь знала, что не оставит так просто одного человека. Дэнни Маккея…
Приняв очередную таблетку, она вернулась на свое место, почти теряя сознание. Таблетки дала ей Кармелита, которой однажды самой пришлось пройти через аборт.
Кармелита…
Рейчел закрыла глаза, представив себе красивое смуглое лицо подруги. Вчера утром Рейчел проснулась и увидела, что на нее смотрят карие глаза подруги, полные печали и скорби.
— Прости, amiga, — проговорила мексиканка. — Но Хейзел отправила меня сказать тебе, чтобы ты собирала вещи. Она говорит, что ты должна уехать.
Не придя в себя с прошлой ночи, Рейчел силилась понять, что говорит ей Кармелита.
— Куда?.. — прошептала она, чувствуя себя слишком слабой для того, чтобы говорить. — Куда я должна ехать?
— Это ты решишь сама, amiga. Но отсюда тебе надо уезжать. Иначе она тебя вышвырнет. Это уж наверняка. Я однажды видела, как она это делает.
Рейчел начала постепенно осознавать свое положение.
— Ты хочешь сказать, что Хейзел выгоняет меня?
Слезы блеснули в глазах Кармелиты:
— Она говорит, что не хочет проблем в своем заведении.
Но Рейчел знала настоящую причину, по которой ее выгоняла Хейзел. Ей велел это сделать Дэнни.
Бэлль и Кармелита помогли ей собрать ее скудные пожитки, не переставая плакать. Они дали ей денег, сколько могли, проводили ее на автобусе до станции, потом еще пообнимались и поплакали.
— Мне хотелось бы поехать с тобой, amiga, — говорила Кармелита. — Но я не могу бросить Мануэля, ты же знаешь.
— Все нормально, — ответила Рейчел. — Я понимаю.
Она действительно все понимала. Теперь даже слишком хорошо.
— Но послушай, — продолжала Кармелита, держа Рейчел за руку, — если я когда-нибудь тебе понадоблюсь, просто позвони, и я тут же приеду. Слышишь? Если когда-нибудь будешь в беде, нуждаться в деньгах или в чем бы то ни было, позвони Кармелите. Обещаешь?
Рейчел пообещала и добавила:
— То же касается и тебя. Если я тебе понадоблюсь, то я всегда буду рядом.
Рейчел уставилась на пустынный ландшафт, проносившийся за окном. Она закрыла глаза и ждала, пока пройдет боль. Она чувствовала себя больной, безнадежно больной. И сделала то, что привыкла делать, когда ее тело находилось в незавидных обстоятельствах: перенеслась мыслями от настоящего к чему-то приятному. Ее мысли заполнил Сан-Антонио, город, который она успела полюбить. Она вспоминала теперь центры для покупок и соборы, перченые мексиканские обеды, которые они ели в ресторанчиках Маленького Ларедо, вечерние прогулки по реке, где за каждым поворотом их мог ожидать таинственный огонек. Изогнутые мостики и гондолы, где солдаты занимались любовью со своими девушками. Дэнни однажды взял ее на прогулку по реке, освещенную огоньками и романтичной луной…
Резкая жестокая боль пронзила живот. Сдерживаясь, чтобы не закричать, она согнулась пополам, откидывая прошлое и устремляя свой внутренний взор в будущее. Теперь ей необходимо сосредоточиться на том, что будет, а не на том, что уже произошло.
Сперва она найдет свою мать. Рейчел застонала, когда новая волна боли накрыла ее. Потом она поправится, наберется сил и отправится в Голливуд искать свою сестру-близнеца.
Морфий не помогал. Ее словно обжигало огнем. Она сгорала от жажды. Думая о резервуаре с водой в конце вагона, она поднялась с места. Странно, но ее сиденье промокло насквозь. Поезд дернулся, она потеряла равновесие. Потом она услышала, как кто-то завизжал. Или это поезд снова дал гудок?
Над ней склонялось лицо, сперва расплывчатое в очертаниях, потом медленно приобретающее ясные формы. Губы улыбались, но в глазах читалось беспокойство.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивал незнакомец.
«Чувствуешь?»
Рейчел пыталась сосредоточиться. Что она чувствует? Боль. Да, сильную боль. Правда уже не такую сильную. Боль постепенно уходила. Она ощутила странную слабость и осознала, что лежит на спине. Поезд не двигался. Его остановили?
— Где я? — сказала она.
— Ты в больнице, потеряла сознание в поезде, когда он подходил к станции. Помнишь?
— Нет…
Незнакомец сидел на краю постели Рейчел и изучал ее лицо.
— Сколько тебе лет? — спросил он.
— Шестнадцать.
Похоже, он удивился. А сколько, он думал, было ей на самом деле? Больше или меньше?
— Я нахожусь в… — она сглотнула пересохшим горлом. — Альбекерке?
— Да. Так было указано в твоем билете. Тебя там кто-нибудь встречает? Есть кто-то, кому мы могли бы позвонить?
Она задумалась на секунду, а потом ей захотелось заплакать.
— Нет. У меня никого нет. А вы доктор?
— Да.
— Что случилось со мной?
Его голос стал жестче.
— Ты потеряла много крови, но теперь все в порядке. Тебе придется полежать у нас несколько дней, но в целом все хорошо.
— Но я чувствую себя намного лучше.
— Потому что тебе только что сделали операцию.
— Операцию?
— Не беспокойся, — мягко произнес он. — Теперь ты вне опасности.
Через несколько дней доктор пришел попрощаться, когда Рейчел уже выписывали из больницы. И добавил, словно между делом:
— Мне жаль, Рейчел. — Его голос был полон сожаления и сочувствия. — Тот, кто сотворил такое над тобой, — просто мясник. Боюсь… — он выразительно посмотрел на нее, — ты никогда не сможешь иметь детей.
Ей потребовалось пять дней, чтобы прийти в себя. Когда она вышла из больницы, то отправилась прямо в трейлерный парк по последнему адресу, полученному в Нью-Мексико.
Была зима, на земле лежал снег. Холодный ветер насквозь продувал ее свитер, когда она стояла, уставившись на маленький фургон, где прошли последние дни ее детства. Потом она отправилась в контору, чтобы навести справки о родителях.