Великое Нечто

А за соседним столиком сидели двое мужчин в дорогих костюмах, один из них был с усами, а другой с большой родинкой на щеке. Оба пили, но усатый был совершенно трезв, а тот, что с родинкой, хотя пил меньше, был уже изрядно навеселе.
Лирда, как только появилась в ресторане, сразу почувствовала на себе пристальный взгляд усатого, как будто он видел ее раньше. Она прокрутила в памяти события этого дня, но нет, раньше он ей не встречался.
Тем временем усатый достал из «дипломата» журнал и долго разглядывал фотографию на обложке, то и дело переводя взгляд на Лирду и обратно.
С фотографии на фоне гавайского пляжа с силуэтами яхт на горизонте лазурного океана мило улыбалась очаровательная шатенка с короткой стрижкой. Очевидно, чтобы красавица не казалась пуритански настроенным зрителям слишком уж набожной, на одной ноге у нее был приспущенный чулок.
– Смотри, это же Светлана Петушкова! – проговорил усатый, толкая своего приятеля с родинкой. – Известная русская модель «Плейбоя»!
– Петушкова? Где? – удивилась Родинка.
– За соседним столиком!
– Быть не может! – не поверила Родинка, делая безуспешную попытку сфокусировать взгляд на журнале, но вместо женщины видя там какую-то фигу.
– А я говорю, это она! Похожа потрясающе! Ни за что не поверю, что это может быть случайным сходством.
– Ик… И как ты это выяснишь? – икнула Родинка.
– Пойду приглашу ее за наш столик. Если это действительно Светлана Петушкова, она бросит своего пузыря через минуту. Я умею находить общий язык с такими женщинами. – Усатый встал и, победно улыбаясь, направился к столику Лирды.
– Позвольте угостить вас, – громко сказал он, обращаясь к Лирде. – Мы давнишние поклонники вашего таланта.
– Таланта? – удивилась Лирда. – Не думала, что у меня есть таланты, во всяком случае, известные вам.
– Разве вы не Светлана Петушкова? – Усатый облокотился на стол и заговорщицки подмигнул Лирде. – Присоединяйтесь к нам, у нас гораздо больше общего, чем вам кажется.
– Я не одна, – заволновалась Лирда, не видя, но ощущая, что кнорс, повисший над плавучим казино, вытягивается в прямую линию. – И вы обознались, я не Курицына.
– Детка, не води меня за нос! Поверь, я знаю, кто ты, а ты скоро узнаешь, кто я. – Усатый приблизил свое лицо к ее лицу. Тебе нужен настоящий мужчина, уверенный, опытный, богатый, а не этот… жирный бурундук.
Оскорбленный Константин Львович, все это время возмущенно глотавший воздух, вскочил.
– Она со мной! – крикнул он срывающимся голосом и схватил усатого за лацканы пиджака. – Думаю, вам лучше уйти. А то… а то я за себя не ручаюсь!
Усатый выпрямился во весь свой немалый рост и навис над Константином Львовичем. Тот торопливо отпустил его пиджак и попятился.
– Да знаешь ли ты, по какому острию бритвы ходишь? – медленно и страшно произнес усатый. – Ах ты, заплывшая жиром лысая козявка!
Константин Львович неожиданно для себя подскочил, шлепнул усатого ладонью по щеке и зажмурился, ожидая расправы. Но ничего не происходило. Толстячок осторожно открыл вначале один глаз, потом второй и огляделся. Усатого нигде не было видно, только слышалось барахтанье в воде. Приятель усатого, который с родинкой, моментально протрезвев, отступал к двери, опасливо поглядывая на толстячка.
– Ч-что случилось? – спросил Крыжинский.
Лирда охотно объяснила ему, что его удар оказался таким мощным, что усатый подлетел почти на метр, перекувырнулся в воздухе и, перелетев через борт, упал в воду.
– Правда? – протянул толстячок, с ужасом глядя на свою руку. – Конечно, я занимался в институте волейболом…
– Вы прирожденный боксер! С вами любая женщина чувствует себя как за каменной стеной, – восхищенно сказала Лирда.
Она перегнулась через борт и заметила, как усатый, истекая ручьями, выбирается животом на причал. Вытянувшееся облачко принимало обычную форму. На этот раз кнорс ограничился силовым лучом, очевидно, потому, что опасность физической расправы грозила скорее толстяку, нежели Лирде.
Подошел официант с большим запотевшим графином и двумя пузатенькими рюмочками на подносе.
– Русский напиток, – сообщил он, – рекомендую. Кристально чистый, с лимоном. Ровно три литра.
Он поставил графин и покосился на опустевший соседний столик.
– Как? Ваши соседи уже ушли?
– Я их вышвырнул! – объяснил толстяк с равнодушным видом профессионального спортсмена. – Они позволили себе грязные намеки в адрес моей дамы. Разумеется, я не смог им этого спустить.
Официант чуть приподнял брови:
– Неважно. Они уже заплатили. Сейчас я принесу вам ваши биточки.
Константин Львович, испытывавший острую потребность отметить свою победу, налил себе рюмочку.
– И мне тоже, – попросила Лирда. – За знакомство и за ваш героизм.
Они чокнулись. Толстяк залихватски крякнул и, поморщившись, опрокинул рюмочку. Думая, что это такой ритуал, Лирда тоже выпила жидкость и на всякий случай крякнула. Этот напиток понравился ей чуть больше, чем пепси-кола, хотя, конечно, он не шел ни в какое сравнение со стопроцентной азотной кислотой, которую они пили на звездолете.
Не делая перерыва, она налила себе подряд еще две рюмки и опрокинула их одну за другой, не забывая крякнуть. С большим удовольствием она пила бы прямо из графина, но, видно, так было не принято. Во всяком случае, американская чета и их переводчица смотрели на нее с ужасом.
– Лидочка, что вы делаете? – Толстяк отодвинул от нее графин. – Вам не будет плохо?
– Почему мне должно быть плохо? Как раз мне очень хорошо, – удивилась Лирда.
Она ухватилась за горлышко графина, и некоторое время они занимались его перетягиванием. Наконец толстяк разжал пальцы. Лирда выпила четвертую рюмочку и крякнула.
Из дверей кухни с нездоровым любопытством выглянул Кощей Бессмертный. По его синему лицу шмыгали злодейские тени. В одной руке он держал красную в белый цветочек тряпку, а в другой руке у него был зажат бутерброд с колбасой, который он жадно уплетал. То, что колбаса изготовлена из трупов, как видно, ничуть его не смущало.
«Боже! Какое вероломство! Ах ты, трупоед чертов!» – подумала Лирда, пожирая бутерброд голодным взглядом.
– За знакомство! За вас и за нас! – Она произнесла еще несколько тостов за мужество толстячка, и графин опустел почти наполовину.
«Как можно столько пить? – думал толстячок. – Но как она на меня смотрит, какие глаза! Обязательно отвезу ее на дачу! А жене скажу – был на дне рождения у тещи Турляева. Она ее ненавидит и проверять не будет».
Попытавшись угнаться за Лирдой, Константин Львович выпил еще две-три рюмки, и мысли у него стали смешиваться.
Он разоткровенничался и признался Лирде, что женат, у него пятнадцатилетняя дочь и что никакой он не директор фирмы, торгующей недвижимостью, а всего лишь разъездной агент-оценщик, работающий в этой фирме и получающий четыре процента от сделки. Еще Лирда узнала, что дом в Швейцарии купил не он, а какой-то знакомый его шефа, а у самого Константина Львовича дома нет, но зато есть дача по Савеловскому направлению.
Огорченный своим признанием, Константин Львович выпил еще рюмочку русской, после которой ему вдруг вообразилось, что он гусар, и вздумалось пройти по перилам. Но Кощей стащил толстяка с перил, обосновывая это тем, что тот еще не заплатил, а незаплатившим посетителям тонуть строго воспрещается. Константин Львович в ответ с презрительным смехом швырнул в официанта бумажником, а потом с видом подстреленного на дуэли Ленского обрушился на пол.
Воспользовавшись, что на нее никто не смотрит, Лирда быстро допила остававшуюся в графине водку прямо из горлышка.
Потом она встала и направилась к выходу из казино. Но перед тем как уйти, она наклонилась и тепло поцеловала в лысину уснувшего Константина Львовича.
– Не волнуйтесь, мы о нем позаботимся. Не впервой. Есть тут у нас каютка с раскладушкой, до утра отоспится, – заверил Лирду Кощей, провожая ее до причала. – Вас подбросить? – предложил он.