Очень полезная книга

Выбор Болимса Влека оказался неожиданным. Робкий снурл обзавелся боевым топором. Если бы топор купил Кьетт, Иван не стал бы удивляться. Но нолькр мимо прилавка с оружием прошел равнодушно, даже не взглянул. Зато вцепился в бронзовую статуэтку диковинной длиннохвостой птички, к слову не бог весть каким искусником отлитую: «Зато она рождает приятные ассоциации!» Интересно, какие именно? «Разные», — ответил уклончиво Кьетт. На самом деле он и сам не знал, брякнул для пущей важности, понравилась ему птичка, и все тут. А Болимса Влека он похвалил: «Отличный топор, ты разбираешься в оружии!» Снурл порозовел от удовольствия.
На трогательные надписи тоже ушло время. С книгой-то было просто: заняли перо у рыночного писца и нацарапали на форзаце по нескольку строк, типа «на память о встрече» — прочитать их все равно мог только автор. Зато на рукояти топора и подставке птицы те же слова пришлось процарапывать уже в буквальном смысле слова, ножами, устроившись за столом в очередном трактире. Провозились, конечно, порядком, тут и отобедали заодно, благо время подошло. «Ну теперь все как у людей», — порадовался Иван.
Маг Зижнол Изгнанник жил широко — это сразу бросалось в глаза. Дом его выгодно отличался от соседних безликих строений своим изяществом: был выкрашен в приятный для глаз бежевый цвет, цоколь украшала мозаика с изображением львов и единорогов, окна были забраны не простыми решетками, а гнутыми, декоративными. А сверху даже башенка имелась, гордо возвышалась над единым уровнем крыш — видно, для столь важной персоны городские власти сделали исключение, разрешили отступить от канона.
Не без внутреннего трепета ступила наша троица на высокое крыльцо, устланное диковинным войлочным ковром (снег с его поверхности чудесным образом исчезал, едва коснувшись войлока, следы сырой обуви тоже), постучали в роскошную филенчатую дверь, не иначе как дубовую, украшенную медной головой льва, держащего в пасти кольцо. Вообще-то именно для стука в дверь это кольцо и предназначалось, но никто из троих с такой конструкцией прежде не сталкивался, поэтому долбили по-простому, кулаком.
Дверь распахнулась сама, без чьего-либо зримого участия. И скатанная рулоном ковровая дорожка стала разворачиваться сама, будто приглашая гостей следовать вперед, показывая путь.
И привела она их в просторный зал, по виду нечто среднее между подпольной химической лабораторией (не той, где работают люди в белых халатах, а той, где в домашних условиях варят наркоту), аптекой, библиотекой, обсерваторией, кухней с большой печью и прозекторской — очень уж подозрительных пропорций стол стоял в дальнем темном углу, да еще и полотном был накрыт, и что-то выпуклое угадывалось под этим полотном! Хотя в целом обстановка была роскошной: благородное темное дерево, малиновый бархат, позолота, иссиня-черный камень лабрадорит и белый мрамор…
А посреди всего этого великолепия в вычурном кресле с очень высоким изголовьем, валиками-подлокотниками и рахитично изогнутыми ножками сидел маленький, щупленький, лысенький человечек в долгополой мантии и крошечной круглой шапочке, едва прикрывающей голое темя. Черты лица у него были острые, бороденка тоже острая и будто молью траченная. Но взгляд казался приветливым, а голос — будто не ему, а совсем другому человеку принадлежал: мощный, густой бас, эхом отдающий под высокими арочными сводами зала. «Как у дьякона голосище!» — восхитился про себя Иван.
— Рад приветствовать вас под крышей дома моего! — не сказал — провозгласил хозяин и поднялся навстречу гостям, простерев бесплотные руки. — Свершилось! Сбылись наконец пророческие слова покойного учителя моего Фреззива, величайшего из магов былых лет. Я был немногим старше вас — на полвека, не больше, когда тот призван меня к себе поутру и молвил: «Внемли учителю своему, любимый ученик Зижнол, ибо было мне этой ночью откровение! Я видел, как в далеком грядущем придут в твой дом трое славных героев, каких дотоле еще не рождал наш мир! Оные явятся к тебе за советом, и ты напутствуешь их на великий подвиг, каковой прежде ни один смертный не совершал. И никто, кроме них, совершить не в силах! Так пусть же идут они в Безумные земли, пусть принесут из сердца их Священный Кристалл, а как распорядиться им, тебе, ученик мой, ведомо! И тогда воцарится в мире благоденствие, а за светлое деяние героев-избавителей ты, Зижнол, исполнишь их единственную просьбу!» Так сказал мой учитель Фреззив, и счастлив я, что дождался исполнения пророческих слов его!.. — Тут пафосный тон мага сменился более будничным, и слог стал попроще. — Так что же за просьба у вас, чада мои? Скажите, чтобы я мог хорошо подготовиться к ее исполнению, покуда вы странствуете в Безумных землях!
— Ой! — сказал снурл. — Ой-ой! — Ничего более связного у него не получилось. Кьетт и вовсе молчал.
— Но послушайте, господин маг! — Иван понял, что надо брать инициативу в свои руки. — Честное слово, это не про нас пророчество! Мы точно не герои! Нас вообще из другого мира к вам сюда занесло, случайно! Мы надеялись, вы поможете нам по домам вернуться! А мы бы хорошо заплатили, у нас золото есть…
— Ну допустим, золото у меня самого есть, да и сделать недолго, в случае чего… — пробормотал маг, непонятно к кому обращаясь — к собеседникам или исключительно к собственной персоне. — Не герои, говорите?
— НЕТ!!! — хором, не сговариваясь, выпалили все трое.
Маг обошел их кругом, придирчиво рассматривая со всех сторон и продолжая бормотать:
— А что, может, и не герои вовсе… очень, очень может быть… — при этом выглядел он озабоченным, но ничуть не обескураженным ошибкой. — Да, не слишком-то вы тянете на героев, чада мои. Герои, они другие совсем, что ростом, что статью… Очень, очень может быть… — и вдруг вскинул глаза, объявил весело: — С другой стороны, мне какая в том печаль?! Вас трое, вы явились в мой дом, и просьба у вас есть одна на троих. Стало быть, вам пророчество и исполнять, а там уж как боги дадут. Может, и повезет из Безумных земель живыми воротиться, мало ли какие чудеса случаются на свете!
Вот так! От растерянности они не сразу нашлись что ответить, и маг спросил сам:
— Но каким же ветром занесло вас в наш мир, юноши? Это ведь не в чужой дом, глаза заливши, забрести! Это ж какие силы нужно задействовать было! Кто же обошелся с вами столь сурово, кому дорогу перешли?.. Молчите? Я ведь не из пустого любопытства спрашиваю, мне знать нужно, чтобы обратный путь отыскать.
— Говори, чего уж. — Кьетт подпихнул Ивана в бок.
…Как же он смеялся! Сто… нет, пожалуй, все сто пятьдесят лет, с того самого дня, как на занятиях по перевоплощению объектов его однокашник Физ, вместо того чтобы обратить в поросенка лабораторную крысу, каким-то образом обернулся сам, так не смеялся маг Зижнол! Он повизгивал, тряс бороденкой и утирал слезы с блеклых своих глазок.
— Ну мастера! Ну ча-ро-деи! Ну уморили! Палец! Палец гип-со-вый!!! Кровь… кровь с рынка!!! А демон, демон-то зачем тебе понадобился, чадо неразумное?! Не во второй, в самый первый раз?!
— Откуда я знаю! Захотелось! — передернул плечами Иван, ответил не без вызова, в душе его крепло раздражение. Неприятно, когда тебя так вот высмеивают, даже если ты и в самом деле глупостей натворил.
Должно быть, маг почувствовал его настроение и веселость свою поунял. В конце концов, высмеивать клиентов в глаза — это не лучший способ вести дела, особенно если подозреваешь в них великих героев.
— Ну что же, юноши, возьмем на вооружение две истины: первая — сделанного не воротишь, вторая — что ни делается, все к лучшему. Сотрудничество наше обещает быть взаимовыгодным. Вы мне доставляете Священный Кристалл, я вас возвращаю в родные миры. Принимаете ли такое условие?
— Нет… нет… — Они колебались, условие казалось совершенно диким и невыполнимым. А куда денешься?
— Нет! — решился на отказ Кьетт. — Мы бы рады, но торопимся очень. И не герои мы, сами видите… Мы лучше к другому специалисту обратимся…