Время между нами
Поворачиваюсь на стуле и вижу, как Беннетт подходит к нам.
— Спроси у него сама, — говорю я, указывая на него. Будем надеяться, что у него найдется подходящий ответ.
— Привет, — здоровается Беннетт, ставя поднос на стол.
— Привет, — одновременно откликаются Эмма и Даниэль, со слишком уж большим энтузиазмом.
По крайней мере, эти двое были так любезны, что позволили Беннетту пару раз откусить свой сэнвич прежде, чем начать свои расспросы. Но вот Эмма поднимает брови и многозначительно смотрит на Даниэль. Игра началась.
— Итак, Беннетт. — Даниэль складывает руки на стол. — Я слышала, что ты живешь с бабушкой.
Он отпивает глоток из своего стакана и кивает, кажется, его ни сколько не смутил тот факт, что она лезет в его личную жизнь.
— Мои родители в Европе, и пока их нет, я живу с бабушкой.
— Здорово, — подключается Эмма, — но я думала, что ты пробудешь здесь только месяц. Они решили задержаться в Европе подольше?
— Да. Так что я пока не знаю, как долго я еще остаюсь здесь.
Пока они разговаривают, я думаю о Брук, гадаю, где же она может быть и что сейчас делает. В голове мелькает эгоистичная мысль – хорошо бы она замечательно проводила время и не торопилась возвращаться в 2012 год.
— Мой отец сейчас работает над каким-то крупным проектом в Женеве, — рассказывает Беннетт.
Я улыбаюсь и закатываю глаза, он подмигивает мне.
И дальше они начинают обсуждать, как же красива Женева.
— Итак, — решаю впервые вторгнуться в их разговор, — как проходит аукцион?
Так-то лучше. Теперь уже мы вместе с Беннеттом сидим и наблюдаем за тем, как, перебивая друг друга, с восхищенными интонациями и употреблением разных словечек типа «самый клевый» или «самый знаменитый», разговаривают Эмма и Даниэль. Пока они болтают без умолку, Беннетт периодически бросает на меня взгляды, словно пытается понять, о чем я сейчас думаю, но это невозможно – я и сама не знаю, о чем думаю. Может какая-то мысль и придет мне в голову, но сейчас, все, что меня волнует, - это то, что Беннетт сидит рядом, а у меня такое ощущение, что его место именно здесь.
Звенит звонок. Эмма и Даниэль поднимаются со своих мест и идут к мусорным бакам, не прекращая разговора. Мы с Беннеттом идем следом за ними, его рука случайно касается моей, и он тихо шепчет мне:
— Какие у тебя планы на завтра?
Думаю, что он даже не заметил, что Эмма и Даниэль сразу же прекратили разговаривать.
— Завтра вечером?
— Нет. Завтра. Весь день. — Он улыбается и добавляет: — Или я много прошу?
Никаких планов на завтра у меня нет. И мысль о том, чтобы провести столько времени с Беннеттом, с трудом укладывается у меня в голове. Я радостно улыбаюсь.
— Нет. В смысле, у меня нет планов на завтра.
— Замечательно. Тогда я заеду за тобой в восемь?
— Утра?
— Да.
Даниэль издает тихий смешок, Эмма хватает ее за локоть.
— А куда мы пойдем?
— Это сюрприз.
Снова начинаю радостно улыбаться, а может и вовсе не переставала. В любом случае, говорить мне сейчас явно трудно.
— Ах, да. И надень свою одежду для бега.
— Зачем?
— Это тоже сюрприз. Извини, мне пора. — Миновав Эмму, он бросает свой поднос в мусорный бак и стремительными шагами направляется к Пончику. Пока он не скрывается из виду в коридоре, никто не произносит ни слова.
Потом Эмма поворачивается ко мне и произносит тонким голосом:
— Ой! Это было так мило!
— Да, но причем здесь одежда для бега? — спрашивает Даниэль.
Эмма опустошает свой поднос и упирается рукой в бедро.
— Ну разве это не очевидно? Он повезет ее на стадион и заставит бегать, а сам будет наблюдать с трибун.
И она чуть не лопается от смеха.
— Да замолчи ты! — Сильно толкаю ее в плечо, но смеяться она не перестает.
— Да, он действительно милый, — глубокомысленно изрекает Даниэль.
— Ну да, — соглашается Эмма.
— Но я все еще наблюдаю за ним, — произносит она, словно является членом британской разведки, — хотя думаю, мы поладим.
— И так мило, что он заботится о своей бабушке, — добавляет Даниэль.
Тут Эмма смотрит на меня так, словно ее только что озарило.
— Ха! Да у нас с тобой у обеих завтра свидание! Встречаемся в воскресенье утром. В кофейне. Сравним.
Ровно в восемь утра у моего дома останавливается голубой внедорожник, я с грохотом опускаю окно и спускаюсь вниз. Уже в сотый раз перебираю в уме варианты, куда Беннетт собирается меня перенести. Раньше я надеялась, что он магическим образом перенесет нас в Париж, но после его странной просьбы всю ночь изучала места, для посещения которых может понадобится спортивный костюм. Швейцарские Альпы? Мачу Пикчу? Борнео? На самом деле мне было абсолютно не важно, куда мы перенесемся, просто удивило его требование к одежде.
В дверях сталкиваюсь с отцом, он пожимает руку Беннетту, а сам смотрит на меня упрекающим взглядом. Да уж. Когда вернусь вечером домой, мне выскажут все по поводу того, что я не представила их надлежащим образом. Он читает Беннетту лекцию о безопасном вождении и напоминает, что меня следует привезти домой до того, как стемнеет. Наконец, мы идем к двери, отец провожает меня глазами и шепчет одними губами «ужин». Я киваю и закрываю за собой дверь.
— Это твоя машина?
Беннетт открывает дверцу новенького джипа Grand Cherokee и ждет, когда я залезу внутрь. В принципе ожидаемо. Ведь все те, кого я знаю, водят машины слишком дорогие для учащихся старших классов.
— Это машина Мэгги. — Внутри все очень опрятно, даже чувствуется запах салона нового автомобиля. Беннетт закрывает за мной дверь, обходит машину, залезает на водительское сидение и поворачивает ключ в замке зажигания. Машина с урчанием заводится.
— Готова? — спрашивает он меня, пока еще не трогаясь с места. Облокачивается на спинку кожаного сидения и склоняет на бок голову, наблюдает за мной, пока я пытаюсь прочитать на его лице хоть какие-то подсказки.
— Конечно. И куда мы направляемся?
— В путь. — Он пристегивает ремень и улыбается мне.
— Мы поедем на машине? И как далеко?
— Около трех часов в одну сторону. — Беннетт смотрит через плечо на дорогу и начинает выезжать с подъездной дорожки.
— Ехать…а куда именно?
Он поднимает брови и мрачно смотрит на меня.
— Это все еще сюрприз.
— Мне еще нужно с собой что-нибудь взять?
Беннетт внимательно рассматривает меня сверху донизу. Я одета в длинные брюки для бега, кроссовки и флисовую кофту на молнии. Все, как он и просил.
— Нет. Ты великолепна.
— Хорошо. Тогда почему мы едем так далеко, когда можем просто… ну ты знаешь… — И я делаю какой-то странный жест, словно он должен обозначать путешествие во времени.
— Вы поглядите-ка, кто у нас тут все портит! — Он едет по кварталу к шоссе, двигаясь на север. — Во-первых, поездка дает нам уйму времени для разговора. Во-вторых, я еще ни разу никуда не выбирался из Эванстона с тех пор, как попал сюда. И, в-третьих, мне захотелось сделать для тебя что-то обычное.
— Обычное.
— Понимаешь. Что-то, что не связанно с моим маленьким странным талантом.
Устраиваюсь на сиденьи поудобнее и очень стараюсь не выглядеть разочарованной.
Мы разговариваем и слушаем музыку, а спустя три часа и двадцать минут въезжаем в парк Девилс-Лейк. Я знаю об этом не потому, что Беннетт все-таки сообщил мне какую-то информацию по дороге, а потому что так написано на вывеске у въезда в парк. Он паркует машину, и мы выходим. Беннетт открывает багажник. Внутри лежат два доверху набитых красных рюкзака, чувствую, что от неожиданности делаю шаг назад, пораженная таким количеством неопрена, липучек и блестящих кусочков металла.
— Что это? — спрашиваю я и указываю на рюкзаки.
— Это рюкзак, Анна.
— Да, спасибо, я вижу. Но для чего он?
— Он для тебя.
— И что в нем?
— В твоем - ланч. Еще туфли и страховочный пояс. Все остальное оборудование у меня.