На земле и на небе

Ее отец всегда неплохо зарабатывал, но был несколько скуповат, и всегда, когда делал подарки, напоминал в воспитательных целях, что он работал столько-то дней или месяцев, чтобы они могли пользоваться этими вещами. За воскресным семейным обедом они с матерью могли долго обсуждать, кто из соседей и по какой цене купил что-либо из вещей. Катю это всегда раздражало. Она считала, что деньги и вещи — это не предмет разговора. И сама она никогда не держала в памяти суммы, потраченные на покупки, заплатила — и забыла.
Стас поднялся, взял с барной стойки синюю бутылку, помощью какого-то сверкающего приспособления открыл ее и поставил на столик.
— Но теперь-то ты не откажешься? — Стас налил в ее пустой стакан немного вина.
Катя чуть-чуть отпила.
— Приятное и легкое. Вероятно, полусухое или полусладкое?
— Да, вроде того, — подтвердил Стас и добавил: — К тому же недорогое.
Напоминание о деньгах опять резануло ее слух, и она поставила стакан на стол.
— А мне оно не очень, я предпочитаю пиво, жаль, что его не осталось. — И Стас деловито наполнил свой стакан вином. Он не заметил, что у девушки испортилось настроение.
— Ну что… — он сделал паузу. — Давай на брудершафт за любовь и дружбу.
И, не дожидаясь ответа, вложил ей в руку стакан с вином, поднял свой, и они стали пить, соприкасаясь локтями. Его пронзительный взгляд смутил ее, большие зрачки, окруженные синим ореолом, немигающе смотрели в ее глаза. Она опустила глаза и поставила пустой бокал на стол. Это как будто послужило сигналом для мужчины. Его губы буквально впились в ее рот требовательно и властно. Катерину внезапно захлестнула непонятная волна страха. Его руки проскользнули под подол халатика.
— О! Да ты уже готова! — Стас неприятно хохотнул. — Давай раздвигай ножки, Чип и Дейл спешат на помощь.
И он стал стягивать с себя шорты.
Катя попыталась было встать, но коротким движением сильной руки Стас толкнул ее, и она опять плюхнулась на диванные подушки.
Глаза Стаса сверкнули холодом.
— Не люблю я вот этих лишних движений. Хватит из себя целку корчить.
Циничная, вульгарная фраза, произнесенная сквозь зубы, ошпарила ее. Она посмотрела в побелевшее лицо Стаса — оно было злым и напряженным. Жуткий, вяжущий страх, проступивший испариной по всему телу, сковал ее, а голова закружилась от хоровода мыслей.
И как она не распознала в этом красавце мерзкого и пошлого типа, который рассматривает женщин только с точки зрения удовлетворения собственной похоти! По большому счету, ему было совершенно наплевать, кто был с ним рядом, ему не интересны были ни ее желания, ни то, получит ли она удовольствие, — наверное, поэтому и ласки его были столь жестки и быстры.
— Ну что, наверх пойдем? Понежимся в спаленке? — Стас словно не замечал охватившей ее паники. — А хочешь я завяжу тебе глазки, и ты сможешь представить, что не один мужик с тобой, а целая рота.
И он самодовольно захохотал. Он был настолько уверен в своих талантах, что даже не мог себе представить, насколько был сейчас отвратителен.
— Хорошо, ладно, только дай мне пару минут, — она отвечала ему машинально, стараясь заглушить страх. «Что же делать? Что? Что?» — вопросы молоточками стучали в висках.
— Душ хочешь принять? Что, жарко тебе, вон как взмокла, — с противной усмешечкой сказал парень.
— Да-да, конечно… — Вдруг она осознала, что это может быть ее спасением. Душ, вероятнее всего, во дворе, и она постарается улизнуть.
— Прямо у двери туалет с душем — увидишь. Или рядом со спальней есть ванная. Может, вместе примем? — Стас вальяжно развалился на диване и, по-видимому, ему-то как раз не очень хотелось добираться до ванной.
— Нет-нет, я сама, я быстро. — Катя вскочила с дивана и, стараясь не выдать охватившего ее волнения, поспешила к выходу. «А что, если там замок и я не смогу открыть?» Эта мысль заставляла ее сердце биться в десять раз быстрее.
Дверь была закрыта на засов. Мысленно поблагодарив судьбу, она с усилием потянула в сторону плоскую полоску стали, но, когда наконец удалось отодвинуть засов, тяжелая рука опустилась на ее плечо. Она резко обернулась. На нее смотрели налитые кровью глаза.
— Ты ошиблась дверью, крошка.
Он одним рывком притянул ее к себе за подол халата, и пуговицы, как сухой горох, посыпались на пол.
Катя инстинктивно попыталась запахнуться, но тут рука Стаса взметнулась, и он ударил ее по щеке. Слезы брызнули из ее глаз.
— Опомнись, шлюха, хватит кочевряжиться, а то хуже будет.
Его лицо исказилось от злобы, и его былая красота словно испарилась. Ее внимание приковал его рот, ощерившийся в злобной усмешке. Губы растянулись, обнажив частокол мелких зубов.
«Как пиранья», — мелькнуло у нее в голове. Катя прикрыла глаза от страха, руки безжизненно упали вдоль тела, ноги стали ватными. Она прислонилась спиной к двери, чтобы не упасть, и казалось, что она вот-вот потеряет сознание.
Мужчина принял это за покорность:
— Вот так-то лучше.
Катя услышала звук расстегиваемой «молнии».
Она собралась, согнула ногу в колене и, вложив всю свою ненависть в одно движение, ударила между ног.
— А! Сука!
Фигура мужчины сложилась пополам, и он рухнул на пол, руками придерживая место, где сконцентрировалась боль.
Катя, не помня себя от страха, распахнула дверь, выскочила во двор и устремилась к калитке. Господи! Калитку запирали несколько стальных язычков врезного замка. Она оглянулась, инстинктивно ощутив опасность за спиной. На нее мчалась, оскалив пасть, лохматая южнорусская овчарка. Катя схватила валявшееся рядом ведро, перевернула его вверх дном, оттолкнулась и, нащупав носком ступни едва видимую выпуклость в стене, взлетела на ограду. Пес громко лаял внизу. Хотя цепь была длинная, но он никак не мог добраться до нее. На крыльце показался Стас. Катерина, сгруппировавшись, прыгнула вниз, удачно приземлившись на ступни и ладони и пребольно ударившись коленкой о твердую землю, но, не придав этому значения, поднялась на ноги и стремглав бросилась вперед, придерживая полы халата. Она, задыхаясь, добежала до моста, там перешла на шаг, немного отдышалась, но, боясь преследования, снова побежала. Остановилась только тогда, когда увидела вдалеке свой дом. Прислонясь к легкой осинке, она постаралась восстановить дыхание. Когда ее сердце немного успокоилось, а дыхание стало ровным, она нащупала несколько чудом оставшихся на месте пуговок, кое-как застегнула халат и пошла по направлению к дому.
Рядом с забором, что высился около дома тети Сары играла Ксюшка. Ее партнером по игре на этот раз был Рекс. «Наверняка и хозяин поблизости. Для полного удовольствия мне только его и не хватает», — раздраженно подумала Катя и устало присела на пеньке в тени деревьев, растущих неподалеку от их дома.
Ксюшка, не замечая матери, увлеченно подавала команды:
— Апорт! — Она бросала палку, и Рекс со всех своих четырех лап мчался вслед, на лету подхватывал ее и приносил обратно. Девочка была явно довольна: — Умница, умница. — Она взяла палку из пасти собаки, присела рядом и погладила по голове: — А теперь дай лапу!
Рекс, чуть наклонив голову вправо, как бы делая одолжение, небрежно поднял правую лапу.
Девочка крепко ухватилась за нее.
— А теперь другую.
Пес недоуменно поглядел в раскрасневшееся лицо девочки.
— Не делай вид, что не понимаешь. — Ксюша укоризненно смотрела прямо в глаза собаке. — Дай лапу.
Рекс пристально посмотрел в глаза девочки. «Ну что делать с этим детенышем», — вероятно, подумал он и нехотя подал левую лапу.
Девочка от удовольствия даже взвизгнула и весело закружилась:
— Трам-там-там. Мы танцуем, трам-там-там.
Пес нехотя перебирал задними лапами, чтобы удержать равновесие.
— Ксюша, ты зачем собаку мучаешь, — укоризненно сказала Катерина, выходя из тени деревьев, удостоверившись, что Ксения одна.
— Ой, мамочка, ты вернулась. — Девочка опустила собачьи лапы и с радостью бросилась навстречу, так что ее мышиные хвостики-косички заплясали в воздухе. Она уткнулась личиком маме в живот, и Катя невольно улыбнулась. Она гладила девочку по светлым, уже чуть выгоревшим волосам, и слезы катились по ее щекам. — Мама, что с тобой? Ты плачешь? — Ксюша подняла голову и теперь встревоженно смотрела на нее.