На земле и на небе

— Накладывайте, накладывайте себе, — засуетилась тетя Сара, а сама направилась к старому урчащему холодильнику. Пошарив в его глубине, достала красивую, фигурного стекла, бутылку. — Ну вот! — вновь садясь, произнесла хозяйка. — Теперь все на столе.
Дмитрий взял в руки бутылку и удивленно вскинул густые брови:
— Тетя Сара, откуда у вас «Камю»?
— Да это мой старшой привез, еще в Новый год. Он же такой, как ты, почти вовсе не пьет. А ему туристы всякие подношения делают. Он говорит, что это ему иностранцы подарили. Больно им понравилось, как он их водил по всяким заповедным местам. Он у меня молодец, все знает, все расскажет-покажет.
— Тетя Сара, а все же по какому случаю? — поинтересовался Дмитрий.
— Ну, во-первых, гости дорогие уважили, рыбку принесли. А во-вторых, день рождения у моего младшого в прошлый понедельник был, а я ни с кем не отметила. Хоть опосля да поздравимся, с людьми добрыми всегда приятно, — объяснила она и налила янтарную жидкость в три маленькие хрустальные рюмки.
— А мне, а мне? Я тоже хочу поздравиться, — затараторила Ксюшка.
— Мала еще, — добродушно заметила хозяйка, но встала и принесла кувшин и граненый стеклянный стакан: — На тебе, тоже чокнись.
Катя недоуменно посмотрела на нее.
— Да не беспокойся, это квасок, — успокоила ее тетя Сара. — Ну давай, Дмитрий, с тебя тост.
Едва Дмитрий поднял рюмку, как Ксюшка легко стукнула о ее край своим стаканом и с готовностью повернулась к матери.
— Да не лезь ты поперек батьки, — остановила девочку хозяйка. — Говори, Дмитрий.
Дмитрий подождал, пока все поднимут рюмки, и произнес степенно, неторопливо проговаривая каждое слово:
— Уважаемая Сара Демьяновна! Хочу вас поздравить с рождением вашего сына Сергея. Здоровья ему богатырского, счастья молодеческого; пусть служба ему будет не в тягость, а в радость. И пусть мать гордится своим сыном.
— Спасибо на добром слове. — Хозяйка протянула свою рюмку, все чокнулись. Тетя Сара быстро опрокинула свой коньяк, чуть зажмурилась, крякнула и потянулась за огурцом. Ксюшка сделала то же самое. Катерина, не торопясь, смаковала жгучую влагу, ощущая приятное послевкусие дорогого напитка и тепло, разливающееся по всему телу. Дмитрий же поднес рюмку к носу, понюхал, и слегка пригубив, хотел поставить ее на стол.
— Нет-нет, дорогой, — остановила его хозяйка, — первую тостовую — до конца.
Дмитрий улыбнулся одними глазами, но подчинился.
— Вот так-то лучше, — удовлетворенно сказала тетя Сара, — теперь и рыбки вкуснейшей покушаете на здоровье с аппетитом.
Рыба действительно была нежна и вкусна. Ели они молча, наслаждаясь. Ксюшка хотела было заговорить о чем-то, но Дмитрий ее остановил:
— Ешь молча, в речной рыбе много мелких косточек, так что недолго и подавиться.
Катерина невольно отметила про себя, что девочка беспрекословно подчиняется этому большому и сильному мужчине. Обычно, когда Катерина делала ей замечание, дочка непременно задавала ей множество «почему», прежде чем выполнить указание матери. А бывало, и не раз, полностью игнорировала ее слова. Катя невольно вздохнула: все же трудновато ей будет одной воспитывать свое вольнолюбивое дитя.
— Ну давайте еще по одной, — предложила хозяйка, — Дмитрий, наливай. Теперь я скажу.
Дмитрий разлил по рюмкам коньяк. Тетя Сара подняла голову и с легким волнением произнесла:
— Много лиха я в жизни повидала и вот что вам скажу: нужно всегда верить в добро. Зла в мире много, можа, и поболе, чем добра. — На секунду она задумалась и с легким вздохом добавила: — Поэтому всем добрым людям и нужно держаться вместе да друг другу пособлять. Так давайте выпьем за всех за нас.
— За нас, за нас! — подхватила Ксюшка, которая уже успела налить квасу в свой стакан.
Хозяйка выпила, закусила и, сложив руки под грудью, запела:
 
 
Я любила гармониста,
 
Гармониста тешила.
 
Я ему через плечо
 
Сама гармошку вешала.
 
 
Голос у нее был чудесный — низкий и сильный. Она пела, не глядя ни на кого, и в то же время как будто видела того, о ком пела. На щеках ее проступил румянец, глаза заволокло печалью, а брови взметнулись вверх, отчего лицо ее казалось всем им, сидящим за столом, немного удивленным и моложавым.
 
 
Хуже нету того дела.
 
Как гармонщика любить:
 
Хоть какая непогода,
 
Надо слушать выходить.
 
 
Катя смотрела в лицо женщины, стараясь угадать, какие картины проходят у той перед глазами. Может, она вспоминает свои тайные свидания и первые поцелуи? Или девичьи посиделки? А может, сватовство?
 
 
Гармониста я любила,
 
Не попала за него,
 
Не хватило…
 
 
Тетя Сара внезапно оборвала песню, плеснула себе в рюмку коньяку, закрыла глаза и выпила одним махом.
— Ну что вы как пришибленные? — немного погодя воскликнула она веселым голосом, но глаза ее еще не поспели за этим весельем. — Давайте что-нибудь пободрее. Кто частушки знает?
— Я! — встрепенулась Ксюшка. Она выскочила из-за стола, встала на середину комнаты и, подбоченясь, запела звонким голоском, притопывая ножками, обутыми в мягкие тапочки, так что стука каблуков не было слышно:
 
 
Ой топну ногой
 
Да притопну другой.
 
Сколько я ни топочу —
 
Все равно плясать хочу!
 
 
 
Я и так, я и сяк,
 
Я и зайчиком.
 
Почему же не сплясать
 
С этим мальчиком!
 
 
На последнем слове она подбежала к Дмитрию, схватила его за руку и потянула на середину комнаты, приглашая его выступить с ней в паре.
Дмитрий несколько замешкался, потер висок, потом лукавая мальчишеская улыбка озарила его лицо и он запел, грубо фальшивя, но весело и громко:
 
 
Что за рыбка, за ерши,
 
У нас девки хороши;
 
Что за рыба — косточки,
 
Лучше есть подросточки!
 
 
Он притопнул ногой и легко коснулся плеча девочки. Ксюшка не растерялась:
 
 
Ох, сердечко болит,
 
Отчего — не знаю.
 
Научите, как любить,
 
Я не понимаю!
 
 
Она опять топнула ногой и весело кивнула головой Дмитрию.
Он в растерянности молчал. Потом рассмеялся и поднял руки:
— Сдаюсь, сдаюсь на милость победительнице!
Неожиданно к нему на помощь пришла тетя Сара.
Своим чистым, сильным голосом со своего места она пропела:
 
 
Песня вся, песня вся,
 
Ее не наставишь.
 
А кого любить нельзя,
 
Того не заставишь!
 
 
— Тетя Сара, так нечестно, — обиженным голосом сказала девочка. — Сейчас очередь дяди Димы.
— Да я больше не знаю, — сказал Дмитрий, садясь за стол.
— А я знаю, много знаю, — похвасталась девочка и опять запела:
 
 
Опять пошла,
 
Не сидеть пришла!
 
Пришла веселиться.
 
Мне нечего стыдиться!