На земле и на небе

— Позвольте представить вам Романа. Это мой двоюродный брат и по совместительству закадычный дружок еще с детства, — сказал Константин и указал жестом на высокого худощавого юношу, одетого в строгий костюм и бежевую рубашку с темным галстуком.
Сердце Катерины провалилось куда-то вниз, щеки вспыхнули, а в мозгу забилась пушкинская фраза «Ты вдруг вошел — я вмиг узнала…». На всемирно известного актера, правда, он был мало похож, но в прищуре его карих глаз читалась внутренняя сила, а сдержанная улыбка и спокойно опущенные вдоль тела руки говорили о том, что он контролирует себя даже в незнакомой для него обстановке.
Лариса повернулась к своему гостю и представила подругу:
— Это моя сокурсница Катерина, прилежная ученица. Как видите, даже здесь умудряется пополнять свой багаж знаний. — В голосе Ларисы прозвучали ироничные нотки, а глаза растерянно оглядывали подругу с ног до головы. — Но ты сегодня потрясно выглядишь, прямо женщина-вамп.
Катя мысленно усмехнулась, Анюткины усилия не пропали даром.
Роман заканчивал пятый курс высшего военного училища. После окончания он надеялся получить место где-нибудь в Подмосковье, рассчитывая на помощь отца, который был в звании полковника. Но отец последнее время часто болел и вышел в отставку. Поэтому его влияния и связей хватило лишь на то, чтобы сына отправили служить в крупный город на Урале. В любом случае это не какая-нибудь Тмутаракань в степи или еще хуже — Чечня. Возможно, и поедет он на место службы не один. Вот уже полгода Роман встречался с Верой, медсестрой районной поликлиники. Она была старше его на два года и не слишком красива, но, как говорится, понимала, что к чему, реально представляя сложности первых лет военной службы потенциального супруга. Правда, как считал Роман, ей не хватало «огонька». До нее у Романа была любовница, соседка по лестничной площадке. Тридцатипятилетняя разведенка обладала бурным темпераментом, и всему тому, что умел Роман в интимной сфере жизни, он был обязан ей. Их связь продолжалась почти три года, пока она не вышла замуж за какого-то дебилообразного спортсмена и не укатила в Москву, где, как поговаривала его мать, несказанно разбогатела после смерти супруга, погибшего от пули киллера. По сравнению с первой вторая любовница явно проигрывала. До сих пор их короткие встречи украдкой и быстрый секс на диване в комнате ее подруги не могли дать Роману полного представления о ее темпераменте и чувственных желаниях. Поэтому он предложил Вере некоторое время пожить с ним в местном пансионате. Он хотел стать для нее своего рода учителем, надеясь показать ей те приемы, которым его обучила первая секс-наставница. Вера согласилась и устроила ему больничный лист, освободивший его от занятий в течение недели. Но тут совсем некстати заболела ее мать, и поездку пришлось отложить. Но чтобы не пропадал ценный больничный, Роман решил навестить двоюродного братишку. Тот жил в соседнем городе, в нескольких часах езды по железной дороге: ночью лег спать — вечером на месте. Тем более что Костя уже давно ждал друга, чтобы познакомить со своей будущей женой.
Когда Роман увидел склонившуюся над конспектом девушку, что-то екнуло у него внутри — такой беспомощной и нежной показалась ему тоненькая полоска девичьей кожи, что выглядывала из-под воротника пиджака. Светло-пепельные волосы спускались на лицо. Но вот девушка подняла голову и улыбнулась. С этого момента время разделилось для него на две половинки: до и после. После того как ее внимательные глаза остановились на его лице, время изменило свой ход, заскользило, набирая темп, и исчезло. Он почувствовал жар во всем теле. Ее алые губы приковали все его внимание. Дальше он уже ничего не видел, не слышал, а только следил, как двигались эти губы. Весь вечер он провел как в тумане. Они о чем-то разговаривали — губы ее манили издалека, танцевали — и он чувствовал тепло ее дыхания, а потом… О! Потом он, казалось, готов был истерзать ее губы до крови. Они целовались долго и страстно, стоя у подъезда темного, безликого дома, где она жила. И казалось, у него не хватит сил с ней расстаться.
— Я не могу… Надо идти… — шептала Катя.
Его руки стали еще требовательнее — и теперь Катерина лишь слабо стонала, не в силах противиться этим сильным, горячим рукам, ее тело предательски дрожало в его объятиях, ноги подкашивались. Она впервые почувствовала желание, пожаром разгоравшееся внутри.
— Мне надо идти, Рома… Ну пожалуйста… Мои не спят, я никогда так поздно не возвращалась.
В тот вечер они с трудом расстались. Ночью Катя металась в ознобе. Ее кидало то в жар, то в холод. Она не знала спала она или нет, но утром голова была тяжелой, а все тело болело, как после большой, сложной тренировки.
На следующий день Роман встретил ее у института. Он только глянула в его глаза — и застыла как под гипнозом. Роман, не сказав ни слова, наклонился и поцеловал ее. Холодный ток пронзил ее позвоночник, ноги ослабли, и все перед глазами заволокло туманом. Он отстранился и еще раз оглядел ее, словно видел впервые.
— Едем, — глухим от еле сдерживаемого желания голосом сказал он, взял за руку и повел.
— Куда? — испуганно вскинулась Катерина. — Я не могу! У меня экзамены скоро.
Она умоляюще смотрела на Романа снизу вверх, и ее глаза кричали, просили: убеди меня, я хочу с тобой!
— За пять дней ничего не случится, — ответил Роман, не сбавляя шага. Он справился со своим волнением, сразу же как только увидел эту мольбу в ее глазах. Помолчав, он добавил: — Мы едем в пансионат. Там тихо и никто тебе не помешает готовиться к экзаменам.
— Как здорово! — воскликнула Катерина. — А родителям я записку напишу, чтобы не беспокоились.
— Хорошо, иди собирайся, а я пока зайду в магазин, что-нибудь куплю. Тебе — двадцать минут. Ровно в одиннадцать жду у входа в продуктовый.
— Это тот, что на углу? — уточнила Катя.
Роман кивнул.
Войдя в квартиру, она быстро огляделась. Слава богу, никого нет и не надо никому ничего объяснять. Она черкнула записку: «Я в доме отдыха, готовлюсь к экзаменам. Не беспокойтесь. Вернусь через пять дней». Достав из шкафа джинсовый костюм и ярко-оранжевую куртку, быстро переоделась. Запихнув еще кое-что из одежды в дорожную сумку, посмотрела на часы. Еще пять минут. Кстати, а где Анюткина губная помада? Она ринулась в комнату сестры. Как всегда, черт ногу сломит! На письменном столе чайная чашка, мохнатая игрушечная обезьяна и переносная магнитола. Катя заглянула во все ящички стола, открыла и платяной шкаф, посмотрела даже на книжной полке, где стояли все Анины «чертоги страсти». Ну почему она не догадалась тогда попросить у сестры эту волшебную помаду! «Ладно, как-нибудь обойдусь», — с легким сожалением подумала Катя и тут же увидела — рядом с пучеглазой обезьяной спокойно лежал ярко-бордовый тюбик.
Катерина подошла к зеркалу, осторожно выкрутила алый язычок пахнущей карамелью губной помады и с легким волнением нанесла ее на губы. Чуть отстранившись от зеркала, она еще раз взглянула на себя. Да, губы у нее действительно красивые, подумала она и улыбнулась своему отражению. Взглянула на часы — десять минут двенадцатого. Опоздала! Катя поспешно схватила сумку и, уже закрывая дверь, услышала телефонный звонок. Она на несколько секунд застыла в нерешительности, но тут звонок оборвался — и Катя с облегчением сделала последний поворот ключа. Она не верила в приметы, но была рада, что возвращаться не пришлось.
Роман укоризненно показал ей на часы:
— Опаздывать — других не уважать.
Катя не успела даже рта раскрыть в свое оправдание, как почувствовала, что сильные пальцы сжали ее руку.
— Быстрее, не хватает еще упустить электричку.
…Пансионат оказался тихим и уютным. Одни пенсионеры и инвалиды. Но Роману с Катей было все равно. Чистые простыни — и все. Больше им ничего не было нужно.
Не успела Катя войти в комнату и оглядеться, как Роман прижал ее к себе, и она потонула в его объятиях. Он всю дорогу не сводил взгляда с ее маняще-зовущего рта. И вот опять. Солоноватый привкус ее губ, матовая с розовым оттенком кожа, жар ее тела. Куртка летит на пол, брюки, еще что-то белое, кружевное и прозрачное. Как изголодавшийся зверь, он страстно покрывал поцелуями ее легкое податливое тело. Она дрожала и стонала. Какая у нее чудесная грудь с розовыми бутонами сосков! Он прильнул губами к этой упругости, языком попробовав сосок. Катины глаза заволокло туманом, а ноги подкосились. Роман опрокинул ее на кровать, страстно покрывая поцелуями, и его руки скользнули в гладкую прохладу ее бедер. Она выгнулась дугой, ее губы влажно приоткрылись. И он вошел в нее.