Рука

Похоронить свою руку Яша решил в заброшенном, старом парке, расположенном совсем близко, только трамвайную линию перейти, в котором до середины восьмидесятых годов еще работала пара-тройка аттракционов, но потом культурная часть как-то сама собой захирела, парк взялся подлеском, уже повсюду валялись разбитые чугунные урны - Яша всегда удивлялся, как их вообще можно разбить, - множество бумажного сора и какие-то ветхие металлические конструкции, а в девяностых годах тут пили местные пьяницы, регулярно насиловали девиц легкого поведения да с наступлением темноты охотились за случайными прохожими озорники из Коровинской слободы. 
В парке, давно оголившемся и как будто застывшем в ожидании новых пакостей от погоды, Яков облюбовал место возле ржавых останков "чертова колеса" и принялся копать землю; когда яма была готова, он вложил в нее гробик и принял позу молящегося человека, хотя на самом деле в голове у него почему-то крутились строки: "Тятя, тятя, наши сети Притащили мертвеца", затем он стряхнул с себя оцепенение и стал зарывать могилку. Мимо прошли двое мужчин интеллигентного вида, и один из них спросил Яшу: 
- Вы, товарищ, случайно не клад нашли? 
Яша нахмурился, но смолчал. 
Вернувшись домой, он опять уселся в кресло перед телевизором и затих, соотносясь со своим внутренним голосом, от которого он ждал ответа на вопрос: полегчало у него на душе или не полегчало... Выходило, что нет, не полегчало, и с течением времени этот отрицательный ответ постепенно перерос в противно-нервное беспокойство, - Яше снова было до слез жалко своей руки, которая теперь скучала одинокая в холодной, сырой земле возле останков "чертова колеса" и, может быть, как-то по-своему взывала о воссоединении и томилась, как томится по хозяину брошенная собака. Яша еще немного посидел в кресле напротив телевизора и отправился в старый парк. 
На матово-темном небе висела половинчатая луна, похожая на обсосанный леденец, под ногами трещал ледок, костяк "чертова колеса" принял совсем уж фантастическое обличье. Яша выкопал гробик, вскрыл его, переложил руку в пластиковую сумку и скорым шагом пошел домой. В глубине парка раздался выстрел, потом душераздирающе женщина закричала, и снова наступила тишина, только под ногами трещал ледок. 
Зачем он эксгумировал свою руку, - этого Яша не мог понять. 
8 
В понедельник Яша Мугер первым явился в дом N_17 по улице Брута, каковой накануне ему подарил Бидон; дверь Яше открыла древняя старуха, которая представилась "бабой Верой" и при этом посмотрела на него как-то артистически, с удивлением и восторгом. 
Яков по-хозяйски повесил в сенях на гвоздик пластиковую сумку с рукой и отправился осматривать помещения. Больше всего ему понравился чердачок, похожий на его комнату возле кухни; Яша уселся в старинное кресло-качалку и зажмурился от удовольствия, точно кто ему нашептывал ласковые слова. Слышно было, как по крыше ходили птицы, скорее всего вороны, в правом углу верещал сверчок, снизу долетал голос: 
- ...Придет время, все узнают, зачем все это, для чего эти страдания, никаких не будет тайн, а пока надо жить... надо работать, только работать! Завтра я уеду, буду учить в школе и всю свою жизнь отдам тем, кому она, быть может, нужна. Теперь осень, скоро придет зима, засыплет снегом, а я буду работать, буду работать... Ольга говорит: музыка играет так весело, бодро, и хочется жить! О, боже мой! Пройдет время, и мы уйдем навеки, нас забудут, забудут наши лица, голоса и сколько нас было, но страдания наши перейдут в радость для тех, кто будет жить после нас, счастье и мир настанут на земле, и помянут добрым словом и благословят тех, кто живет теперь. О, милые сестры, жизнь наша еще не кончена. Будем жить! Музыка играет так весело, так радостно, и, кажется, еще немного, и мы узнаем, зачем живем, зачем страдаем... Если бы знать, если бы знать! 
И следом другой голос, не то чтобы человеческий и протяжный: 
- В Москву-у! В Москву-у!.. 
Яков спустился вниз, отворил дверь горницы и вошел. Из-под дивана навстречу ему вылезла лохматая собака и хладнокровно тявкнула пару раз. Яша сказал ей: 
- Цыц! 
И она с готовностью замолчала. 
- А что, баба Вера, - обратился он к старухе Красоткиной, - вы всю дорогу будете устраивать такие концерты? 
Старуха Красоткина ответила: 
- Всю дорогу. Угодно вам слушать дальше? 
Яша пожал плечами и сел за стол. Старуха Красоткина продолжала: 
- ...Ирина... Когда я сегодня проснулась, встала и умылась, то мне вдруг стало казаться, что для меня все ясно на этом белом свете и я знаю, как надо жить. Милый Иван Романыч, я знаю все... 
- Иван Романыч, это кто? - поинтересовался Яша. 
- Чебутыкин, полковой доктор, иронический персонаж. Ну-с, пойдем дальше... Человек должен трудиться, работать в поте лица, кто бы он ни был, и в этом одном заключается смысл и цель его жизни, его счастье, его восторги. Как хорошо быть рабочим, который встает чуть свет и бьет на улице камни, или пастухом, или учителем, который учит детей, или машинистом на железной дороге... Боже мой, не то что человеком, лучше быть волом, лучше быть простою лошадью, только бы работать, чем молодой женщиной, которая встает в двенадцать часов дня, потом пьет в постели кофе, потом два часа одевается... о, как это ужасно! В жаркую погоду так иногда хочется пить, как мне захотелось работать... 
В сенях зазвенел звонок, - Яков вскочил и бросился отворять. Как он и предполагал, это явились его бывшие товарищи по палате: Александр Маленький, Робинзон Папава и Ваня Сорокин, который как раз заканчивал очередной свой забубенный монолог: 
- ...и я совершенно согласен с теми передовыми учеными, которые считают, что древние египтяне совсем не для фараонов строили свои пирамиды, - хотя и для фараонов тоже, - а главным образом для того, чтобы фокусировать энергию вселенной в каких-то отдельных целях. 
Яков, опять же по-хозяйски, ввел в горницу всю компанию, представил приятелей старухе Красоткиной и пригласил рассаживаться вокруг стола. 
- Насчет фальшивых документов пока дело плохо, - завел Александр Маленький, которому, видимо, было невтерпеж приняться за технику будущих преступлений, но Яша Мугер его прервал: