Белая ворона. Повесть моей матери

Сейчас у неё полный чемодан почётных грамот, в трудовой книжке в разделе "благодарности" 54 записи. Но начальство отомстило ей тем, что многие годы не предоставляло квартиру. Мы жили на 12 квадратных метрах в коммунальной квартире вчетвером. Я часто болела, а мама дома почти не бывала, и поэтому из деревни к нам переселилась мамина тётя – Смирнова Мария Васильевна, младшая дочь моей прабабушки, а затем и прабабушка. Фото. 4 человека – наша семья ‹http:atheist4.narod.rusvf02.htm›
В деревне после коллективизации жить стало невозможно, и все дочери бабушки перебрались в город. Каждую яблоню обложили налогом, а яблони плодоносили не каждый год, пришлось их срубить. Те, кто имел корову, отдавали в колхоз такую большую долю молока, что стало невыгодно держать корову. Корову продали, купили на эти деньги швейную машинку. Мария Васильевна была калека, в возрасте четырёх лет на неё упала телега, раздробив кости таза и правое бедро. Ножка высохла и была значительно короче здоровой ноги. Она сильно хромала. Бабушка уже по возрасту не могла работать в колхозе, а Мария Васильевна хорошо зарабатывала шитьём, и тогда решили её обложить налогом. Жители деревни помогли ей написать жалобу Калинину. Приехала комиссия по жалобе. Мария Васильевна спряталась на печку, спрятала все сшитые платья и материалы, затем с трудом слезла с печки, изображая, что даже и ходить не может, и сказала, что шьёт очень редко, и заработать может только на хлеб. Помогло. В войну она шила сутками, получала плату продуктами, и не только прокормила себя и мать, но и четверых детей своих старших сестёр.
 
3. Школа и институт.
Посёлок Заречный был ещё одним райским уголком на земле, не хуже, чем деревня Валы, несмотря на то, что там было электричество, и была трикотажная фабрика. С трёх сторон посёлок был окружён водой: Волга, река Мера и приток Меры – залив. С четвёртой стороны – сказочный лес. Школы не было, она находилась за лесом в селе Чеганово.
Школу я полюбила сразу, так как там не нужно было спать, и никто не заставлял есть, а особенно за то, что там была самая лучшая в мире учительница – Екатерина Константиновна Антонова. Она была давно уже пенсионеркой, и мы были её последним выпуском. В 1952 году, когда я пошла в школу, ей было уже за 60 лет. Следовательно, она была 188… какого-то года рождения. Она – дочь священника, коммунистка и атеистка. Воспитанная в христианском духе, она легко приняла коммунистические идеи, так как большинство христианских заповедей совпадают с идеалами коммунистического общества.
Она преподала нам не столько азы науки, сколько основные принципы жизни. Уроки были интересны и не утомительны, перемены были очень длинными. Мы резвились на улице или играли вместе с учительницей в подвижные игры ("Третий лишний", "Кошки мышки" и др.). Уроки кончались, а домой нам идти не хотелось. Вместе с учительницей мы помогали престарелым жителям села убрать дрова, принести воды, разгрести снег. Сажали деревья, работали на пришкольном участке, кормили кроликов, делая всё с радостью, так как хорошо усвоили, что стыдно быть лентяем и белоручкой.
Было такое стихотворение:
"Нынче всякий труд в почёте, где какой ни есть.
Человеку по работе воздаётся честь". 
"Кто не работает – тот не ест", – это закон нашей жизни, совпадающий с библейским наставлением: "А кто не хочет трудиться – тот пусть и не ест".
Екатерина Константиновна учила нас дружить и быть единым сплочённым коллективом на убедительном примере – рассказе: "Старик перед смертью позвал своих сыновей и предложил им переломить прутья, крепко связанные в один пучок. Они не смогли этого сделать. Тогда он развязал пучок, и легко переломал все прутья по одному, и сказал: вот и вас всех так переломают, если вы будете порознь". Пример был очень убедительным, и чувство коллективизма легко прививалось через убеждения. Мы старались говорить "мы", но не "я", так как "я" была последней буквой в алфавите. Мы с удовольствием хором пели и декламировали. Нашим девизом было: "один за всех, и все за одного".
Все конфликты разбирались вместе с учительницей. Если случалась драка, выяснялось, кто был зачинщиком, и он осуждался всем коллективом. Виновному всегда предлагалось представить себя на месте обиженного: "А если с тобой поступили бы также?" И это было самым убедительным доказательством вины. Следовательно, золотое библейское правило "не делай другому того, чего не желаешь себе" проводилось в нашу жизнь. Три фото: Первый класс. Конец учебного года. Май, тепло и солнечно, на деревьях распустились листочки. Я на переднем плане в валенках с калошами. Какого мне? У бабушки в деревне я бы уже бегала босиком по зелёной траве. ‹http:atheist4.narod.rusvf03.htm› Четвёртый класс. Мы с Люсей около директора школы. ‹http:atheist4.narod.rusvf04.htm› Седьмой класс. Мы с Люсей вверху слева, наши бывшие кавалеры справа: мой около директора школы, Люсин – рядом повыше в белой рубашке между двух девушек. Состав седьмого класса отличается значительно от первого, так как многие отстали, оставшись на второй год и на третий. На их место пришли новые из старших классов, так же оставшиеся на второй год. В то время не ставили фальшивых отметок, объективно оценивая знания, оставляли на второй год или исключали из школы. ‹http:atheist4.narod.rusvf05.htm›
В семилетней Чегановской школе были кружки: хоровой, танцевальный и драматический. Разумеется, все мы вместе в них и участвовали. Потом все как один становились пионерами и торжественно клялись: "Я, юный пионер Советского Союза, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю…". Клятвы, данное слово, обещания надо было обязательно выполнять. В пример ставился мальчик из книжки, который во время игры в войну должен был охранять объект, но дети о нём забыли, и он стоял до ночи, не смея покинуть пост. И только проходящий мимо военный включился в игру и разрешил мальчику покинуть пост. Выходило, что если даже в игре надо выполнять долг, то тем более в действительной жизни.
Чтобы быть настоящим человеком, нужно было воспитать в себе силу воли. В пример приводили мальчика из другой книжки, который ставил перед собой сочное аппетитное яблоко, но, воспитывая в себе силу воли, не ел его, несмотря на сильное желание. Человек, который может победить свои желания, может добиться всего в жизни, победить и болезни, и смерть. В дальнейшем приводился пример Алексея Мересьева из "Повести о настоящем человеке".
На чистом листе детского сознания высвечивались и вырезались на всю жизнь великие понятия: долг, надо, нельзя, Родина, дружба, Сталин, мы. А твоё "хочу" уже с детского сада безропотно было поставлено на последний план: "Мало ли чего ты хочешь".
Пионер должен был быть скромным, отличник не должен гордиться и хвалиться успехами, превозноситься перед товарищами, а обязан помогать отстающим в учёбе. Так у меня, начиная со второго класса по десятый, была постоянная нагрузка – заниматься с одной или двумя отстающими в учёбе девочками. Выполнив свои уроки, вместо отдыха я шла к отстающим на дом. Эти девочки не были лентяйками, и в отличие от меня помогали своим родителям по хозяйству, нянчили младших детей, а учиться хорошо не могли. Я добросовестно с ними занималась, тратила на занятия с ними времени больше, чем на свои уроки, и на опыте убедилась, что способности к обучению, память у всех разные от природы. Сколько я ни билась с ними, но знания в их головы не лезли, и больше, чем на оценку "три", они учиться не могли. Некоторые из них оставались на второй год.
Много лет спустя я встретила одну из тех девочек. Таня училась на сплошные "двойки" и стала швеёй. Я училась хорошо и стала врачом. Отработав смену, она с лёгким сердцем шла домой. Я, приняв 25 неврологических больных или навестив тяжело больных на дому, в страшной усталости валилась на диван. Их трагические истории не отпускали меня и дома. Очень многим медицина была бессильна помочь, но больные, не зная этого, смотрели на врача глазами, полными надежды, как на бога. Иногда я сомневалась: правильно ли я поставила диагноз, правильно ли назначила лечение, и читала подробное многотомное руководство по неврологии. У Тани таких проблем не было, и голова её не седела. Зарплата у неё была в полтора раза выше моей, и я в своём поношенном пальто выглядела нищей по сравнению с ней. У Тани был уже третий муж и любил её детей как своих, у меня – ни одного, а мой ребёнок не нужен и родному отцу. Таня, как и тогда в восьмом классе, была цветущей и румяной. Спрашивается: зачем я её тащила из "двоек" до позеленения? От перегрузок я была не просто бледной, а даже с зелёным оттенком. Зачем и ради чего Танюша мучилась, изучая ненавистные предметы, которые не пригодились ей в жизни? Чтобы стать отличной швеёй и счастливым человеком, достаточно четырёх классов и профессионально технического училища. Зачем наше государство впустую затрачивает огромные средства на обязательное среднее образование? И почему только я задаю такие вопросы? Может я ненормальная или все остальные безумцы? Или все слепые или равнодушные? Принято считать, что если человек живёт не как все или думает не как все, то он ненормальный. Я привыкла считаться с общепринятым мнением и старалась соответствовать норме.