Выбрать свободное небо (СИ)

Тереза стояла перед зеркалом и старательно прокрашивала ресницы.
— Ты ведешь с ним активную переписку вот уже несколько недель. А вчера сообщила мне, что он прибывает в Питер. Ты отправляешь домработницу, чтобы подготовить все к его визиту. Подготовить в твоей же квартире.
— Эта квартира была куплена как раз для этого. Чтобы людям, прибывшим для переговоров, было где остановиться. Чтобы не снимать номер в гостинице — это не всегда удобно. Посмотри, по-моему, хорошо получилось, — и она забавно похлопала ресницами.
— Смешно, — мрачно проговорил Александр.
— И как я выгляжу?
— Достаточно хорошо, чтобы я сходил с ума от ревности.
— Мы уже говорили на эту тему, — она заглянула в сумку, проверяя, на месте ли права, кошелек и ключи.
— Не уходи… Я схожу с ума от мысли, что ты будешь с ним.
— Поехали со мной, — пожала плечами Тереза. — Я не могу отменить встречу: он вырвался из Москвы, чтобы поработать над материалами. Приезжает на два дня. Поехали. Сегодня — воскресенье, ты особо ничем не занят, сценарий знаешь хорошо. Послушаешь, посмотришь… Вдруг мы что-то упустили.
— И буду я при этом выглядеть дураком…
— Какая разница, как ты будешь выглядеть перед незнакомым, несимпатичным тебе человеком, если тебе будет от этого спокойнее? — искренне удивилась жена.
— Ну, уж нет, — ворчливо, но уже не злобно проговорил муж. — Я выпью кофе и отправлюсь писать статью в журнал. Кто-то же должен двигать вперед науку историю.
— Кстати о науке истории и не только о ней. Я еще раз прочитала твою книгу. Подумала… Как ты смотришь на то, чтобы по ее материалам издать серию брошюрок? У тебя там интереснейшие сведения и про Изборск, и про другие крепости Северо-запада. Материалы уникальные. Добавим фотографий, подправим стилистику — и можно издавать изумительную серию об экскурсиях по Ленинградской, Псковской и Новгородской областям. Я уже нашла деятеля, который готов спонсировать — он развивает туризм в этом направлении.
— Ты все хочешь заманить меня в свой бизнес? Бизнес, который пожрал уже одного очень талантливого историка?
— Я все равно буду издавать эту серию… Вопрос в другом: мне надо искать автора или он у меня есть. Причем с готовыми материалами.
— Я подумаю.
— Вот и славно, думай. Мне пора.
Близнецы, которые подслушивали беседу, вздохнули с облегчением — обошлось. С тех пор как родители вернулись из Москвы, жизнь понемногу налаживалась — мама и папа стали разговаривать. Отец начал больше бывать дома и общаться с семьей. Александр как обычно говорил на одну тему — тему истории. Все остальное волновало его мало. Но он изумительно рассказывал и любил, чтобы его слушали. Сыновья на данном этапе готовы были терпеть и такие крохи, лишь бы все было хорошо… А своими радостями и печалями можно было поделиться и с мамой. Конечно, той частью радостей и горестей, которую ей можно было знать…
Тереза приехала на Московский вокзал встречать Владимира. Ей всегда нравились такие места: интересные, живущие своей жизнью. Снующие люди. Запах поездов как символ перемены мест, как стремление что-то изменить… хотя бы на короткое время… Пассажиры казались ей путниками, задержанными на короткое время между Здесь и Там, в каком-то странном междумирье, на границе разных жизней.
— Доброе утро, — поприветствовал Терезу Зубов, который вышел из вагона, остановился перед ней и понял, что она никого вокруг не замечает. Ему стало любопытно, о чем же она задумалась — может, о нем?
— Хорошо, спасибо! — машинально ответила Тереза, потом тряхнула головой. — Доброе утро, простите, я… Как добрались?
— Замечательно, — радостно ответил Владимир неожиданно для себя, хотя до этого собирался ворчать и бурчать. И поезд ехал долго, и спать в вагоне он не умел, и без своей машины чувствовал себя дискомфортно, и после спектакля устал жутко… А увидел ее — и обрадовался.
— Отвезем вещи и посмотрим квартиру или кататься по городу?
— А в квартире есть еда?
— И еда, и кофе. Ноутбук и материалы у меня в машине.
— Поедемте завтракать! Потом работать. А потом уже гулять.
— Отлично.
На них стали оглядываться люди, пытаясь понять, откуда они знают этого красивого мужчину, и Тереза с Владимиром поспешили прочь.
Они вышли с территории вокзала через арку, попали на узкую улочку, всю заставленную машинами. Весенний Санкт-Петербург приветствовал их ослепительным солнцем, сияющим на алмазно-сером небе, обжигающе-холодным воздухом — было минус пятнадцать — и пронизывающими насквозь порывами ветра. Кучи неубранного снега, надпись на доме: «Не ставьте машины близко, возможен сход сосулек», лед на тротуаре.
— Надо же, — проворчал Владимир, поскользнувшись, — а у нас, в столице, такого нет!
— Увы, — улыбнулась Тереза, — в наш благословенный северный город зима и пришла неожиданно, со снегопадами, чего никто не ожидал, и уходить она не хочет…
Машина была не так уж и далеко. Тереза достала из кармана шубки брелок — и огромный черный джип радостно пискнул.
— А кто будет за рулем? — опасливо протянул Владимир.
— Я, — Тереза открыла ему багажник. — Вас что-то смущает?
— Меня ничто не смущает. Боюсь я очень, — честно признался актер и остановился перед пассажирской дверью, пытаясь найти повод, как бы не залезать внутрь. Такого повода не нашлось — пришлось усаживаться.
— Вы же сказали, что ездите на метро, — сказал он, когда машина тронулась.
— По центру Москвы — безусловно.
Вела Тереза аккуратно, но при этом машина достаточно резво пробиралась по узкой односторонней улице с названием Гончарная.
— А чем центр Москвы отличается от центра Петербурга? — Владимир нервничал, вцепившись в ручку двери, раз уж руля не было, и все время рефлекторно искал ногами педали. Женщины за рулем порождала в нем суеверный ужас — и эта не была исключением.
— Тем, что здесь улицы перпендикулярные и параллельные, — отвечала Тереза. — Плюс я знаю, куда ехать.
— Почему у вас механическая коробка передач, а не автомат? — чтобы отвлечься, Зубов решил начать светскую беседу.
— Привычка. Попробовала поездить на автомате — не могу. Все меня раздражает. И боюсь, вдруг что-то из строя выйдет, а ничего сделать не смогу…
— То есть вы предпочитаете все контролировать?
— И надеяться только на себя, — кивнула Тереза.
Город воскресным утром был не то чтобы пуст, но и пробок не было. Они быстро проскочили Старо-Невский с его имперской архитектурой, площадь перед Московским вокзалом, сине-зеленую гостиницу «Октябрьская». Машина покрутилась по узким улочкам, заваленным по обочинам кучами снега и глыбами льда. И вот перед Терезой и Владимиром возникла широкая улица:
— Это Кирочная, бывшая Салтыкова-Щедрина, — с удовлетворением проговорила женщина, — как здесь красиво… Как я люблю эти места!
Через какое-то время они подъехали к ярко-желтому красавцу-собору, удивительно гармонично возносящемуся в прозрачное небо Питера.
Тереза сбавила скорость и не торопясь объехала вокруг храма. Потом остановилась под знаком: «Остановка запрещена»:
— Вот мы и приехали. Как вам?
— Очень красиво, — Владимир вышел и остановился, заворожено глядя на храм. — Мы пойдем туда?
— Конечно. Можно прямо сейчас, там воскресная служба.
— Нет, — опомнился он, — давайте позже. Там, наверное, слишком много народу.
— Я очень люблю этот старый район города, — говорила она, пока они проходили под аркой и пересекали двор-колодец. — Здесь прошло мое детство. Неподалеку, ближе к Летнему саду, жил дед — там сейчас мемориальная доска на доме в его честь. И там же мама живет. Как только появились деньги, я купила здесь квартиру, возле метро «Чернышевская».
Она открыла дверь дома. Натужно заскрипел лифт, поднимая их на шестой этаж.
— Детство, безмятежность… Была жива бабушка, все казалось таким постоянным. Когда мне хочется покоя, я приезжаю сюда.
Она открыла перед Владимиром дверь в квартиру:
— Проходите, пожалуйста. Надеюсь, вам здесь понравится.