Непохожая на других

— Ты, кажется, пришла сюда за Робертом?
Она сжала пальцы за спиной и, решившись, предложила:
— Да, чтобы взять его в парк. Мы могли бы все вместе пойти туда, после того как наведем здесь порядок.
— Долли, я должен предупредить тебя, что ты не найдешь отклика на свои чувства.
— Я собираюсь игнорировать твое предостережение.
— Боюсь, тебе будет больно.
— Я не верю этому.
— Тогда ты будешь выглядеть глупо, — сказал он коротко.
Они в упор, точно противники, смотрели в глаза друг другу.
— Ты говорил, что восхищаешься моей честностью, но одновременно ты не любишь, когда я говорю правду, — в отчаянии крикнула она. — В последние несколько минут я обнаружила, что ты отнюдь не бесчувственный человек… И тогда… ты не был в состоянии скрыть от меня свою страсть… когда мы танцевали с тобой на вечере.
Тед так сильно стукнул кулаком по столу, что стоявший стакан закачался.
— Это была минутная слабость, и я не собираюсь обсуждать с тобой свои чувства! — взорвался Тед.
Внезапно пыл Долли куда-то исчез, и она сказала с глубокой горечью:
— Ты спрашивал меня, любила ли я своего мужа? И я тебе правдиво ответила, хотя мне было трудно это сделать. Сейчас я хочу задать тебе подобный вопрос. Любил ли ты свою жену, Тед? Ты любил свою Кэрол?
Долли коснулась самого больного места в душе Теда.
— Я не желаю говорить о Кэрол. Ни с тобой, ни с кем-нибудь другим.
Крик сбегающего по ступенькам Роберта прервал их разговор.
— Это ты, мама? Иди посмотри на наш замок, который мы выстроили на террасе.
Долли, успокаивая себя, глубоко вздохнула и резко выдохнула воздух из легких.
— Я приду через минуту, сынок, — сказала она.
Интерьер дома Теда был выдержан в строгом, даже аскетически строгом стиле: дубовые перила и двери, высокие потолки без всякого орнамента. Стены пустовали — не было ни картин, ни растений, которые могли бы оживить белые плоскости. Долли поднялась по ступенькам. Улыбаясь, Робин, стоящий возле входа на террасу, проговорил:
— Подожди минуточку. Я сейчас скажу Бену, что ты идешь.
Он исчез. Она стояла на втором этаже, а прямо против нее находилась открытая дверь в спальную комнату Теда. Свитер, который она узнала, лежал на большой кровати. Не сумев побороть свое любопытство, Долли шагнула внутрь комнаты и огляделась. Высокие окна выходили в сад, узорчатые листья деревьев были видны из-за занавесок. Стены — белые, постель застлана дорогим, но тоже строгим бежевым покрывалом, афганский ковер ручной работы висел на стене, а мебель, сделанная из полированной сосны, была сосредоточена в основном в одном из углов комнаты.
Ей неожиданно стало зябко. Наверное, эту комнату Тед делил с Кэрол. Это было нечестно с ее стороны, но она завидовала умершей женщине, почти ревновала. А может, причина таилась еще глубже? Ее глаза блуждали по комнате. Повсюду были фотографии Бена, а на одной из стен висел большой портрет молодой красивой женщины с волосами, собранными на затылке, — Кэрол.
Вдруг у нее перехватило дыхание: рядом с портретом в крошечной хрустальной вазе стоял букет роз, который она подарила Теду на прошлой неделе. Розы немножко увяли, их лепестки стали темно-бордового цвета, но Тед хранил их в своей спальне. Почему?..
  
7
 
— Где ты, мама? — услышала Долли крик сына и поспешила выйти из спальни Теда.
Пройдя по узкой лестнице, она вошла на террасу, на которой играли дети. Она пролезла в их замок на коленях, посидела на сооруженной ими кровати и отведала рацион рыцарей, который состоял из сухих печений и свежих фруктов. Как только Долли выбралась оттуда, она обратилась к детям со словами:
— Я хотела бы помочь твоему отцу прибраться на кухне, Бен. Потом я могла бы взять вас обоих в парк погулять и поесть мороженого.
Конечно же, они не возражали. Долли быстро сбежала вниз по ступенькам на кухню. Тед уже надел рубашку и приготовился убрать со стола грязную посуду.
— Я помогу тебе, — сказала она и сунула в раковину кружки и стаканы.
Он мыл тарелки с утроенной энергией. Она собрала все ножи и тихим голосом произнесла:
— Ты сохранил мои розы?
Тарелка с грохотом упала из рук Теда в раковину, а затем раздался его раздраженный голос:
— Твое любопытство переходит все границы! Ты суешь свой нос туда, куда не следует!
— Меня поразило, что комната такая же бесцветная, блеклая, как и все у тебя в доме.
— Я здесь все оставил так, как было при Кэрол. Кэрол сама выбирала цвет обоев, когда мы приехали сюда восемь лет назад.
— О, — сказала Долли. — Ты так ничего не изменил с тех пор в доме?
— Нет, — ответил Тед.
Может, он был настолько охвачен горем, что у него не было сил что-либо менять? Если бы Долли знала ответ на этот вопрос, то могла бы понять нынешнее состояние Теда.
— И все-таки почему ты сохранил мои розы? — спросила она его спокойно.
Тед пристально смотрел на воду, которая, кружась, исчезала в отверстии раковины, а затем, взглянув на Долли, ответил:
— Мне было почему-то жаль выбрасывать твой подарок…
Почти неслышно она ответила:
— Спасибо, Тед.
Он посмотрел на нее. Она с отсутствующим видом вытирала мокрые ложки, как бы уйдя в себя. После того как Долли закончила вытирать посуду, она протерла тряпкой стол и неожиданно сказала:
— Знаешь, что? Я думаю, нам надо разорвать наше соглашение. Я устала бороться все это время.
— Соглашение здесь ни при чем. Только в одном случае мы можем перестать бороться: если не станем лезть друг другу в душу. Согласись, наш договор и не предполагал этого.
— Какой ты рационалист, — сказала Долли, вручая ему тряпку. — Все у тебя просто. Любое соглашение с человеком — это соглашение с человеком, а не с калькулятором. Мы с тобой слишком по-разному понимаем ситуацию. И вот мы в тупике. Ты оказался самым твердолобым человеком из всех, кого я когда-либо встречала, и я вижу всю бесполезность дальнейших контактов. — Она положила пару чистых вилок на кухонный шкафчик и задумчиво добавила: — Почему ты хранишь инструмент по ремонту велосипеда рядом с посудой?
— Это миссис Дуглас. Она любит складывать подобные предметы в буфете, вблизи от раковины. Ни в коем случае ничего не меняй.
Долли засмеялась.
— Держу пари, ей нелегко приходится с тобой. Да, о чем мы говорили?
— Ты рассуждала о чьей-то твердолобости и чьей-то душевности.
— Не говори со мной так иронично, это важный вопрос, — сказала она, вытирая стол сухой тряпкой. — Не у тебя одного какие-то принципы. Я тоже ни с кем не была близка после развода. И мне не чужды слова «преданность и верность». Но вернемся к нашему соглашению. Мы изменим наши отношения. Ты прав — больше никаких эмоций. Давай просто развлекаться!
— Развлекаться? — улыбаясь ее решительному тону, переспросил Тед.
— Ммм… возьмем мальчиков в парк, сходим с ними на пляж или прокатимся на велосипедах. Я имею в виду такого рода развлечения…
Тед пристально посмотрел ей в глаза и тихо произнес:
— Одежда, которую ты носишь, очень подходит к твоим глазам, Долли.
Он явно проверил ее решимость быть бесстрастным исполнителем договора.
— Спасибо за комплимент, — сказала она. — Когда ты смотришь на меня так, как будто я для тебя единственная женщина в мире, у меня появляется дикое желание — любить тебя. Но ты только не думай, что я одеваюсь так для того, чтобы очаровать тебя…
— Долли, шило в мешке не утаишь. Даже если ты завернешься в рубище, то и тогда взгляды мужчин будут прикованы к тебе и твоей фигуре.
— Ты должен остановиться, Тед, — сказала она приказным тоном. — Наше соглашение противоречит тому, что ты говоришь. Никаких комплиментов, даже намеков на чувства, на близость и что-то такое.
— Мы могли бы любить друг друга как брат и сестра? — несколько наивно предложил Тед.
У Долли не было сил представить Теда ни как брата, ни как сестру.
— Пусть будет так, как я сказала, — твердо сказала она. — Сейчас лето, и мальчики свободны от школы. Попробуй принять мое предложение, разве не об этом ты и сам говорил? А теперь мы могли бы отправиться в городской парк.