Люди и волки (Черная пустошь – 2)

Человек заметил это и присел перед стеной.
Этар вскочил и в коротком мощном прыжке оказался у самой стены. Лапа волка нырнула в отверстие, пытаясь достать врага мощными когтями, но отверстие было слишком мало для размаха и Этар не достал человека. Острые волчьи когти рассекли воздух, не достав врага всего на волосок. Враг отпрыгнул назад. Из того положения, в котором находился человек на полу, сделать это было не слишком удобно и он упал на спину, расплескав воду и выронив мясо.
Человек поначалу не успел испугаться, его движения были, скорее всего, рефлективными, но Этар почуял запах страха, исходящего из пор на коже человека. Это вселило в него некоторую уверенность в своих силах и гордость из-за того, что волк понял, насколько сильно людей может напугать взрослый сейр, пусть даже и заточенный в ловушку с прозрачными стенами.
Человек поднялся на ноги, что-то бормоча. Этар посмотрел в глаза своего врага и увидел там страх. Человек подобрал с пола мясо и снова что-то сказал волку.
Этар снова не понял ни слова. Слова были здесь ни к чему. Человек понял, что волк еще не сломлен, а волк дал ясно понять, что сломить его невозможно.
Этар с сожалением посмотрел на свою лапу, выпуская и пряча когти, и перевел взгляд на врага. Лицо человека выразило сомнение и, в некоторой степени, страх. Человек понял, что бы произошло с ним, если бы эти когти смогли оказаться быстрей.
Человек упрямо посмотрел на волка и молча вышел из пещеры. Этар проводил его насмешливым взглядом и лег перед отверстием в стене. Волк никогда не признался бы никому, даже самому себе в том, что вид воды, лужей растекшейся по полу, вызвал у него непреодолимое желание пить…
* * *
– Ну, как наш братец Волк? – насмешливо поинтересовался Майкл, наблюдавший попытку Сергея покормить пленника.
– А то ты не видел? – проворчал Дубинин, раздраженно швыряя мясо в холодильную камеру. – Еще бы чуть-чуть – и он пустил бы мне кровь.
– Для лабораторного ученого ты еще неплохо прыгаешь. Прямо как кузнечик.
– Смейся, смейся, Фапгер. Тебе как будто больше нечего делать.
– Работы у меня выше головы, Серега, – улыбнулся Майкл. – Просто не мог отказать себе в удовольствии присутствовать при первом контакте человека с волком.
– Первый контакт уже был, Майк, и ты был его непосредственным участником.
– Хорошо, хорошо, – Майкл поднял широченные ладони на уровень плеч, – не будем переходить на личности. Он всё время ведет себя так? – Майкл кивнул на экран монитора наблюдения, на котором было видно, как волк спокойно улегся перед запертой дверью клетки, как будто ничего не произошло.
– Никаких изменений, если не считать того, что он пытался проверить, что у меня внутри.
– А чего ты от него хотел, Сергей? Ясное дело, что он немного нервничает – плен, знаешь ли, не способствует установлению доверительных отношений со своим тюремщиком.
– Да, в принципе, я ничего другого не ожидал, – Сергей уселся на стул, с удовольствием вытягивая длинные ноги.
– Что будем делать?
– Ждать, – Сергей пожал плечами. – Насколько я знаю, если живое существо поголодает достаточно много времени, то ничего плохого из этого для нас не будет. Он ослабнет, затоскует по свободе, поймет, что сопротивление бесполезно. Когда голод станет невыносимым, он сломается и начнет есть.
– Ты так думаешь? – в глазах Майкла Сергей заметил сомнение.
– Это свойственно любой живой твари. Захочет есть, никуда не денется.
– Очень в этом сомневаюсь. Я думаю, что он скорее уморит себя голодовкой, чем возьмет что-нибудь из наших рук.
Сергей задумчиво потер подбородок.
– Вот это меня и беспокоит, – признался Дубинин. – Если он окажется настолько несгибаемым, то мы его потеряем. Если он будет продолжать сопротивляться попыткам накормить его, то я не знаю, что делать дальше.
Майкл встал со стула, с сожалением похлопал Дубинина по плечу и молча вышел из лаборатории.
Сергей какое-то время посидел за столом, глядя на экран с неподвижно лежащим на полу волком, и вернулся к анализу образцов почвы внешнего периметра…
По сосредоточенному лицу Арнольда Густафсона можно было подумать, что он готовится к серьезной операции. Действительно, Швед в эту минуту напоминал хирурга. В его пальцах была зажата отвертка с крестообразным жалом, медленно приближающаяся к черному пластмассовому ящику, внутри которого находилось пятьдесят граммов пластиковой взрывчатки, подсоединенных к взрывателю мины нажимного действия. Густафсон лежал на куске брезента, разостланном прямо на земле, в десяти метрах от ограды внешнего периметра. От блестящей проволоки доносилось негромкое, уже привычное, гудение – ограждения были под напряжением.
Вокруг лежащего Шведа нестройным кругом расположились четырнадцать солдат – саперы колонии, отделение подрывников, подчиненных Густафсону. Рядом со своим командиром лежал молодой (лет девятнадцати) солдат, напряженно присматривающийся к уверенным движениям Густафсона.
– Смотри сюда, Томми, – проворчал Швед.
Томас Гленн осторожно придвинулся поближе.
– Видишь этот зажим? – отвертка в руках командира указала на маленькую металлическую скобу с крохотными отверстиями креплений.
– Так точно.
– Подсоединяешь провода в определенной последовательности. Сначала синий, – пальцы Густафсона казались огромными щупальцами, способными раздавить грецкий орех, но на самом деле эти пальцы были очень ловкими и гибкими.
Пальцы Шведа уверенно подтянули провод в синей изоляции с оголенным концом к зажиму. Густафсон сделал аккуратную проволочную петельку на зачищенном конце провода и закрепил его в крайнем правом отверстии.
– Потом – черный, – Швед выполнил те же манипуляции с черным проводом, – и только потом – зеленый. Запомнил?
– Так точно. Синий, черный, зеленый.
Густафсон кивнул, закрепляя последний провод.
– Теперь – взрыватель. Здесь ты должен быть максимально осторожен и сосредоточен. Если даже ты лежишь на раскаленной земле, даже если ты потеешь, как свинья под ножом, даже если москиты жрут твою кровь и всякая дрянь лезет в глаза – ты не должен обращать внимания на такие вещи, Томми. Одно неверное движение – и ты, и твое отделение увидят апостола Петра с ключами в правой руке и бутылкой холодного пива в левой, прежде чем ты успеешь понять, что облажался по самое никуда.
Кто-то за спиной Шведа приглушенно хохотнул.
– Так, – глубоко выдохнул Густафсон, – кто заржал?
– Франк Левил, сэр.
– Сегодня будешь мыть посуду за всех.
– Ох, – вздохнул провинившийся Левил.
– Это еще не все, – обнадежил Швед. – Кёниг?
– Да, сэр, – немедленно отозвался солдат, лежавший справа от командира.
– Эрик, передай, пожалуйста, ранец с пластиком своему другу Франку. До конца сегодняшнего дня это будет его почетной обязанностью.
– Так точно, сэр, – заметно повеселевший Кёниг сбросил с плеч лямки тяжелого ранца с взрывчаткой.
Франк Левил, в глазах которого ясно читалось скрытое недовольство своей тяжелой судьбой, подтащил ранец к себе.
– Итак, мы остановились на взрывателе, Томми.
– Так точно, сэр.
– Делаем так, – Швед сильно нажал на отвертку, жало которой было в недрах мины.
Послышался негромкий щелчок металла о металл.
– Теперь устройство на боевом взводе и теперь опасность возрастает многократно, Томми. Чувствуешь, как ледяные муравьи бегут по спине, а, Гленн? – улыбаясь, проворчал Густафсон.
– Сэр, я чувствую, что готов нагадить в штаны, сэр, – честно ответил солдат.
На этот раз смеются все, включая командира. В этот раз Густафсон не собирается никого наказывать:
– Правильно чувствуешь, Томми, но тебе придется потерпеть до лагеря. Теперь закрываем крышку, очень осторожно.
Густафсон медленно закрывает крышку, оставляя снаружи взведенные замыкатели.
– А теперь – самая приятная часть работы, Томми. Приступай, – командир осторожно поднимается на ноги и его место занимает Гленн.