Я один, ты одна…

Хэлен не знала, ждать ли ей Ника к обеду.
Он съел грейпфрут и овсянку, которую она почти запихнула в него, без лишних слов схватил пару яблок и несколько морковок из холодильника и, буркнув «пока», вышел.
Вероятно, ей надо было спросить, но она не отважилась.
Хэлен не хотела давить на Николаса. Какое-то время она должна обращаться с ним так же, как Юлиус обращался с норовистой лошадью, — делать все легко, постепенно.
Семь раз отмерь — один отрежь, решила она.
Хэлен приготовила тушеное мясо, салат, испекла бисквиты и отварила несколько початков кукурузы.
В два часа Хэлен в одиночестве съела мясо и салат. После обеда она отправилась в конюшню и скормила бисквиты лошадям. Потом перетащила в гостиную пару коробок с книгами, распаковала магнитофон, и вскоре в доме зазвучала лирическая музыка.
Хэлен скребла и мыла, натирала воском и полировала, потом, мурлыкая себе под нос и пританцовывая, расставила свои книги рядом с книгами Юлиуса. Чтобы немного размяться, Хэлен пробежалась вверх и вниз по ступенькам, взобралась на чердак, а потом спустилась в подвал. Там она обнаружила полки, заставленные консервированными овощами и фруктами. Возблагодарив бога за то, что он сохранил все это богатство, Хэлен на секунду представила себе, как Юлиус и Николас занимаются консервированием. Однако дальнейшее расследование показало, что это не их рук дело.
На всех банках были наклеены аккуратные маленькие этикетки с надписями: «Специально для тебя. Кэти Ли Парсонс», «От Мейбл Керби», «Гостинцы от Дианы Ли» и так далее.
Да, Юлиусу с Николасом голодная смерть не грозила.
Хэлен вытащила банку с персиками Мейбл Керби, чтобы испечь сладкий пирог.
Интересно, ужин тоже пройдет в одиночестве? — спросила она себя, в который раз подогревая мясо. В этот момент хлопнула входная дверь.
Несколько минут спустя Николас появился на пороге кухни. Его лицо было только что выбрито, влажные волосы тщательно причесаны.
Хэлен улыбнулась:
— Я немного прибралась. Сегодня привезли мои вещи.
— Да, я видел. — Ковбой говорил на удивление спокойно. — Это твой дом.
— Половина его — твоя.
— Я не буду здесь жить. — Он засунул руки в карманы.
— Это безумие.
— Безумие — оставаться в доме.
— Я не буду давить на тебя, Ник, если тебя беспокоит это. — Тот мрачно взглянул на нее.
— Не в этом дело.
— Тогда в чем?
— Я буду возбуждать тебя.
Хэлен вспыхнула.
— Спасибо за комплимент!
— Это не комплимент, а констатация факта.
— Так ты хочешь… — начала Хэлен.
Николас перебил ее:
— Секс. Вот чего я хочу. Секс, а не брак. Так что если ты не хочешь секса без каких-либо обязательств, ты не будешь возражать против моего переезда.
Хэлен в этот момент ненавидела его за цинизм. Он был не похож на того Николаса, о котором она мечтала.
— Ну, если ты не можешь себя контролировать… — беспечно заявила Хэлен, пытаясь сдерживаться.
Николас посмотрел на нее.
— Хочешь попробовать?
Она и это стерпела.
— Нет, если это только секс, Ник. Нет.
— Вот и прекрасно. Поэтому, если ты не хочешь такого «партнерства»… — его слова прозвучали с горькой иронией, — ты должна радоваться, что я переезжаю. — Сказав это, Николас приподнял крышку кастрюли с мясом. — Пахнет вкусно.
Хэлен поняла, что вопрос закрыт, — по крайней мере для него. Ее сердце стучало, пальцы сжимались и разжимались. Тем не менее Хэлен решила не спорить.
— Хочешь есть? — спросила она.
— Умираю с голода, — заявил ковбой и стал накладывать тушеное мясо себе в тарелку. Николас разделался с мясом, съел три кукурузных початка и с надеждой оглянулся вокруг в поисках чего-нибудь еще. Салат исчез еще быстрее, а вслед за ним последовали несколько ломтей хлеба с маслом. Поглощая все это, ковбой не сказал ни слова.
Когда он расправился с третьей порцией, Хэлен спросила:
— Ты не боишься растолстеть?
Николас был таким же стройным, как и двенадцать лет назад. Гэри же приходилось постоянно ограничивать себя в еде или усиленно заниматься спортом в свободное время.
Ковбой чуть смутился:
— Ты хорошая повариха… Яблоко от яблони недалеко падает.
— Почему ты не пришел домой обедать?
— Я был занят, — сердито огрызнулся он. — А ты приготовила обед?
— Мясо, салат… и… бисквиты, — ответила Хэлен.
Ковбой с надеждой оглянулся.
— Бисквиты?
— Я скормила их лошадям.
— Целый противень бисквитов? — Николас в ужасе уставился на нее.
— Не думаю, что от этого им станет плохо, — быстро сказала Хэлен.
— Да не им. Мне! Как ты могла так поступить? Целый противень, — уныло проворчал он.
— Холодные бисквиты невкусные. — Хэлен отрезала большой кусок пирога и положила его перед ним.
— Какая разница — холодные или горячие? — пожал плечами ковбой.
— Похоже, что ты голодал несколько недель подряд, — девушка лукаво улыбнулась, — хотя в подвале огромное количество банок от Мейбл Керби и… и Дианы какой-то…
— Ли, — добавил Николас.
— …И Кэти Парсонс, и, насколько я помню, Бетти Бул!
Он ухмыльнулся.
— У Юлиуса был целый фэн-клуб.
— Полагаю, что дамы старались произвести впечатление не только на Юлиуса, — раздраженно заявила Хэлен и неожиданно для себя спросила: — Они тоже не из тех, кто не требует никаких обязательств?
Николас ухмыльнулся.
— Только не Мейбл Керби. Она жена Фрэнка.
А остальные? Хэлен отвернулась и принялась быстро и яростно тереть посуду.
Она не ожидала от себя такой бешеной вспышки самой обыкновенной ревности, но ничего не могла поделать. Хэлен не сомневалась в том, что интерес Николаса к ней намного сильнее, чем к этим женщинам. Но даже это не помогало.
— Ты не хочешь попробовать пирога? — спросил Николас. — Очень вкусный.
— Я не голодна. Я растолстею, если каждый день буду столько есть.
— Телу нужна пища.
— Знаю. Но не в таких количествах.
— Так ты долго не протянешь.
— Ты не выживешь меня отсюда. — Хэлен села напротив него. — И давай лучше обсудим справедливое разделение труда.
— Ты собираешься пасти скот?
— Я не знаю. Выскажи свое мнение. — Хэлен с надеждой посмотрела на Николаса.
Ковбой нахмурился.
— Мое мнение? Тебе надо вернуться в Нью-Йорк.
Хэлен покачала головой.
— Ты, наверное, получал жалованье за свою работу. Я знаю, что Юлиус платил тебе, а теперь ты работаешь бесплатно.
— Я владею половиной ранчо, — напомнил ковбой. — Юлиус деньгами платил мне немного. В основном скотом. Значительная часть стада — моя.
— То есть в действительности я владею не половиной?
— Твоя собственность — половина имущества и половина из более чем двух третей стада. А я должен платить тебе ренту за пастбище.
— Не глупи.
Николас немного поколебался, покраснел и посмотрел в сторону.
— Юлиус вел книги учета и делал записи, — сказал он, кивая на шкаф с выдвижными ящиками, стоявший в углу кухни. — Он записывал, сколько у нас скота, кого продать, кого — нет, сколько телят и в какой они форме. Он делал это мастерски. Ты можешь просмотреть записи. Посмотрим, сумеешь ли ты разобраться, где у скота голова, а где — хвост.
— Я занесу все данные в картотеку.
— В картотеку?! Зачем?
— Так удобнее.
Николас недоверчиво хмыкнул.
— Пойдем, — предложила Хэлен. — Я покажу тебе, как ею пользоваться.
— Я не могу. Мне нужно работать.
— Но уже стемнело.
— Это неважно. Я пошел.
После его ухода Хэлен решила пойти спать. Но вместо того, чтобы отправиться в комнату Юлиуса, она повернула в другую сторону, открыв дверь в свою старую спальню. В комнату, которую только что оставил Николас.
Она оглядела в окно двор, конюшню, сарай, сторожку. Свет не горел. Николас, наверное, спал, точно так же, как спал двенадцать лет назад, когда она, юная мечтательная девчонка, стояла здесь каждую ночь, пристально глядя на место, где, как она знала, лежал ковбой.