Девчонки на луне (ЛП)

Солнце так пекло, что даже подошвами босоножек я могла ощущать тепло асфальта. Мой чемодан отстукивал ритм, перебегая трещины тротуарных плит: брррррррррр-бум-бррррррррррр-бум-бррррррррррр-бум. Пройдя ещё несколько блоков от Бороу Холл по Корт Стрит, Луна свернула в лиственный переулок. На углу находился книжный магазин, и, проходя мимо него, я разглядела в нём детей двенадцати-тринадцати лет, поглощённых чтением книг у стоявшего рядом с окном стеллажа.
Мы с Луной зашли в тень, и я смогла увидеть наше отражение в зеркалах витрин. Я посмотрела на себя, оценивая, хорошо ли я смотрелась на улицах большого города рядом с Луной. По-моему, я смотрелась хорошо. Наши волосы были почти одного темно-каштанового цвета, а кожа — одного оттенка цвета слоновой кости. Если бы вы мельком взглянули на нас, а ещё лучше — на наше отражение, то вы, скорее всего, не смогли бы нас различить. В реальной жизни вы бы поняли разницу. От Луны исходило больше света и блеска, чем от меня. У неё была идеальная осанка, и она смотрела всем прямо в глаза.
Я отвернулась от окон.
– А прикольный книжный магазин на углу, да? – сказала я.
Луна кивнула.
– Ага, там суперский кондиционер. Как-то на прошлой неделе я просидела там весь день из-за 35-градусной жары. А мой любимый магазин будет дальше по Корт Стрит. Я тебя туда потом отведу, – и она махнула рукой за спину, в сторону медленно волочившихся машин.
Луна остановилась посреди квартала напротив дома из тёмно-красного песчаника. Он был частью ряда из других таких же домов, соединённых вместе боковыми стенами. У некоторых из них была веранда с каменной лестницей, но у этого дома перед входом был невысокий каменный парапет, доходивший до тротуара. Сверху шла ограда из кованого железа высотой в один фут, была и лестница, спускавшаяся к деревянной двери цокольного этажа. Несмотря на стоявшие возле неё мусорные баки, дверь всё равно казалась немного волшебной. Даже не знаю, почему. Может быть, потому что за ней была новая жизнь Луны.
– Шермехорн стрит, дом 14, – сказала Луна, произнеся как «Скиммехорн». Звучало то ли по-голландски, то ли завораживающе, то ли оба варианта. Сестра побежала вниз по лестнице, после чего отворила тяжёлую дверь и театральным жестом пригласила меня войти.
– Заходи, – сказала она и исчезла за дверью.
В доме было прохладно и темно, несмотря на скудные солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь мозаичное окно слева от нас. Мы немного постояли в небольшом квадрате фойе, возле деревянного столика с рассыпанной на нём кучей писем. Луна порылась в журналах и конвертах, чтобы, наконец, вытянуть из них издание «Rolling Stone». Она проверила этикетку на обложке.
– Мой, – сказала она, подняв его словно приз. И я тут же вспомнила о журнале «SPIN» в сумке, о его смятой обложке, о наших родителях, навсегда застывших в нём в миллиметрах друг от друга. Я хотела показать его Луне, но время еще не пришло. Сначала я хотела выяснить, что она думает о них, о родителях. Мне хотелось прощупать почву.
Квартира находилась на четвертом – последнем – этаже, на который Луна поднималась по лестнице так быстро и бодро, словно была той дамочкой из фильма «Звуки музыки», весело взбиравшейся на гору. Ожидая, что она вот-вот запоёт что-нибудь швейцарское, я медленно поплелась наверх, оббивая чемоданом ступеньки за собой. Время от времени я посматривала наверх и видела её выше, чем то место, до которого, по моим расчётам, я могла бы подняться. Она утверждала, что тут всего четыре этажа, но тут явно был оптический обман, ведь мне казалось, что этажей тут в два раза больше.
Откуда-то сверху донёсся её голос:
– Прости за лестницу!
Я ответила что-то вроде «умпфффффф».
Добравшись до самого верха, я пыхтела как паровоз. Дверь, около которой лежал половик с надписью «Добро пожаловать, котёнок» и силуэтом усатой кошечки, была открыта. Я втащила свой чемодан через порог и увидела, что, по большому счёту, квартира представляла собой одну большую комнату с парой диванов и стульев в центре, а также книжными полками вдоль стен. На одной из них над квадратным столиком висели три гитары, а также концертные плакаты с группой «Vampire Weekend» и «Florence + the Machine», прикрепленные к стене фиолетовым скотчем.
Луна стояла в гостиной, скрестив руки и ожидающе глядя на меня.
– Добро пожаловать, котёнок, – произнесла я и стряхнула туфли, оставив их у порога, не забывая про обязательные в нашем доме правила. Мамины правила.
– Достался мне с квартирой, – сказала Луна. – Такой классный оказался.
– Я бы так не сказала. Хотя тёте Кит понравился бы.
Я сделала глубокий вдох. Сердце всё ещё неистово билось в груди.
– Зато не надо ходить в спортзал, – сказала я, – в смысле, можно совсем про него забыть.
Сестра улыбнулась:
– Лестница не так уж плоха, если не приходится по ней таскать пятидесятифутовый чемодан.
– Который я и тащила.
Я приставила чемодан к стене.
– Точно. В следующий раз поменьше бери, – сказала Луна. – Ну, что, как тебе?
В мой первый визит Луна жила в студенческом общежитии Колумбийского университета – в комнате с двумя кроватями на четвёртом этаже – на Амстердам авеню. Я спала на полу между кроватью Луны и её соседки, пытаясь уснуть под игравший на повторе альбом «White Stripes» за стеной. Теперь всё было по-другому. Это было её собственное пространство, никаких других жильцов, если не считать Джеймса, с которым, полагаю, мне придётся считаться. Но он всё равно – другое дело.
– Мне нравится, – сказала я. – Похоже на тебя.
– Спальня – вон там. – Она показала на открытую дверь. – А вот тут ванная.
Я заглянула в спальню Луны, которая, очевидно, была также и спальней Джеймса. Дома её комната была бледно-фиолетовой с белым тюлем и сливовым шёлковым покрывалом из Индии. Луне также досталась бабушкина мебель из красного дерева, когда женщина переехала в дом престарелых. А мне досталась обида, которая стала только сильнее, из-за того, что мебель продолжала стоять в комнате Луны. А ведь домой она почти не наведывалась. Здесь же её кровать была на низких ножках и без изголовья, для которого и места-то не было. Сама комната казалась довольно милой: стены, выкрашенные в тёмно-синий цвет, поблескивали, словно рябь ночного океана. Она была в меру маленькой и тёмной, чтобы казалось, будто попал в уютную пещерку. Из высокого гардероба – рядом с комодом – торчала одежда Джеймса: пара чёрных брюк и жемчужно-серая рубашка с воротником. Я не могла их не заметить, ведь шкаф стоял всего в полуметре от кровати.
Затем Луна показала мне кухню, которая была ничем иным, как уголком гостиной.
– Чтобы открыть духовку, придётся подвинуться, – что она и продемонстрировала, открывая дверцу духовки и отступая с реверансом в сторону.
– Ты же всё равно не готовишь? – я открыла один из узких кухонных шкафов рядом с раковиной и увидела, что он был весь заставлен коробками с сухими завтраками.
– Представь себе! – сказала она, после чего пожала плечами. – Мы часто готовим замороженные овощные бургеры. Думаю, это считается, – она выровняла бутылки со специями, стоявшие рядом с плитой. – Я учусь, – она слегка нахмурилась, – пытаюсь питаться правильно.
Она была влюблена в это место, это точно, даже, несмотря на лестницу до четвёртого этажа и миниатюрную кухоньку, словно из кукольного домика.
– Ты оставишь себе квартиру на время тура?
– Ага, мы хотим сдать её в субаренду. Одному профессиональному теннисисту из Англии, поверить только! – Луна улыбнулась. – Он такой хорошенький. Я, наверное, посылаю какие-то сигналы, раз привлекаю к себе англичан. Какие-то частоты, которые только они могут услышать. Наверняка, большинство наших соседей даже не заметят, что это не Джеймс, – она направилась обратно в гостиную. – Что было бы хорошо, потому что сомневаюсь, что нам разрешили бы её пересдавать.
Я села на диван. Он был широким, низким и немного неровным.
– Когда ты уезжаешь? – спросила я, чтобы прощупать почву. Я не сомневалась в том, что Луна продолжала собираться в тур, а не возвращаться к учёбе, но я хотела узнать, как она к этому относится.