Сердца во тьме

- Заткнись, – усмехнулась она снова.
Он широко улыбнулся.
- Отличный ответ.
Она разозлилась, а ее голос казался веселым.
- Если бы я могла видеть тебя, то ударила бы.
Внезапное упоминание тьмы прогнало улыбку с его лица. Он с трудом сделал глубокий вздох сквозь свое сжавшееся горло.
- Эй, куда ты пропал?
- Никуда, - он не мог скрыть сжатость в своем тоне, хотя разочаровался больше в себе, чем в ней. Ему не нравилось проявлять свое дерьмо, конечно, не в присутствии других людей.
- Извини. Гм... В действительности я бы не ударила тебя, ты же знаешь.
И вот так просто, она переориентировала его, и он флиртовал снова.
- Ох, хорошо, теперь я чувствую себя лучше, - сказал он. Это было правдой. Он наклонил голову к плечам, чтобы снять часть напряжения в шее. Она замолчала на некоторое время, заставив его задаться вопросом, неужели она правда подумала, что он расстроился из-за ее комментария. Ему не понравилась идея того, что она могла почувствовать себя ужасно.
- Гм, я немного страдаю клаустрофобией, вот и все. Итак, если тебя не затруднит, возможно, ты перестанешь упоминать, что здесь темно, хотя... дерьмо.
- Что?
- Ну, очевидно, что здесь темно, но я могу не думать об этом, как плотно и... близко все здесь находится, когда ты разговариваешь – так что просто говори о чем-нибудь другом, - он грубо потер рукой по своим коротко подстриженным волосам, зная, что звучал, как полный идиот, которым и являлся. Вот почему он не часто знакомился с кем-либо вне своего маленького круга.
Но ее ответ прозвучал совершенно искренне.
- Ох, хорошо. Ну, тогда, о чем я должна говорить?
  
Глава 2
 
- Ну, черт возьми. Я не знаю. Как насчет той игры в «Двадцать Вопросов»?
Макенна улыбнулась на его грубость, но не могла винить его. Она бы умерла от страха, если бы страдала клаустрофобией и подумала, что он должно быть силен духом, раз сидит здесь так спокойно. Она задалась вопросом, являлось ли это той причиной, почему он был таким тихим ранее, и решила помочь ему пройти через их, будем надеяться, временное заточение.
- Ладно. Ты первый.
- Хорошо, - он помолчал мгновение, затем сказал, - Что такое судебный бухгалтер?
- Бухгалтер, который анализирует финансовые отчеты и деловую деятельность, как в рамках расследования, так и в судебном процессе.
- О, ну, это на самом деле звучит интересно. Как детективная работа.
Она оценила его усилие, но Макенна так привыкла к людям, которые имитируют нарколепсию только лишь при упоминании о профессии бухгалтера, что она не уверена, был ли он серьезен. – Ты смеешься надо мной?
- Вовсе нет, - ответил он. Скорость сказанных слов подтвердила его искренность.
- Хорошо, тогда. Моя очередь?
- Спрашивай.
Макенна улыбнулась. - Я видела татуировку на твоей руке?
Он ответил не сразу. - Да. Это - голова дракона.
У Макенны не было татуировок – слишком боится, что это будет больно – но она всегда была немного очарована ими. - Только голова?
- Эй, сейчас моя очередь.
- Это не новый вопрос, - возразила она, - Это просто уточнение моего предыдущего вопроса.
- Я думал, что ты бухгалтер, а не адвокат, – усмехнулся он. - Прекрасно. Целый дракон по всей руке и его голова в конце моей руки. Теперь, моя очередь, адвокат?
Макенна не смогла сдержать улыбку от его сарказма. Взросление с тремя братьями научило ее прекрасному искусству подшучивания. – Ты можешь продолжить.
Он засмеялся, и ей понравился этот отзвук. – Очень благородно с твоей стороны.
- Ох, высказываешь клише теперь, не так ли?
- Что? Парень с татуировкой не может использовать предложение с четырьмя словами?
Макенна затаила дыхание, затем вздохнула. – Мне бы хотелось увидеть твое лицо, чтобы понять, серьезен ты или нет, - затем на всякий случай, если вдруг ее косвенное упоминание о тьме обеспокоило его, она поспешила добавить, - Итак, я не это имела в виду. Просто подшучиваю. Твоя очередь уже.
Его смешок заставил ее улыбнуться с облегчением. - Да, да. Хорошо. Что заставило девушку как ты стать бухгалтером?
Девушку как я?
- Девушку как я? – Макенна нахмурилась и ждала его объяснений. Она не могла понять, что он имел в виду. Детство в доме среди мальчишек превратило ее в девчонку-сорванца сколько она себя помнила. Хотя соседки по комнате из колледжа и познакомили ее с девчачьими вещами, такими как платья, юбки, нижнее белье и косметика, она все еще чувствовала себя в своей тарелке среди парней. Ничего примечательного. Конечно, не тот тип девушек, на который ее братья пускали слюнки.
- Просто... - Каден вздохнул и что-то пробормотал, но она не поняла. - Ты симпатичная.
Макенна одновременно была и польщена, и встревожена. В конце концов, она не могла решить какая эмоция превосходит.
- Гм, дерьмо, это не то, что я хотел сказать. Я имею в виду, ты симпатичная, но, конечно же, симпатичные девушки могут быть умными. Я имею в виду – черт, мне стоит лучше замолчать сейчас.
Макенна наконец-то решила остановиться на удивленном состоянии и рассмеялась. - Да, сейчас самое время отложить лопату в сторону, – став серьезнее, сказала она, - Ну, и это будет, несомненно, моим чокнутым фактором для тебя, но я всегда была сильна в математике, и цифры просто давались мне легко. Я, правда, не хотела вдаваться в теоретическую сторону этого и преподавать. И затем мой старший брат стал полицейским. Он рассказал мне о судебном бухгалтерском учете.
Каден не отвечал, и Макенна была почти уверена, что усыпила его своим ответом. Но потом он тихо сказал, - Мне очень нравится звук твоего голоса.
Внезапный румянец Макенны вспыхнул на ее шее, прикрытой шелковой блузкой. Разумеется, она не привыкла к вниманию, но высказывание о том, что ему понравился ее голос, заставило порхать бабочек в ее животе.
- Мне тоже. Я имею в виду твой голос. Мне он тоже нравится. Твой голос, конечно же, - Макенна закусила губу, чтобы остановить захватывающий поток глупостей, слетающий с ее уст, а затем сделала вид, что ударила себя по лбу. В тот момент она была рада темноте.
Каден был счастлив, что Макенна оставалась все такой же спокойной, потому что, если он скажет еще раз какую-либо глупость, то уверен, что она осуществит свою угрозу побить его. Во-первых, он сделал поспешные выводы, предполагая, что она осудила его, когда узнала о татуировке. Он был так разочарован оттого, что она может относиться к нему пренебрежительно, даже не видя его. Затем его словесный фильтр потерпел неудачу, и он назвал ее симпатичной. Он вновь подумал о ее рыжих волосах и без сомнений она симпатичная, даже красивая. Но это слетело с его уст, прежде чем он обдумал тот пещерный способ, которым он сформулировал бы вопрос. И затем он на самом деле признался, что ему понравился ее голос. Это правда, но он не должен был говорить это дерьмо вслух.
Но потом, она сказала, что тоже наслаждается его голосом. И движущая сила переместилась обратно в его пользу. Она смутилась от своего собственного комплимента. Каден подумал, возможно, только возможно, ей приятна его реплика о том, что ему понравился ее голос.
Он размышлял, чтобы придумать другой вопрос, который бы снизил риск удара от нее. Каден наконец придумал, - Сколько братьев у тебя? - он, вероятно, должен был подумать о чем-то еще, но слова слетели с его уст.
Ее голос звучал так, словно она улыбалась. - Три. Патрик самый старший. Он тот, кто стал полицейским. Затем Йэн. И Коллин, младше меня на год. А у тебя есть родные братья?
- Его звали Шон. Он был на два года младше меня, - Каден ждал, подозревая, что Макенна заметит его использование прошедшего времени.
Наконец, последовал ее ответ. – Я сожалею. Не могу представить потерю одного из своих братьев. Это, должно быть, очень тяжело. Я могу спросить, как давно он... ты потерял его?
Что-то во всей этой тьме сделало это заслуживающим доверия, чтобы поделиться частью этой истории. Она не могла видеть его гримасу или безжизненную яркость его глаз. Она не могла задаться вопросом о причине, по которой он согнул правое плечо. Таким способом Каден мог ощущать от своего движения ту кожу под лопаткой, на которой вытатуировано имя Шона. И она не могла увидеть шрам в форме полумесяца с правой стороны на его голове, который он всегда теребил, когда был поглощен воспоминаниями о своем брате.