Тень Казановы

— Пей! Хорошее, из Парижу, от него только польза.
Набрала воздуху, чтобы возразить, но передумала и выпила весь бокал. Дядька с бриллиантом чуть не задохнулся от злости. Но смолчал. Куда ему против Серого? Тот хоть колечки и не носит, но авторитетный какой-то с виду. Где набрался?
А у Безуглова, вижу, глаз уже блестит — девчонку подцепил. Длинноногую. Падок он на таких. И так вокруг нее и эдак. Что-то смешное рассказал, потом в танце лапу свою растопыренную к пояснице ее прижал, ну и так далее. Девицу оторвать уже никак. Хоть и помоложе лет на десять явно, но за Сережечку зацепилась.
То ли от вина польза мне пошла, то ли из вредности, по нашла момент, чтобы напомнить ему, что мы — в приличной компании, а ты, Безуглов, с дамой прибыл, если что. Дама — это, конечно, я. Очнулся, прихмурел, но в руки себя взял. С девчонкой пошептался напоследок и ко мне прибился.
В качестве наказания еще бокал вина в меня влил. Угомонился наконец и, охладев к жизни, предложил ехать.
Поехали. Перед выездом в гардеробном зеркале вместе отразились.
— Хорошая пара, — хохотнул.
Я ему — до плеча. Вот вымахал! В школе сроду самым маленьким был. Мы и сдружились-то оттого, что на разных школьных мероприятиях нас вместе в пару ставили — мельче его в классе только я была. А в девятом вдруг как начал тянуться — не угнаться, росленький такой получился, видный.
Ладно, выпали из ресторана, я за руль уселась — все меньше алкоголя приняла, чем он.
Выгнал.
— Сам поеду. Для тебя два фужера вина больше, чем для меня литр водки.
Обижаться не стала, в голове и правда карусель. Села пассажиром.
Джипчик у него неплохой, попроще моего, конечно, но — ничего.
— Чего «крузак» не купишь?
Морду скривил:
— Для меня сильно круто.
Прибедняется, знаю.
— Безуглов, не вези меня домой, не хочу. Свези к себе, на набережную, кофе сваришь. Ты все равно один, девчонку я тебе спугнула.
Хмыкнул — видать, не сильно спугнула. Но поехали к нему. Я очень его квартиру люблю. Ничего в ней такого супер нет, по какая-то она — для жизни. Для приятной, комфортной жизни. Не очень и большая, но светлая, со всякими тостерами, кофеварками, приспособами бытовыми, пультами. Душевная квартира-дом. А чисто как!
— Домработницу держишь?
— Не-а.
— Я у тебя сночую, пожалуй. Нравится мне у тебя.
— Ну-ну! А как приставать возьмусь?
— Да приставай сколько влезет!
— В меня много влезет, — и глазом сверкнул.
«Звери задрожали, в обморок упали!»
Он взялся кофе варить, а я на подиуме устроилась — мое любимое место. Подиум — это возвышение у него такое, в гостиной возле окна. Отсюда и кухню через арку видно, и телевизор перед носом, и подушек тьма. Хочешь — валяйся, хочешь — пультом щелкай, хочешь — за хозяином в кухне наблюдай.
А хозяин всерьез принялся за кофе.
— У меня «Бэйлиз» есть, твой любимый, будешь?
— Да не пью же я!
— Да ладно ты, я никому не расскажу!
— Ну, тащи!
Притащил. Вместе с кофе. Я глоток всего и сделала, а в голове — совсем круговерть. Отвыкла. Он заметил. Опять хохотнул.
— Ты где спать будешь — на подиуме или диван разобрать?
— Я с тобой, Безуглов, спать буду сегодня, вот! Растерялся:
— Инцест какой-то будет.
— Дурак, инцест — это когда отец с дочкой!
— А когда брат с сестрой?
— Отстань, какой ты мне брат?
Сдался, не зря глазом сверкнул. Ну а я-то, я-то! Напилась и вправду!
Хорошо с ним оказалось.
— Безуглов, у тебя руки ласковые какие!
— Не Безуглов я.
— А кто?
— Сергей.
— Сергей, Сережа! Все равно ласковые! — Пьяная женщина, чего с меня взять?
Утром я первая проснулась. Смотрю на него — лицо во сне детское. Поцеловала в губы, в уголок.
Глаза открыл:
— Не виноватый я.
— Знаю, знаю — я сама пришла.
— Машка, не сердишься?
— Нет, хорошо очень было.
Руку мне под голову просунул. Твердую, мускулистую. Прижалась, зажмурилась.
— Сережка, ты смуглый такой, негритенок, что ли?
— А ты как видишь с закрытыми глазами?
— Я не вижу — чувствую. Теплый.
Прижал сильнее. И рукой ласковой по волосам провел… Потом снова проснулись. Он простыней обмотался, подался в кухню. Яичницу жарить стал, хлеб в тостер резал. Просто все делает, ловко.
— Безуглов, у тебя все как в кино получается.
— Да не зови ты меня Безугловым, что за моду придумала?
— Ладно, не буду.
Тоже встала, пошла в ванную. Там — операционная. Все блестит, флакончики — в ряд.
— Сережа, у тебя щетки стерильной нет?
— Есть. Разовые, в шкафчике возьми.
Там их — на батальон. Запасливый! Воду в ванну напустила, погрузилась в пену — блаженство! Долго мокла, думала — придет. Ошиблась. Пришлось выходить. Надулась немного.
Позавтракали. Сказал:
— Сегодня суббота, тебя домой или на работу?
Еще сильнее надулась:
— В ботанический сад!
Промолчал. Домой отвез. Расстались как ни в чем не бывало. Чмок-чмок! Звони, не пропадай.
Три дня ждала — не позвонил. Да мы и раньше нечасто звонили. Но то — раньше. Рвала и метала. В офисе всех на десять рядов перестроила. Притихли — лютую.
В четверг позвонила сама. То да се — машину на профилактику пристроила, уик-энд на носу, ты как?
— Да никак, заехать надо? — удивился как будто.
Ну да, у меня же на такси денег нет, хи-хи.
— А ты сможешь?
— А чего там мочь-то? Я машину с пятнадцати лет вожу.
Дурак или прикидывается?
— Ладно, — разозлилась вдруг я. — Позвоню, если что.
— Ага, звони, — короткие гудки.
Пятницу перетерпела. Сначала месть ему придумывала одну страшнее другой. К вечеру повод стала искать, чтоб позвонить. Вот глупость-то! Раньше звонила, когда хочу и куда хочу. Без разбору. Может, я усложняю? Так ничего и не придумала, распсиховалась и уснула.
Утром позвонил сам. Я чуть с кровати не свалилась.
— На шашлык едем?
— Едем, едем!
— Я тебе вместо мяса рыбу купил.
А я и забыла, что мясо не ем! Солнышко ты мое заботливое!
— Полчаса на сборы, я выезжаю.
Заметалась. Так, джинсы. Не эти — в них я толстая. Полосатые. Джемпер поярче. Куртка молодежная с капюшоном — шапки не ношу, а на природе можно и подмерзнуть. Кроссовки? Околею! Тогда носки потеплее. Отчаянные сборы прервал сигнал с улицы. Пора!
Вышла. Очки от солнца нацепила. Хоть и зимнее время, но солнце светит, а нам морщины ни к чему — дорогое удовольствие. Запрыгнула к нему, улыбается от уха до уха. Чмок-чмок.
— Красивая ты у меня!
У тебя, у тебя! Тронулись. По пути зацепили Пашку и Олега. Тоже сто лет их знаю. Его команда. Хорошо как!
Приехали в коттедж какой-то пригородный, хозяин целоваться полез. Причем со всеми сразу. Неплохо окопался. Не дом — дворец, лошадки на конюшне — хобби, прислуга суетится.
— Знаю, знаю вас, Марь Лексевна! Друзьям моим контора ваша, было время, помогла.
— Работа наша такая! Обращайтесь!
— Рад. Рад, что лично познакомились, спасибо Сергею.
— Да мы с Машкой с первого класса дружим! — Это Безуглов влез.
Убила бы! За Машку и за конкретику в возрасте. Ну ладно. Вроде акцентов никто не расставил. А дальше — по сценарию. Жарим-парим, пьем-едим. Народ прибывал. Серега и правда семги для меня привез. Запекли отдельно. Так день и провели. Рядом!
В сумерках назад поехали. Кто с нами в машину влез — развезли. Дальше куда? Домой, конечно! К тебе. Он притормозил, свет в салоне зажег.
— Машка, опять дуркуешь?
— Глаза у тебя, Серый, необыкновенные, зеленые, а вокруг ободок черный. Ты знаешь об этом?
— Да знаю я, зубы не заговаривай.
Улыбнулась в ответ. Помолчал, потом домой поехал. К себе. Если душа умеет петь, то моя — пела!
Едва в дом вошли, мобильник мой ожил. Лерка звонит, подруга:
— Маша, выручай! Мы с Вадимом завтра в Египет улетаем, а сейчас водитель позвонил — ремень какой-то в машине свистит, боится. Ну свези в аэропорт!