Душа и дьявол
— Так мне тем более незачем у тебя ночевать.
— Значит, не придешь? — растерянно прошептала Соня. И я поняла, что больше ей позвать некого. Как она беззаветно надеялась год назад, что я помогу ей сделать соблазнительные бедра и бюст (и действительно, кое-что у нас получилось), так теперь она свято убеждена, что я ее в обиду не дам. А как я это сделаю, она не беспокоится.
Логика женщины, которая дожила до тридцати (почти!) лет и не научилась обходиться без крепкого мужского плеча, меня всегда поражает. Ведь по меньшей мере восемь лет, после института, Соня жила более или менее самостоятельно, так сказать, на моральном и физическом хозрасчете. Я понимаю, прожить все эти годы в браке и вдруг оказаться в одиночестве! Тогда точно начнешь в поисках опоры хвататься за что попало. Но было же время научиться жить одной, справляясь со всеми проблемами!
Все это я высказала Соне, уже зная, что пойду к ней ночевать, и она уложит меня с собой, и будет полночи рассказывать о Генке, и разволнуется, и в четыре часа утра пойдет ставить чайник и лепить бутерброды…
В общем, весь день у меня был испорчен думой о том, что вечером придется обойтись без ванны. Да и спать я привыкла одна, полностью распоряжаясь собственным одеялом.
Когда же мне приходилось спать не одной, я по четыре часа пыталась заснуть, а потом через каждые двадцать минут просыпалась и натягивала одеяло, да еще так, чтобы из четырех ног ни одна не торчала. Однажды я даже спросила себя — а стоит ли то, что двое совершают в постели, таких страданий?
Зная Сонькину способность вести хозяйство, я купила к ужину решительно все — хлеб, масло, сыр, сахар и чай. У нее вечно не хватает какого-то решающего компонента. Купила я также новые шлепанцы, потому что забежать домой не получалось. А то, что Сонька предлагает гостям, восторга у меня не вызывает. Я брезгливая. То есть я могу поесть из одной плошки с собакой, животные в моем понимании чисты и их запахи для меня нейтральны, но сунуть ногу туда, где уже побывала чья-то босая нога, — выше моих сил. Даже в интимных отношениях я ловила себя на том, что мужчина приносит целый букет неприятных мне запахов — и ног, и пота, и вообще всего, что выделяет его тело. Можно какое-то время пересиливать себя, но когда раздражения накопится выше крыши, да еще приплюсуются всякие глупости, терпение лопается.
Если признаться совсем честно, то на подходе к Сонькиному дому я беспокойно озиралась. Я чувствовала, что этот сукин сын поблизости. Впрочем, Соньке я сказала, что у нее галлюцинации, что камушки бросали мальчишки и что напрасно я к ней притащилась.
Я после шести тренировок и беготни так умоталась, что за ужином клевала носом. А когда мы с Сонькой вместе ужинаем, то это получается в первом часу ночи.
Когда мы допивали по третьей чашке чая, в окно стукнул камушек. Мы одновременно вздрогнули.
— Он! — сказала Соня.
Я же и так знала, что это он. На сей раз Сонькина мания преследования имела-таки основания.
Камушек ударил еще раз и продребезжал по подоконнику.
— Туши свет! — приказала я. — Попробуем его разглядеть!
Я рассчитывала, что хоть у Сони это получится. Что-то внутри меня мешало мне увидеть его лицо, хотя я могла с третьего этажа разглядеть сквозь куртку клетки на его рубашке.
— Эй! Соня! — позвали снизу. Мы переглянулись. Он успел узнать ее имя!
Сонька окаменела, а я протянула руку и выключила свет.
— Ты чего? Я боюсь в темноте! — заявила эта умница.
— Тебе обязательно нужно, чтобы он видел в освещенном окне твой силуэт? — как можно язвительнее поинтересовалась я. — Тебе обязательно нужно, чтобы он запустил в тебя кирпичом?
— Соня! — раздалось снизу. — Открой!
— Кто это? — дрожащим голоском спросила Соня. Я думала, он не услышит, окно все-таки было лишь чуточку приоткрыто, но у него был хороший слух.
— Не бойся, свои!
— Кто это свои? Вы кто?
Соня нашла время и место для интеллигентных препирательств!
— Открой, говорят тебе! — отвечал он. — Не бойся, я тебе ничего не сделаю!
— Как вас зовут? — додумалась спросить Соня. Невзирая на кошмарность ситуации, меня разобрал хохот.
Я привалилась к стене и тут вдруг сообразила, что он же не знает, что нас здесь двое.
— Сонька! Слушай! Ты с ним еще поговори, спроси, как его отчество, а я выскочу и побегу звонить в милицию! Поняла?
Соня кивнула — мол, ага, поняла! — и в полном ошалении действительно спросила:
— Как ваше имя-отчество?…
Я схватилась за голову. Вопрос получился издевательский, а я догадывалась, что эту скотину лучше не дразнить.
— Лучше открой добром, а то узнаешь, как имя-отчество! — нехорошим голосом пообещал человек внизу.
— Я вам не открою, — быстро сказала Соня. — Я сейчас милицию вызову!
— У тебя телефона нет, — ответили снизу. — Давай открывай, я сейчас поднимусь. А то хуже будет.
— Не открою!
Он не ответил.
Соня, стоя у окна, не решалась выглянуть наружу. Я набралась смелости и высунулась. Его во дворе не было.
— Он что, действительно к нам пошел? — недоуменно спросила Соня.
— Фиг его знает… Я уже не успею выскочить.
— Я тебя не пущу!
— Если он уже на лестнице… Тут в дверь позвонили.
— Он — прошептала бледная Соня. — Ей-богу, он! Жанка, я боюсь! Он убьет меня!
— Не пори ерунды! — прикрикнула я. — Что он, лбом, что ли, твою дверь прошибет?
— А вдруг у него лом?
Пожалуй, ломом он мог бы прошибить дверь — если бы умудрился замахнуться. Дверь отворялась в такой закоулок, что мы с Соней еле туда протискивались. Но он мог засунуть какую-нибудь дрянь в щель и отжать дверь!
Позвонили опять — долго, упрямо.
— Молчи, — приказала я Соне. — Не визжи и не паникуй!
— Господи, ну зачем я ему понадобилась? — вдруг взмолилась Соня. — Ну, зачем он меня преследует? Что я ему сделала? Я же его никогда в глаза не видела!
— Заткнись, — спокойно сказала я. — У тебя красный перец есть?
— Ты с ума сошла?
— Есть или нет?
— На кухне…
— Понимаю, что не под одеялом.
Тут он впервые ударил в дверь — еще не очень сильно, а как бы пробуя кулак.
— Пошли на кухню.
Он колотился в дверь, а мы зажгли свет и отыскали пакет красного перца. Я честно поделила его пополам.