Полночь в Париже

— Я… позвоню-ка я девочкам.
— Позвоните, — сказал он, глаза его лучились пониманием.
После первого же гудка Кендра услышала в трубке голос Мэри Ли Тэйлор.
— Кендра, с тобой все в порядке? А с Реми? Что происходит? Когда ты вернешься?
Взволнованный голос девочки, ее вопросы громко звучали прямо в ухе Кендры. Она на полдюйма отвела телефонную трубку и улыбнулась.
— Со мной все хорошо, и с Реми тоже. Он был похищен…
— Похищен? Бедный малыш!
— С ним ужасно обращались, но сейчас он уже едет домой с родителями и дедушкой. — Кендра слегка коснулась руки Джека, чтобы привлечь его внимание, и указала на сияющий золотом купол и просторную зеленую эспланаду Дворца Инвалидов. — Это целая история. Я все расскажу, когда вернусь в отель.
— А когда ты вернешься?
— Не позже чем через час, — пообещала она, чувствуя, как мощный бицепс Джека рефлекторно напрягся под ее пальцами. Какой он надежный и сильный! Такие мускулы даются полной опасностей жизнью, а не гимнастическими упражнениями.
Джек наклонился к ней, выглядывая в окно с ее стороны, одной рукой опираясь о полированный бар, а другую вжав в кожу сиденья рядом с ее коленом.
— Наполеон похоронен во Дворце Инвалидов? — прошептал он прямо ей в ухо, в то время как она продолжала говорить.
Кендра кивнула, изо всех сил стараясь не потерять нить разговора с Мэри Ли. Вопрос был совершенно невинный, но Джек тронул ее ухо губами, его теплое дыхание овеяло прядь на виске, а низкий голос вызвал, целую толпу грешных помыслов. Мысль о том, что, просто распрямив согнутые пальцы, он может коснуться ее обнаженной ноги, заставила ее сердце биться чаще.
— Как вы там, девочки?
— Отлично. Но мы беспокоились о тебе.
— Не беспокойтесь, мои хорошие. Со мной тоже все отлично.
Отлично? Голос ее звучал так, словно она задыхается. Да она и задыхалась. Если бы Джек не дышал ей в ухо, шепча свои вопросы и мнения по поводу всего, что встречалось им на пути, она бы совершенно спокойно говорила с Мэри Ли. Атак приходилось безуспешно бороться с волнением, сжимавшим горло и не пускавшим воздух в легкие. Еще немного, и французское правительство сможет похоронить ее во Дворце Инвалидов, рядом с Наполеоном.
— Кендра, у тебя странный голос.
— Должно быть, телефон в машине искажает…
— В машине?! В какой…
— Потом, Мэри Ли.
— Ладно… э-э, Кендра?
— Да? — Кендра почти слышала, как скрипят извилины Мери Ли, совершая мыслительный процесс.
— А капитан Рэндалл все еще с тобой?
— Да-а, — протянула Кендра, слыша шепотки и смешки в трубке.
— Ладно, не думай, что нужно спешить к нам и все такое. Отдохни. Здесь все спокойно. Мы все в своих комнатах, а эти парни сторожат нас в холле.
— Хорошо.
— Так что если хочешь… пойти куда-нибудь, то не беспокойся за нас. С нами все будет в порядке.
Прекрасно, подумала Кендра. Только этого ей и не хватало. Теперь эти двенадцать маленьких сводниц будут раскручивать романтические фантазии на тему «она и Джек».
— Нет, Мэри Ли, спасибо.
— Ты уверена?
— Совершенно, — твердо сказала она.
— Ну, ладно. Пока.
— Из того, что я слышал, я понял, что в отеле все тихо? — спросил Джек.
Кендра молча кивнула, не в силах рассказать о весьма прозрачном безоговорочном благословении, которое получила от «благородных девиц», и смутилась. Она смотрела, как за окном лимузина проплывал Пале Бурбон, где заседает Национальная Ассамблея Франции, затем музей д'Орсэ — обновленное здание из стекла и стали, напоминающее железнодорожный вокзал, — там хранится собрание лучезарных картин французских импрессионистов. На противоположном берегу Сены с достоинством и благородством высился Лувр, а по всему их маршруту зажигались огни маленьких кафе и баров. Они уже почти подъехали к Нотр-Дам, а она все никак не могла расслабиться и дышала неровно.
— Хорошо, пора заняться баром. — Джек наклонился, упершись локтями в колени, оглядывая внушительный ряд кнопок на полированной деревянной панели перед ними. Он нажал одну кнопку на пробу, и полились пьянящие звуки симфонической музыки.
— Какая стереосистема!
— Замечательная, — согласилась Кендра, стараясь не смотреть на нежную полоску гладкой теплой кожи между воротником и линией волос. Какая красивая у него шея, подумала она, с восхищением глядя на прямую колонну, выраставшую из широких мускулистых плеч с мощным, но элегантным изяществом.
Он нажал другую кнопку, и открылся небольшой холодильник, разделенный на несколько отделений.
— Икра и все, что нужно к ней, немного крекеров для коктейля… Рад видеть, что мой налоговый доллар истрачен с пользой и со вкусом. Что дальше?
— Если верить инструкции, красная левая кнопка открывает отделение с бутылками и стаканами.
— Так оно и есть. — Джек заглянул внутрь, и его улыбка стала почти насмешливой. — Итак, Кендра, что вы предпочитаете?
Он явно бросал ей вызов. Что-то в его голосе, какая-то дерзкая, уверенная, беззастенчиво мужская интонация всколыхнула тайные глубины ее женской сути. Никогда раньше с ней такого не было. Напряжение росло — этот не высказанный словами вызов повис между ними, словно мощное электрическое поле, в котором пульсировали разряды.
— А что вы предлагаете?
— Шампанское, арманьяк, коллекционное вино… Дальше?
Она откинулась на пуховой мягкости подушки сиденья, стараясь обуздать бесшабашное возбуждение, вызванное его присутствием.
— Продолжайте.
— Шотландское виски, водка, французская минеральная вода, земляничная и грушевая наливки, мятный ликер. Продолжать?
— А там есть еще что-нибудь?
— Там столько всего, что в вас и не влезет.
— Вы удивитесь, как много в меня влезает. Он оценивающе посмотрел на нее:
— Вы правы, я удивлюсь.
— Тогда, чтобы продемонстрировать свои способности… выпью шампанского.
Он резко выдохнул.
— Это рискованно для молодой женщины.
— Что? Выпить бокал шампанского? Джек не ответил. Вместо ответа он снял темно-зеленую фольгу с горлышка бутылки шампанского и, бережно зажав бутылку между колен, погрузил штопор в пробку. Их глаза встретились, и силой своей воли он не давал Кендре отвести взгляда.
— Осторожно, — певуче произнес он. — Стреляющие пробки опасны.
Бес противоречия заставил ее пренебречь предостерегающей интонацией и как бы не увидеть в его словах скрытого смысла.
— Ничего, мне как раз хотелось узнать, правда ли, что стекла пуленепробиваемые.
— Вся штука в том, чтобы постараться сохранить полный… контроль в ключевой… момент. — Он плавно и легко, одним движением, вытащил пробку. Слабый хлопок — и по салону разлился тонкий аромат хорошего шампанского. — Вот что значит опыт!
— Вам часто приходится открывать шампанское? — Кендра тяжело сглотнула, эти слова Джека вызвали в ее воображении вереницу соблазнительных картин, от которых у нее пересохло во рту. Оказалось, что ей очень легко представить себе, как он сохраняет контроль в ключевой момент в постели и сколь обширен его опыт в этой области.
Этот мужчина нес в себе такой заряд физической и эмоциональной притягательности, что с ним трудно было бы сладить и куда более опытной женщине, чем она. Хотя они были знакомы всего несколько часов, она чувствовала с инстинктивной уверенностью, что отношения с таким мужчиной могут быть только всепоглощающе глубокими и маняще, опасно близкими. И хотя за плечами у нее было гораздо меньше романов, чем у большинства женщин ее возраста, она чувствовала, что сила его страсти удовлетворит любой пыл.
— Скажем так: в свои тридцать пять лет я открыл ровно столько «шипучки», сколько полагается открыть в тридцать пять лет.
— Не сомневаюсь, — пробормотала она, принимая из его рук и поднося к губам тонкий хрустальный фужер. Молниеносным движением он перехватил ее запястье и отвел фужер.
— Мы еще не произнесли тост.
— О, ради Бога! Мы должны произнести тост?
— Кендра! Вы имеете хотя бы смутное представление о том, сколько стоит такое шампанское?