Последний вздох (ЛП)

Раздаётся еще один выстрел, от которого подскакивает дверь холодильника и закрывается. Дениэл снова открывает её.
Они знают, что мы за ней. Они наблюдают за нами.
— Что… что… — я стараюсь задать вопрос, который охватывает всё, что происходит, но не выходит.
Дениэл с пистолетом в руках качает головой. Его взгляд сканирует переднюю часть старого продуктового магазина, как будто он в состоянии что-то увидеть.
— Не знаю почему, но кто-то решил убрать стукача. Стукачей всегда затыкают.
Я поворачиваюсь, смотрю на тело мертвой девушки и касаюсь пальцами своего лица. Все еще влажное. Мне хочется блевать, но сейчас на это нет времени. Я сглатываю, но усилием воли удерживаю слюну во рту, для этого будет более подходящий момент.
— Она стукач?
— Была, — говорит Дениэл.
Я смотрю на него и достаю свой пистолет.
— Ты знал, что это произойдет.
— Была такая мысль. Как я сказал, стукачей часто затыкают. Это опасная работа.
— Надеюсь, эта информация стоила её жизни, — говорю я, до сих пор потрясенная тем, что эта девушка оказывается мертва так быстро и так легко.
«Жизнь в трущобах ничего не стоит», — напоминаю я себе. Как же сильно я хочу поехать домой.
— Ты и понятия не имеешь, — говорит Дениэл так пылко, что заставляет меня задуматься.
Он практически радуется информации об этой блондинке, но меня удивляет вспышка ревности внутри меня. Неужели ту женщину Дениэл искал всё это время? Может, он поэтому отправился на мои поиски, чтобы найти другую блондинку? Возможно, она его девушка?
Мне немного стыдно за свою ревность. Сейчас не время. И никогда не будет времени для этого. Для Дениэла я посылка. Разодранная посылка, которую не принимают обратно в почтовое отделение, так что её нужно доставить лично.
Всё стихло. Никто больше не стреляет, но мы не двигаемся. Дениэл напрягся, как никогда.
— Можно выходить? – шепчу я.
— Черт, нет, — говорит Дениэл, посмеиваясь. — У них снайпер. Кто-то знал, что она стукач. И он зол. Мы получили много информации с этой карты и движемся выше по пищевой цепи, но кого-то это совсем не радует.
Мужчина по-прежнему выглядит взволнованным.
— Так что нам делать? – спрашиваю я.
— Еще не понимаю.
Я думаю.
— Мы можем дождаться, пока они выйдут?
— Снайперы могут ждать очень долго, — говорит Дениэл. — У них преимущество, поэтому мы в ловушке.
— Так что нам делать? — снова спрашиваю я.
— Мы подождем, пока они допустят ошибку, — говорит он, глядя на меня.
Дерзкий оскал на его лице пугает в такой мрачной ситуации.
— И мы успокоимся. Не будем высовывать голову, чтобы нас не сняли. И всё будет хорошо.
Ох, конечно, так просто ему это говорить.
— Ты был раньше в перестрелках?
Дениэл кивает и вновь переключает внимание на сканирование старого магазина. Солнечный свет проникает сквозь трещины в стенах. Сегодня прекрасный день. Полагаю, идеальный день для снайпера.
— Расслабься.
Он высовывает пистолет над холодильником, и сразу же раздается ответный выстрел.
— Да, все еще там.
— Расслабиться. Точно.
Я прижимаюсь к стене, сжимая пистолет. «Расслабься», — говорит он. Будто не стоит беспокоиться о людях, убивающих других. Но даже в такой ситуации я мысленно выхожу из неё. В этом у меня было много практики, и я возвращаюсь к своей любимой теме: фильмы ужасов. Там оружие тоже не редкость, но перестрелки обычно односторонние. В фильме «В одиннадцать» хороший парень стреляет в монстра или каннибала на выбор. Перестрелки скорее ассоциируются с вестернами или боевиками.
— Какой у тебя любимый фильм?
Дениэл снова поднимает пистолет, и снова сквозь деревянные щепки влетает пуля. Хорошо, что у нас есть старый холодильник, а то бы мы уже растеклись по полу, как стукач. Мужчина смотрит на меня.
— Ты действительно сейчас спрашиваешь меня об этом?
— О, а тебе бы хотелось бояться и паниковать?
Он кивает.
— Хорошо, хорошо, — через секунду Дениэл смотрит на меня, — крепкий орешек.
Я должна была знать.
— Ты мог бы назвать что-то менее банальное?
— Может, это банально, потому что чертовски круто! Парень изобрел: «Ура-ки-яй, ублюдок!». Мы кричали это в армии. Не так много фильмов используют в армии. Обычно наоборот.
Он сужает глаза и приподнимет голову, прислушиваясь, а затем снова поднимает пистолет и стреляет.
Ответного огня нет.
— Тихо. Это хорошо? — спрашиваю я.
— Значит, они двигаются. Не переживай.
«О, конечно. Не переживай», — говорит он. «Я никогда не оставлю тебя одну, Рэйган», — говорит он. Когда же Дениэл поймет, что он полон дерьма?
— Хорошо.
— Крепкий орешек, — говорит он, снимая с ноги ботинок, пока я смотрю на него. — Победил же целый взвод плохих парней на босу ногу. А даже в армии заставляли носить сапоги.
Он озорно шевелит бровями, как мальчишка, и бросает свою обувь вверх над холодильником в сторону входа в старый бакалейный магазин.
Это снова вызывает стрельбу, пули летят мощно и тяжело. Нагнувшись, я съёживаюсь у Дениэла и цепляюсь пальцами за его ремень для чувства безопасности. Будто, если я держусь за него, то так безопаснее.
— Немного левее, дорогая. Хотя твои навыки ужасны в том, что касается прелюдии.
Да брось. Как будто я взорвусь.
— Мои навыки сейчас единственное, что спасает твое лицо от кулака. С какой целью ты выкинул ботинок?
— Чтобы узнать, что все стрелки в задней части здания. Не думаю, что они пытаются обманывать, — хрюкает он. — Значит, они поднимаются. Так что у тебя?
Я отпускаю его ремень и нащупываю свой пистолет.
— Что у меня?
— Какой у тебя любимый фильм?
О, мы все еще об этом? Я забыла.
Я рассеянно поднимаю пистолет и рассматриваю комнату. Мне хочется помочь, если плохие парни будут стрелять в нас.
— Нечто, версия Джона Карпентера 1982 года.
— Это чертовки странный выбор.
— Он потрясающий. Или ты предпочел бы, чтобы я назвала «Дневники Принцессы», потому что я девчонка?
Я хочу прострелить его глазами.
— Ты мыслишь так стереотипно, ты знал? Твой любимый цвет – хаки, у тебя точно есть дюжина снайперских беретов, соответствующих всем черным водолазкам в твоем шкафу.
Мужчина фыркает, глядя на мой дрожащий пистолет. Я прицеливаюсь к стенам, ожидая тени от солнечных лучей.
— Пытаешься вспомнить свои уроки стрельбы?
— Сейчас ведь подходящее время, разве нет?
— Господи Иисусе. Только не стреляй в мои проклятые яйца, хорошо? Они пригодятся мне для девушек.
Десяток раздраженных ответов пытаются пробиться из моих губ, но я их не открываю. Вместо этого я поднимаю пистолет, прицеливаюсь и нажимаю на курок. Но ничего не происходит.
— Предохранитель, — напоминает он, глядя на холодильник.
Точно. Я шарю по пистолету, но мои пальцы странно дрожат. Сняв предохранитель, я снова поднимаю пистолет. На этот раз он стреляет, когда я нажимаю на курок, и вся моя рука вибрирует от отдачи.
Ответного выстрела не следует.
Дениэл склоняет голову и ждет. Он снимает второй ботинок, указывая на дальний конец комнаты.
— Стреляй в том направлении. А я сейчас брошу ботинок, и посмотрим, получим ли мы ответ с обеих сторон.
Я смотрю в дальний конец комнаты. Там большое окно, и из него видны трущобы. Что, если я попаду в прохожего?
— Разве я не могу выстрелить в потолок?
— Да, он же выглядит таким крепким, — саркастически говорит Дениэл. — Идеальный конец перестрелки – это потолок, рушащийся на нас.
— Ладно, ладно, — бормочу я.
Когда он машет рукой, чтобы поторопить меня, я стреляю в дальнюю стену. Дениэл прислушивается, а через мгновение бросает другой ботинок в дверь.
Ничего кроме тишины не происходит. Так тихо, что я почти слышу, как мертвая девушка на полу истекает кровью.
— Похоже, они ушли, — говорит он, но не двигается, поэтому и я тоже.
Мы слушаем жуткую тишину и ничего не слышим. Дениэл смотрит на меня и кивает в сторону открытого склада.