Мир теней

просто начать историю, а потом взять и не закончить ее. Ты должен…
Теперь Джесс смеялся надо мной.
- Иди спать, Сюзанна, - сказал он, подойдя ко мне и нежно подтолкнув к парадной
лестнице. – Для одной ночи ты уже достаточно напугана.
- Но ты…
- Как-нибудь в другой раз, - перебил призрак. Он подталкивал меня в сторону
крыльца, и теперь я стояла на нижней ступеньке, обернувшись к нему и глядя, как он надо
мной смеется.
- Обещаешь?
Я увидела его зубы, сверкнувшие в лунном свете.
- Обещаю. Спокойной ночи, querida.
- Я же говорила тебе, - заворчала я, топая по ступенькам, - не называть меня так.
Но, поскольку было около трех часов утра, меня хватило лишь на этот показной взрыв
негодования. Я все еще жила по нью-йоркскому времени – на три часа вперед, не забывайте.
Мне и так было непросто вовремя вставать в школу после полноценного восьмичасового сна.
Насколько же сложным окажется подъем после того, как я посплю всего четыре часа?
Я проскользнула в дом так же тихо, как и ушла. К счастью, все, кроме пса, спали
мертвым сном. Тот, увидев меня, поднял голову с дивана, на котором лежал, и замахал
хвостом. Тоже мне, сторожевой пес. К тому же мама не хотела, чтобы он спал на ее белом
диване. Но я не собиралась делать Макса своим врагом, согнав его с облюбованного места.
Если разрешение спать на диване – все, что нужно, чтобы не дать Максу оповестить всех
домашних о моей отлучке, то это того стоит.
Я потащилась вверх по лестнице, размышляя, что же мне делать с Хизер. Наверное,
придется встать пораньше, позвонить в школу и предупредить отца Дома, чтобы он встретил
Брайса и отправил парня домой в ту же минуту, как тот переступит порог кампуса. Я решила,
что не стану возражать, даже если придется прибегнуть к использованию вшей. В конце
концов, главное – не дать Хизер нанести удар.
И все же идея раннего подъема – пусть даже для спасения жизни парню, с которым у
меня в субботу вечером свидание, – не очень-то меня привлекала. Теперь, когда вспышка
адреналина прошла, я осознала, что смертельно устала. Пошатываясь, я побрела в ванну,
чтобы переодеться в пижаму – эй, я была совершенно уверена, что Джесс за мной не
шпионит, но он все еще не рассказал мне, как умер, так что я не собиралась рисковать. Его
ведь могли повесить и за нездоровое любопытство, ну, знаете, за подглядывание за
женщинами. Уверена, сто пятьдесят лет назад такое время от времени нет-нет да и
случалось.
Только собравшись сменить повязку на порезе на запястье, я обратила внимание на
то, чем Джесс обмотал мою руку.
Это оказался носовой платок. В прошлом они были у всех и каждого, поскольку тогда
знать не знали о «Клинексе»46. Люди уделяли этим лоскуткам много внимания, вышивая на
них свои инициалы, чтобы при стирке не перепутать их с носовыми платками других людей.
Но, прополоскав в раковине и крепко отжав платок Джесса, стараясь по мере сил
избавиться от следов моей крови на нем, я не заметила там инициалов призрака. Это был
большой льняной квадрат, белый – ну, теперь слегка розоватый – и весь обшитый по краям
таким тонким белым кружевом. Немного женственно для парня. Я бы засомневалась насчет
сексуальной ориентации Джесса, если бы не заметила инициалы, вышитые в уголке платка.
Стежки были крохотными, белые нитки на белой ткани, но сами замысловато вышитые
буквы казались огромными: МДС. Именно так. МДС. И ничего похожего на простое Д от
«Джесс».
46 «Клинекс» – известная марка бумажных салфеток.
Странно. Очень странно.
Я повесила платок сушиться. Мне не нужно было волноваться, что кто-нибудь его
заметит. Во-первых, никто, кроме меня, моей ванной не пользовался. Во-вторых, мои
домашние заметят его не раньше, чем увидят самого Джесса. До завтра платок никуда не
денется. Возможно, я не стану отдавать его Джессу, пока не получу от призрака какого-либо
объяснения по поводу значения этих букв. МДС.
Уже погружаясь в сон, я осознала, что МДС, должно быть, девушка. Иначе откуда
взяться всем этим кружевам? И этим замысловатым буквам? Неужели Джесс погиб не в
перестрелке, как я полагала ранее, а в разгар некоей любовной ссоры?
Не знаю, почему, но эта мысль сильно меня взволновала. Она не давала мне спать
целых три минуты. Потом я свернулась клубочком, на мгновение с тоской вспомнив свою
старую кровать, и заснула.
 Глава 13 
Разумеется, я собиралась проснуться с утра пораньше, позвонить отцу Доминику и
предупредить его насчет Хизер. Увы, намерения целиком зависят от людей, которые их
осуществляют, а я, должно быть, никудышная личность, поскольку так и не проснулась, пока
мама не потрясла меня за плечо и не сказала «вставай». К тому времени на часах уже было
семь тридцать и мои братцы уезжали без меня.
Вернее, думали, что уедут без меня. Они надолго застряли, когда Соня обнаружил,
что потерял ключи от «рамблера», поэтому я успела вылезти из постели и натянуть на себя
какие-то шмотки – понятия не имею, какие именно. Пошатываясь и чувствуя себя так,
словно меня кто-то несколько раз стукнул по башке мешком с камнями, я спустилась по
лестнице, как раз когда Док начал ныть, дескать, сестра Эрнестина предупреждала его, что
если он пропустит еще хоть одну линейку, то останется на второй год.
Тут-то я и вспомнила, что ключи от «рамблера» все еще в кармане моей кожаной
куртки, где я оставила их накануне ночью.
Пришлось прокрасться на второй этаж и притвориться, что обнаружила ключи на
лестничной площадке. Находка вызвала всеобщее ликование, но, по большей части,
вперемежку с ворчанием, поскольку Соня клялся, что оставил ключи на крючке на кухне и
понять не может, как они очутились на площадке.
- Наверное, привидение Дэйва поработало, - заявил Балбес, покосившись на Дока,
который вдруг смутился.
Потом мы все залезли в машину и отчалили.
Само собой, мы опоздали. Линейка в Академии при миссии Хуниперо Серра
начинается ровно в восемь утра. Мы попали туда приблизительно в восемь ноль две.
Линейка – это такое общее собрание, на котором за пятнадцать минут до начала уроков всех
школьников выстраивают, разделив по половому признаку: девочки с одной стороны,
мальчики с другой – словно мы квакеры какие-нибудь или типа того, – чтобы провести
перекличку, сделать объявления и огласить всякую другую чепуху. Когда мы подъехали,
линейка, разумеется, уже началась. Я собиралась, не останавливаясь, прошмыгнуть направо
и направиться прямиком в кабинет отца Доминика, но не тут-то было. Сестра Эрнестина
засекла наше позднее появление и одарила каждого из нас грозным взглядом, пока мы
прокрадывались на свои места в разных рядах. Меня не заботило, что там кропает обо мне
сестра Эрнестина в свою черненькую книжицу, но пробраться в кабинет директора не
имелось никакой возможности из-за желтой ленты, перегораживающей единственный
арочный проем, ведущий во двор, – ну и, само собой, из-за шастающих кругом копов.
Я догадывалась, что случилось: священники, монахини и прочие обитатели миссии
встали к заутрене – так они называют первую утреннюю мессу, – вышли во двор и увидели
обезглавленную статую основателя церкви, фонтан, в котором почти не осталось воды,
опрокинутую и покореженную скамейку, на которой накануне сидела я, и разбитую в щепки
дверь в класс мистера Уолдена.
Думаю, по вполне понятным причинам они запаниковали и вызвали копов. Все вокруг
наводнили парни в форме, снимавшие отпечатки пальцев и измерявшие всякую чепуху вроде
расстояния, на которое голова Хуниперо Серра переместилась от его тела, скорости, с
которой голова должна была лететь, чтобы проделать многочисленные дыры в деревянной