Статус человека
Когда комиссия досконально разобралась в происшедшем, было принято постановление о категорическом запрещении каких-либо исследований супермассы на Земле и лабораторию «Проект Сандалуз-II» создали над Поясом астероидов выше плоскости эклиптики. Пассажирских трасс здесь нет, но на всякий случай зону эксперимента окружили сигнальными бакен-маяками и весь район нанесли на навигационные карты как запретный.
Работаем мы, как говорится, на переднем крае науки, но героикой, вопреки мнению девушек, тут и не пахнет. Мы обстреливаем Глаз (так мы между собой окрестили супермассу) обломками астероидов, регистрируем около сотни параметров изменения геометрии пространства и снимаем лавину информации, дающей представление о процессах, происходящих в Белых карликах и даже в Чёрных дырах и квазарах.
Есть, правда, одна неприятная обязанность: посменное дежурство в рубке слежения за бакен-маяками, чтобы ни одно инородное тело не проникло в зону эксперимента и не помешало чистоте его проведения. Коллектив станции у нас небольшой, всего двадцать два человека, поэтому каждому приходится раз в неделю восемь часов нести вахту. Представьте, насколько это скучно, если за два года существования станции в зону только один раз влетел метеорит величиной с кулак, да и тот был аннигилирован бакен-маяком без всякого участия вахтенного.
Ещё куда ни шло, когда идёт обстрел Глаза – восьмидесятиметрового в диаметре «зрачка» активной супермассы (есть предположение, что в пассивной форме она будет занимать объём, измеряемый в кубических сантиметрах, максимум – в десятках сантиметрах), окружённого пятикилометровой сферой радужной в лучах далёкого Солнца диафрагмы – поля, до сих пор не выясненной природы. При попадании вещества в «зрачок» диафрагма резко сокращается, исчезает в «зрачке», Глаз как бы мигает и в течение двух с половиной минут, как мы говорим, «переваривает» вещество. А затем диафрагма опять, но уже со скоростью на порядок меньшей, возвращается на место. Так вот, когда ты в это время дежуришь в рубке, ещё жить можно. Но когда кончается запас «рабочего вещества», и наши штатные пилоты, Альваро Гидас и Льош Банкони, уходят вылавливать очередной астероид, то тут хоть с тоски помри. Сидишь перед пустыми экранами и думаешь о том, как сейчас ребята в кают-компании обсуждают результаты последнего обстрела, и чуть не воешь. Можно, конечно, подключиться к кают-компании и втихомолку послушать обсуждение, но попробуй это сделать, когда здесь же в рубке у тебя за спиной сидит начальник и что-то увлечённо обсчитывает на вариаторе, изредка, словно специально для того, чтобы позлить тебя, цокая языком!
До возвращения Альваро и Льоша оставалось где-то с полчаса, и я уже действительно готов был завыть от тоски, чтобы обратить внимание Шеланова на моё бедственное положение, когда бакен-маяк сектора 6С подал предупредительный сигнал. Я оглянулся на Шеланова.
– На тридцать две минуты раньше контрольного времени, – констатировал он, взглянув на часы.
Автоматически включился селектор, и голос бакен-маяка монотонно доложил:
– В секторе 6С обнаружен объект массой 12,4 мегатонны…
– Ого! – присвистнул я.
На стереоэкране сектора 6С появился обломок скалы, чем-то похожий на кремниевые скребки доисторического человека. У основания скалы в серебристой паутине крепёжной арматуры захвата висели два десантных астробота, в просторечии работников астероидного Пояса называемых «мухоловами».
Я навёл на экран координатную сетку. Ничего себе скребочек, с километр длиной!
– …Объект направляется в зону эксперимента, – продолжал докладывать бакен-маяк. – Скорость движения – 196,3 км/с, ускорение – минус 0,2 км/с. На запрос объект…
– Наши, – сказал я и подал бакен-маяку сигнал, разрешающий объекту вход в зону. Маяк умолк.
– Свяжись с ними, – подсказал Шеланов.
«Можно подумать, что я не знаю своих обязанностей», – поморщился я, но промолчал. Начальство есть начальство.
– Бот 3Х-46, бот 3Х-47, вас вызывает База! Отвечайте!
– Базу слышим, – отозвался голос Гидаса.
– И видим, – добавил Льош Банкони. В голосе его послышался смешок. У ребят было хорошее настроение.
– Бот 3Х-46, бот 3Х-47, – снова сказал я и, взглянув на координатную сетку, отбарабанил им их координаты.
– Спасибо, Иржик, – хмыкнул Льош. – Без тебя, милый, мы никак бы не разобрались в своём местонахождении.
Я исподтишка оглянулся на Шеланова. Начальник станции не любил фамильярности во время работы.
– Опять лихачите, – недовольно проговорил он. – Почему ведёте астероид, зацепив только с одной стороны?
Я снова посмотрел на экран. Действительно, оба «мухолова» вцепились захватами в астероид с видимой стороны, и от этого скала перемещалась как-то боком.
– У астероида смещён центр тяжести, – быстро ответил Льош. Так быстро, что даже я не поверил.
– Да? – недоверчиво переспросил Шеланов и защёлкал клавишами на вариаторе.
Вариатор развернул на экране пространственное изображение полигона и высветил на нём траекторию полёта астероида. Получалось, что они должны были остановиться как раз на границе зоны обстрела.
– Увеличьте торможение, – сказал Шеланов.
– Зачем? – снова быстро отозвался Льош. – Мы отбуксируем астероид как раз к катапульте.
– Ты что, собираешься стрелять астероидом целиком? – съязвил Шеланов. – Нам его массы хватит на сотню выстрелов. Отбуксируйте астероид в межзонье маяков 6С, 5С, 5В. Там и будем его разрезать.
На этот раз Льош промолчал.
– Как меня поняли? – спросил Шеланов.
Снова какая-то непонятная заминка с ответом.
Шеланов недовольно скривил губы.
– Что у вас опять случилось? Докладывайте.
И тут, наконец, отозвался Гидас. Голос у него был сиплый, севший, словно простывший.
– Докладывает бот 3Х-46. Пилот Альваро Гидас. При попытке захвата объекта частично выведен из строя блок регулировки гравитации. В настоящий момент мощность гравиполя составляет 0,1 от максимальной.
Я быстро прикинул в уме мощность гравиполя к их торможению. Что-то около четырёх «g». Да, у него там сейчас действительно хорошее настроение…
– Ясно, – сухо проговорил Шеланов. – Предыдущее распоряжение отменяю. Продолжайте движение по предлагаемому вами маршруту. Пилот Альваро Гидас! По возвращению на Базу вы получите взыскание с занесением в пилотскую карточку.
– Ты что, Руслан?! – взорвался Льош от возмущения. – Ты же там не был, ничего не видел! Этот чёртов булыжник вращался сразу по трём осям с сумасшедшей скоростью!
– Отставить! – резко оборвал Шеланов. – Выполняйте распоряжение.
Я представил, как Льош сейчас чертыхается про себя. А может быть, отключив связь, и во весь голос. Что-что, а это он умеет. Во всяком случае, тишина в эфире была подозрительной. Впрочем, догадки – догадками, а работа – работой.
– Бот 3Х-46, бот 3Х-47, – снова вызвал я. – Траектория вашего полёта проходит слишком близко от бакен-маяка сектора 6С. Смотрите, не зацепите.
– Знаем, – недовольно буркнул Льош (значит, связь всё-таки не отключил). – Мы уже проводим корректировку. Лишь бы он сам нас не зацепил… Да вы что там, с ума сошли?! – вдруг взорвался он. – Дайте маяку разрешение на наш вход в зону, а то он нас расстреливать собирается!
Я оторопело посмотрел на коммутатор связи с сектором 6С. Горел зелёный разрешающий сигнал. И тут же услышал, как на другой частоте бакен-маяк монотонно докладывает:
– …объект не отвечает. Ввиду отсутствия разрешения Базы на вход объекта в зону эксперимента, объект предлагается к аннигиляции. До аннигиляции осталось две минуты тридцать секунд…
– Сектор 2А, – спокойно подсказал Шеланов.
Действительно, на коммутаторе связи с сектором 2А горел красный предупредительный сигнал.
– В секторе 2А, – очевидно в который уже раз продолжал докладывать бакен-маяк, – обнаружен объект массой 62 тысячи тонн. Скорость движения – 12,8 м/с. На запрос объект не отвечает…
– Включи экран, – снова подсказал мне Шеланов. – Посмотрим, что это за непрошенный гость.