Статус человека

Я протянул руку и щёлкнул клавишей. Центральный экран погас. Нордвик выпрямился и посмотрел на Шеланова. Затем взял его за плечи и встряхнул.
– Что будем делать?
– А что мы можем… – с болью протянул Шеланов. – Я уже перебрал в уме все варианты. Он обречён.
– Послушай! – повысил голос Нордвик. – Там восемьсот двадцать три… двадцать четыре человека!
Шеланов съёжился, как от удара. Мне тоже стало не по себе. С холодной отрезвляющей ясностью я увидел происходящее как бы со стороны.
– А почему бы не попробовать вытащить лайнер ботом? – снова спокойно, овладев собой, спросил Нордвик.
Шеланов поднял голову и непонимающе посмотрел на него.
– Почему нельзя вытащить лайнер ботом? – повторил вопрос Нордвик.
– Потому, что поле диафрагмы глушит гравиимпульс двигателей, – ответил я.
– Но, насколько я знаю, вы специально для полётов в диафрагме установили на ботах аварийные химические двигатели?
Я было воспрянул духом, но тут же сник. Эти двигатели были предназначены для барражирования ботов в диафрагме и не рассчитанны на дополнительную нагрузку.
– Они очень маломощны, – тускло сказал Шеланов. – Да и горючего там на пять минут работы.
– Ну, хорошо, – кивнул Нордвик. – Но, в конце концов, можно пассивировать вашу активную супермассу, как… как… – Он вдруг запнулся, у него перехватило горло, но пересилив себя, всё же сипло, изменившимся, сдавленным голосом закончил: – …как в Сандалузе?
Шеланов почему-то отвернулся от него.
– Ты же знаешь, – проговорил он в сторону, – что для этого нужен мощный гравитационный удар, хотя бы такой, как при работе двигателей на полной мощности. Но лайнер их включить не может, а если мы ударим… Сам понимаешь, что от него останется…
Я лихорадочно перебирал в уме все варианты гравитационного удара по Глазу, но подходящего не находил. Лайнер был обречён.
– Чёрт бы побрал ваши бакен-маяки! – с запоздалой злостью скрипнул зубами Нордвик. – Почему они так поздно засекли лайнер? Ведь зона обнаружения у них более ста тысяч километров!
Шеланов только вздохнул. Объяснений не требовалось. Их знал и сам Нордвик. Программа бакен-маяков не была рассчитанна на мальчишек, дрейфующих в пространстве на лайнерах с отключёнными компьютерами. Будь это астероид, маяки давно бы подали сигнал, а так они засекли лайнер, но предупредительный сигнал подали только тогда, когда лайнер пересёк тысячекилометровую зону и, очевидно, не подчинился приказу остановиться. Хорошо ещё что мальчишка в своём необузданном рвении отличиться не добрался до блока метеоритной защиты корабля. Иначе не трудно себе представить, что было бы с Льошем, да и с самим лайнером…
– Руслан, – неожиданно обратился к Шеланову Нордвик, – а что происходит, когда вы обстреливаете Глаз?
– Как – что происходит? – непонимающе переспросил Шеланов. Очевидно у него был шок – уж очень туго соображал.
– На какое время свёртывается диафрагма?
– На две с половиной минуты… Да нет, Нордвик, из этого тоже ничего не получится. Даже при форсированном режиме для пуска двигателей нужно не менее пяти минут. Он не успеет.
– Это уже моё дело, – резко оборвал его Нордвик и повернулся ко мне. – Сколько времени осталось лайнеру до падения в «зрачок»?
Я защёлкал клавишами вариатора, вводя задачу. На экране зажглось время: «42.24… 23… 22…»
– Сорок две минуты…
– Немедленно возвратите на станцию второй бот! – оборвал меня Нордвик.
– Бот 3Х-46, – вызвал я Гидаса и включил обзорный экран у катапульты, – срочно возвращайтесь на станцию!
Гидас уже отбуксировал астероид к катапульте, застопорил его метрах в пятистах от неё и теперь аккуратно отстёгивал захваты.
– Да отстрели ты их к чёртовой матери! – взорвался Нордвик. – Время дорого!
– Ясно, – буркнул Гидас.
Бот на экране отстрелил оставшиеся захваты и на предельной скорости, почти как перед этим бот Льоша, рванул с места. Я ужаснулся. При таком старте у него было около десяти «g»!
– Где у вас причальная площадка ботов? – резко спросил Нордвик.
– Где и все…
Нордвик кивнул и вышел из рубки. Шеланов проводил его непонимающим взглядом, затем, словно очнувшись, вскочил с кресла и выбежал вслед за ним.
– Что ты надумал!? – услышал я его крик из коридора.
И тут, надо сказать, я нарушил устав вахты – ни при каких обстоятельствах не покидать рубку. Я включил кают-компанию, крикнул: – Владик, срочно подмени меня! – и, не дожидаясь ответа, выскочил следом за Нордвиком и Шелановым.
Нагнал я их только возле закрытого шлюза причального тамбура. И как раз вовремя. Перепонка шлюза лопнула, и Нордвик, отмахнувшись от что-то горячо говорившего ему Шеланова, вошёл в тамбур. Шеланов, не обратив на меня внимания, последовал за ним.
«Тем лучше», – подумал я и тоже вышел на причал.
Посреди причала, раскорячившись на магнитных присосках, стоял бот Гидаса. Уцелевшие захваты были наполовину втянуты в корпус и торчали из бота суставчатыми побегами. В таком виде «мухолов» напоминал проросшую картофелину, поставленную на воткнутые в неё спички. Люк бота был закрыт.
– Что он – спит там? – недовольно процедил Нордвик.
Я подошёл к люку и толкнул его рукой. Перепонка лопнула, и мы увидели лежащего в кресле Гидаса со страшным, расплющенным перегрузкой лицом. Он пытался встать, но у него ничего не получалось.
Отпихнув меня, в кабину «мухолова» забрался Нордвик и помог Гидасу выбраться наружу. Ноги Гидаса не держали. Он висел на Нордвике тряпичной куклой, руки конвульсивно дёргались, на лице безобразной маской застыл неприятный оскал.
– Противоперегрузочная защита совсем села, – прохрипел он. Из-за застывшего оскала, казалось, что он улыбается.
Я подскочил к Гидасу и подставил плечо. Не церемонясь, Нордвик перегрузил его на меня и повернулся к боту. Но там уже, загораживая собой люк, стоял Шеланов.
– Куда? – спокойно, но твёрдо спросил он.
– Туда, – так же прямолинейно ответил Нордвик.
– Не имею права пустить тебя.
Плечи Нордвика напряглись, он набычился, казалось, ещё мгновение, и он просто отшвырнёт щуплого Шеланова в сторону. Но напряжение вдруг оставило его, и он неожиданно улыбнулся.
– Я понимаю, о чём ты думаешь, – сказал он. – Дай мне пилота, чтобы успокоить твою совесть.
Нордвик повернулся к нам и посмотрел на Гидаса. Тот уже немного пришёл в себя и дрожащими руками разминал затёкшее лицо. Шеланов тоже посмотрел в нашу сторону.
– Ты же сам видишь…
– Ну, пусть идёт со мной этот. – Нордвик кивнул на меня. – Мне всё равно, какой балласт.
Конечно, меня неприятно резануло, что меня окрестили «балластом». Но, когда выпадает такой случай, не до обид. Кажется, это был один из тех случаев, о которых думают девушки, восхищённо глядя на шевроны наших комбинезонов.
– Хорошо, – всё ещё с сомнением буркнул Шеланов и отступил от люка.
– Извиняюсь, – сказал я Шеланову и, так же бесцеремонно, как Нордвик, передав ему Гидаса, скользнул в «мухолов».
– Быстрее уходите с причала, время дорого! – заращивая перепонку люка, крикнул Нордвик и сел в единственное кресло.
– Стань за креслом, – сказал он мне, – прижмись спиной к стене, а руки упри в спинку кресла.
Я с трудом развернулся в тесной для двоих кабинке и опёрся спиной о переборку.
– Сколько у нас осталось времени? – спросил Нордвик, глядя, как с причала в обнимку уходят Шеланов с Гидасом.
Естественно, я не знал.
– Минут тридцать пять.
– Ты хоть догадался в рубке кого-нибудь оставить?
От неожиданности я вздрогнул. Всё замечает! Хорошо, что не спросил этого при Шеланове…
Нордвик включил внешнюю связь.
– База?
– Дежурный оператор станции «Проект Сандалуз-II» на связи, – отзвался Владик.
«Молодец! – восхищённо подумал я. – Быстро он!»
– Сколько у нас времени?
Кажется, Владик замялся. Ну, правильно, откуда ему знать, о чём идёт речь.
– Не понял? – переспросил он.
Я перегнулся через спинку кресла поближе к пульту.